Бо, сидевший в другом углу, одними губами что-то сказал Лу, постучав себя по зубам, и она хихикнула. Меня захлестнул прилив ревности. Повинуясь порыву, я придвинулся ближе к Лу, замер и отодвинулся обратно. Заставил себя сосредоточенно оглядеть комнату.
Ты сегодня сильно-то не налегай, Рой, сказал другой. Завтра подыматься рано.
Позади растрепанной компании трое мужчин в темных одеждах играли в карты. На поясах у них были мечи, в кубках медовуха. Еще дальше парочка молодых людей оживленно беседовали с мадам Лабелль, Коко и Бо. Фифи и крепко сложенный трактирщик стояли за прилавком. Актеры и актрисы танцевали у дверей. Местные селяне, веселые и раскрасневшиеся от холода, продолжали прибывать.
Люди были повсюду и даже не подозревали, кто скрывается среди них.
Какое там.
Рой сплюнул на пол. На подбородке у него осталась слюна, и Лу, которая сидела к нему ближе всех, отодвинула свой стул подальше и поморщилась.
Завчерась кобыла ногу сломала. Не ехать, стало быть, нам в Цезарин.
Услышав это, мы втроем разом замерли слишком резко и неестественно. Я толкнул Лу локтем, и она, кивнув, сделала глоток. Ансель последовал ее примеру и сморщился. Затем предложил напиток мне. Я отказался, быстро оценивая расстояние от Сен-Луара до Цезарина. Если они собирались выехать утром, значит, похороны Архиепископа через две недели.
Везет же, вздохнул другой, когда Фифи вернулась с медовухой. Все стали жадно пить. Мне придется, а то моя все пилит и пилит. Должное воздать, говорит, надо. Вот ведь дуреха. Старик Флорин мне за жизнь никакого добра не сделал, только мелких чертят в молотьбу бесил.
Звучание этого имени обухом ударило меня по голове. Выходит, они земледельцы. Несколько недель назад нас отправляли разбираться с очередным нашествием лютенов. Но мы ведь помогали крестьянам, а не мешали им.
Будто прочтя мои мысли, один из них сказал:
Ладно тебе, Жиль. Его синие свиньи их перебили, и то хлеб.
«Синие свиньи». От злости у меня сжалось горло. Эти люди даже не осознавали, как много делали шассеры, чтобы уберечь их от бед. Чем они жертвовали ради этого. Как праведно жили. Я с неприязнью оглядел помятую одежду мужчин. Возможно, они жили слишком далеко на севере, чтобы это понимать, или же слишком далеко от приличного общества. Только глупцы и преступники отзывались о моем братстве то есть о братстве шассеров как-либо иначе, кроме как о людях добродетельных, благородных и верных правому делу.
Ага, если б всех, буркнул Жиль. Как свиньи ушли, эти твари прямо бунт устроили. Откопали трупы своих приятелей и за ночь всю мою пшеницу покромсали. Теперь каждую неделю за порогом для них подношения оставляем. Свиньи нас бы сожгли, если б прознали, но что тут поделаешь? Так дешевле, чем еще одного поля лишиться. Между молотом и наковальней сидим. И есть, считай, почти нечего.
Он обернулся, чтобы заказать у Фифи еще выпивки.
Ага, поддакнул его друг, качая головой. Что ни делай, все одно получишь. Он снова обернулся к Рою. Но так, может, даже и лучше. У меня сестра со спиногрызами в Цезарине живет. Говорит, Огюст комендантский час поставил, вона как. Людям по улицам после заката ходить нельзя, а женщинам вообще нельзя без, как оно там сказано, «сопроводителей мужского пола». После того, что сталось с Архиепископом, его вояки день и ночь по городу караулят всяких подозрительных девиц.
Сопроводители? Караулы?
Мы с Лу переглянулись, и она тихо выругалась. Перемещаться по городу будет сложнее, чем мы ожидали.
Жиль содрогнулся.
Не скажу, что я сильно против. Мелкие твари дело одно, а ведьмы совсем другое. Злые они, так-то. Неприродные.
Остальные что-то согласно забормотали, а Рой заказал еще пинту. Когда один из них завел разговор про свою грыжу, Лу быстро покосилась на меня. Мне не понравилось ее решительное лицо и блеск в глазах.
Не надо, предостерег ее я, но Лу только от души хлебнула и подала голос:
Эй, а слыхали, чего этот олух Туссен говорил?
Все глаза за соседним столиком обратились к Лу. Я неверяще уставился на нее вместе с остальными и прирос к стулу. Ансель нервно хохотнул. Скорее даже пискнул. Лу пнула его под столом.
Еще одну напряженную секунду спустя Рой рыгнул и похлопал себя по животу.
А ты еще кто? Чего лицо прячешь?
Денек выдался скверный. Я как осердилась, да как срезала все, что на голове было, а теперь самой на себя смотреть тошно.
Ансель подавился ви́ски, и я безотчетно похлопал его по спине. Мы не сводили взгляда с Лу. Я не видел, но ясно чувствовал, как она усмехается. Все происходящее ей было в забаву.
Как же мне хотелось ее придушить.
Да еще бородавка у меня на подбородке, заговорщически добавила Лу и коснулась лица, скрытого под капюшоном. Вымахала с целую Бельтерру, ничем теперь ее не запудришь.
Ай, да что там. Один из мужчин со знанием дела кивнул и мутными глазами посмотрел на нее. У моей сестры такая на носу. Твоя небось еще ничего.
Лу не сдержалась и фыркнула.
Это братья мои. Она указала на нас с Анселем. Рауль и Антуан.
Здорóво, ребята. Улыбаясь, Ансель вскинул руку и по-дурацки им помахал. Как ваше ничего, помаленьку?
Я уставился на него. Робкая улыбка Анселя не дрогнула.
Ну так вот, продолжила Лу, залпом прикончив виски. Антуан с Раулем знают, каково вам с лютенами. Мы и сами земледелы, а синие свиньи нам жизнь портят только так, и Туссен хуже всех.
Рыкнув, Рой мотнул головой.
Он со свиньями своими только утром тут был. Они говорят, старина Туссен в Сочельник Моргану выпотрошил.
Враки! Лу хлопнула по столу.
Я предостерегающе наступил ей на ногу, а она в ответ пнула меня в голень. Плечи Лу тряслись от беззвучного смеха.
А еще Рой снова рыгнул и наклонился поближе, жестом велев нам сделать то же. Они сказали, что им скорым делом надо ехать в Цезарин на турнир.
У меня внутри все сжалось.
Турнир?
Ага, подтвердил Рой. С каждой секундой он все больше багровел и говорил все громче. Новичков в ряды понабрать надо. Видно, ведьмы некоторых ихних вояк угробили. В народе это прозвали Алым Ноэлем. Он ухмыльнулся и утер рот рукавом. Крови потому что много было.
Ансель снова передал мне выпивку, и на этот раз я не отказался. Виски обожгло мне нутро.
Тот, у которого была сестра с бородавкой, кивнул.
Удумали провести турнир перед похоронами Архиепископа. Видать, праздник из этого решили устроить. Так себе затея.
Жиль допил третью пинту.
Может, и мне поучаствовать? Я бы их там всех завалил.
Его собеседник расхохотался.
А я бы женушку твою завалил, пока тебя нету.
А мне тогда сестру свою давай!
На этом разговор пошел ко дну. Я тщетно пытался отвлечь Лу от спора о том, кто страшнее сестра одного из собеседников или ведьма с объявлений о розыске, как вдруг их перебил незнакомый голос:
Все это нонсенс, любезные господа. Нет на свете ничего более достойного, чем бородавка на лице.
Мы разом обернулись и увидели мужчину, который уселся на пустое место за нашим столиком. Непослушные усы и борода, блестящие карие глаза. Это был скрипач актерской труппы. Он протянул мне обветренную ладонь и помахал остальным.
Мое почтение. Клод Деверо к вашим услугам.
Рой с товарищами брезгливо отвернулись, бормоча что-то про шарлатанов.
Я уставился на руку Клода, а Лу быстро поправила капюшон. Ансель покосился на мадам Лабелль, Коко и Бо. Они украдкой наблюдали за нами, но от беседы не отвлекались. Мадам Лабелль едва заметно кивнула.
Что ж. Клод опустил руку, но улыбаться не перестал. Полагаю, вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? Признаюсь, мне необходимо передохнуть от всеобщего кутежа. Ах, у вас есть спиртное, как славно. Он махнул актерам, а затем угостился остатками напитка Анселя. Премного обязан, сударь. Право, моя благодарность не знает границ. Подмигнув мне, Клод промокнул губы клетчатым карманным платком. О чем я говорил? Ах да. Клод Деверо. Это я. Музыкант-исполнитель и руководитель «Труппы Фортуны». Довелось ли вам побывать на нашем выступлении сегодня вечером?
Я все так же давил Лу на ногу, умоляя ее молчать. Этот человек, в отличие от Роя, сам проявил к нам интерес. Мне это не понравилось. Обиженно вздохнув, Лу отстранилась и скрестила руки на груди.