Однако бастардо пить не стал. Благодарно кивнув, он вернулся на вершину холма и протянул фляжку магессе, зябко обхватившей себя руками за плечи. Лучано только успел подумать, как бы девица не обожгла горловедь наверняка не привыкла к такому крепкому пойлу
Синьорина улыбнулась Вальдерону, взяла флягу и преспокойно выпила стакан с лишним карвейна. В несколько глотков! Как воду! И даже не закашлялась, только улыбнулась опять, а потом признательно поглядела в сторону онемевшего от изумления Лучано. Ничего себе у них тут благородные девицы! Старый боцман в портовом кабаке позавидовал бы!
Наверное, что-то такое отразилось у него на лице, потому что улыбка синьорины стала смущённой, а бастардо очень укоризненно сказал:
Это не то, что вы думаете, Фарелли. Маги пополняют карвейном свою силу. Айлин очень много её потратила.
Разве я осмелился подумать что-то недостаточно восхищённое?! изумился Лучано. Грандсиньорина была великолепна!
Почтительный титул слетел у него с губ сам собою, и уже вслед Лучано подумал, что совершенно в этом прав. Если девица умеет творить такое такое А она всего лишь адептка! На что же тогда способны её учителя, да и просто полностью обученные маги?!
По спине пополз холодок. Лучано вдруг испугался намного сильнее, чем несколько минут назад, когда глядел с вершины холма на приближающихся тварей. Там была опасность незнакомая, но понятная. Целься и стреляй, как на тренировке. Если подбегут близкодерись, пока не умрёшь, и постарайся обойтись врагам как можно дороже. Ничего, в сущности, нового.
Но из больших зелёных глаз магессы, мило заплаканных и даже сейчас наивных, смотрело что-то такое, чему он не мог дать названия. Смерть? Неизвестность? Судьба?
Девчонка шмыгнула носоми пугающее очарование рассеялось. Только холодная дрожь ещё раз прокатилась по телу, и Лучано вспомнил старую примету. Это кто-то прошёлся по его будущей могиле.
Если бы здесь был мэтр Ладецки! вздохнула Айлин и запустила пальцы в шерсть Пушка, рассеянно перебирая посеревший от пепла загривок. Или мэтр
Она осеклась, и Лучано без труда понял, какое имя юная магесса проглотила. Мэтр Бастельеро, разумеется, её наставник. Да уж!
Лучше не надо, прямодушно уронил бастардо, который тоже всё понял. Между Бастельеро и демонами я пока что предпочитаю демонов. Их убивать можно. А вообще, пойду-ка я поищу лошадей. Иначе до вечера не доберёмся в эту несчастную деревню, Баргот её
И тоже осёкся. В другое время Лучано посмеялся бы про себя над таким сходством упоминаний Проклятого и грандсиньора Бастельеро, но сейчас на шутки что-то не тянуло.
Благодарю за карвейн, синьор Фарелли, негромко, но очень искренне сказала магесса, когда бастардо ушёл на другую сторону холма ловить разбежавшихся в испуге лошадей. Это было очень кстати. Только, пожалуйста, не зовите меня грандсиньориной. Я отказалась от титула и больше не высокородная леди. Просто Айлинэтого вполне достаточно.
Ну, если благородный синьор Вальдерон не будет против начал Лучано.
Изумрудные глаза гордо сверкнули, магесса выпрямилась в струнку, чуть откинула назад голову, будто под тяжестью толстых медных кос, и тоном, подобающим са́мой что ни на есть грандсиньорине, заявила:
Я люблю и уважаю моего друга Аластора! Он мне как родной брат! Но решения относительно своего круга общения принимаю сама. И о том, кому и как позволено ко мне обращаться, тоже! Мы с вами вместе были в бою! Так что я для васАйлин! Если, конечно, у вас нет иных возражений, кроме этикета.
Не смею спорить, поклонился Лучано. Но только, если вы тоже окажете мне эту честь.
Магесса просияла, словно где-то внутри неё зажёгся фонарь. И как это у неё получается? Лучано снова поймал себя на невольной ответной улыбке, но тут вернулся Вальдерон, уже верхом и ведя в поводу остальных лошадей. Гнедые сестрички шли ровно, как по нитке, и в сторону выжженной земли косились почти равнодушно, зато белая арлезийка фыркала и танцевала, дёргая головой, выгибая шею и всем видом показывая, как ей страшно и противно.
Вернёмся в Дорвенну, приглашу стихийника и попрошу зачаровать её, озабоченно сказал Вальдерон. Как-то раньше не подумал, что тебе нужна лошадь с армейской выучкой.
Благодарю, Ал! Прекрасная мысль! с такой искренней лёгкостью отозвалась магесса, что Лучано на миг усомнился, не приснился ли ему тот памятный разговор, что синьорина Айлин вовсе не собирается возвращаться.
А она тем временем вскочила в седло и глубоко вздохнула, оглядывая холм с высоты. Тихо проговорила что-то непонятное. Лучано только понял про какие-то ограничители, которые следовало ставить совсем иначе. И первой тронула свою кобылу, нервно косящуюся на чёрные пятна.
Пушок, до этого смирно сидевший у ног магессы, потрусил рядом, ничуть не смущаясь, что сам теперь похож на демона, измазанного в крови и саже. Интересно, его вообще можно мыть? В снегу мёртвый волкодав купался с упоением, а вот как у него с водой?
Вальдерон покопался в седельной сумке, достал флягу и протянул её. Лучано помотал головой, но, чтобы бастардо не подумал чего лишнего и не обиделся, пояснил:
Прошу прощения, синьор, я очень редко пью карвейн. И только в случае особой необходимости.
Не любите? понимающе уточнил Вальдерон, и Лучано кивнул, добавив, сам не зная почему:
Чутьё отбивает. И вкус. А я учился на изготовителя зелий, да и сейчас иногда помогаю Когда бываю дома.
Отцу?
Вальдерон ехал рядом, глядя прямо вперёд. И Лучано снова ответил с удивившей его самого искренностью:
Мастеру. Я подкидыш, меня взял из приюта один добрый человек. Воспитал в своём доме, учил ремеслу.
И ведь почти не солгал. Да, Ларци забрал его не из самого приюта, а из казарм, но так ли это важно? Чёрную тень по имени Алессандро, мелькнувшую где-то в глубине памяти, он старательно стёр.
В подмастерья взял?
Вроде того, усмехнулся Лучано. Я зову его мастером, так у нас принято. Но он мне ближе родного отца.
И это тоже была правда. И неважно, что самого мастера Ларци она ни к чему не обязывает.
Отец по кровиэто не всегда родной отец, тихо и как-то очень напряжённо бросил Вальдерон. То есть настоящий он может быть и неродным
Да, синьор, очень ровно и осторожно согласился Лучано, тоже старательно глядя на дорогу.
Я узнал об этом меньше месяца назад. Понимаете, Фарелли? У меня мысли никогда не было Да и быть не могло! Он любит меня как сына. А яего. А тот ну, вы понимаете
Понимаю, синьор, так же бесстрастно согласился Лучано. Его величество.
Вот именно. Губы Вальдерона тронула едва заметная злая улыбка. Его величество. Он отказался от меня ещё до рождения. Несколько слов на представлении ко двору Как всем, понимаете?! И зачем я вам такое рассказываю?!
Наверное, потому, что я хорошо знаю, каково это, мягко сказал Лучано. Когда ты не нужен одному, но нужен другому.
О да Только вот король Дорвенанта своего бастардо пристроил в богатый знатный дом. Ещё и к порядочному доброму синьору, судя по всему. А не бросил в корзину для младенцев у входа в приют. И растили Вальдерона любимым сыном, а не инструментом. Но всё-таки Лучано его понимал.
Сменить счастливое неведение на горькое прозрениеэто больно. Особенно для тех, кто не знает, как терпеть боль. Если душа сделана из хорошего материала, испытания вытравят слабость, и человек станет сильнее, а вот если в нём скрытый порок Боль и стыд найдут эту червоточину и разъедят ещё сильнее, как кислотамалейшую царапину на коже.
Да, уронил бастардо. Вы понимаете. Простите, я не хотел вас обидеть. Не всем везёт, как мне.
У Лучано мелькнула почти кощунственная мысль, что Вальдерон каким-то образом прочёл его мысли. Ну разве может благородный синьор просто понять его, простолюдина, да ещё и Шипа?! Это только в сказках братаются принцы и сыновья кузнецов или горшечников. Но ведь извинился Извинился! Перед ним!
Я и сам отменно везуч, синьор Вальдерон, улыбнулся он, стараясь побыстрее сгладить неловкость. Это вам скажет любой в славном городе Верокье. Меня даже прозвали «Фортунато» Счастливчиком!
Бастардо покосился на него с трудноуловимым выражением лица, его губы дёрнулись в быстрой улыбке, но почти сразу Вальдерон снова принял серьёзный вид. Однако у Лучано осталось ясное ощущение, что в этот момент о нём подумали что-то совсем другое. Или назвали как-то иначе. Хм Ладно, хотя до дрожи интересно было бы узнать, какое прозвище ему придумал про себя дорвенантский грандсиньор.