Глава 6Неожиданный конец увлекательной прогулки
В полдень Гвард встретился с Эдой возле «Пьяной розы». Он стоял, оглядываясь по сторонам и нервно теребил поводья своей лошади, которая совершенно спокойно наклонялась за травой. И когда Эда громко крикнула: «Но!» и за несколько секунд оказалась рядом с Гвардом, тот просиял так, словно и не верил, что она придёт.
Сначала во взгляде виднелось смущение или, скорее стеснение. Уже не было той атмосферы шумного трактира, которая раскрепощала и придавала весёлости. Эда соскочила с лошади и кинулась к Гварду. Она обняла его, как старого знакомого. Гвард опешил, но обнял Эду в ответ и не смог сдержать улыбки. Ледяное смущение, которое чуть было их не сковало, треснуло.
Ты угощал меня вчера, так что сегодня моя очередь, весело заявила Эда. Я взяла с собой огромный сладкий каравай, чтобы на пустой желудок не гулять.
А говоришь, что не похожа на других девушек, усмехнулся Гвард. Обычно женщины обеспокоены вопросом еды.
Эда с наигранным недовольством хмыкнула и сощурилась.
Ладно, я шучу, добродушно проговорил Гвард. Спасибо.
То-то же, с деланым самодовольством произнесла Эда и отвернулась к лошади. Но затем слегка обернулась на Гварда, одаривая его озорным взглядом. Они виделись всего пару минут, но ему уже было хорошо.
До моря они добирались либо лесными хорошо протоптанными тропинками, либо по нехоженым тропам в объезд небольших посёлков. И по дороге велись самые разные беседы, в основном, о сельской жизни. Оказывается, то, что было скучной рутиной для Эды, Гварду казалось чем-то интересным и новым, он слушал с восхищением и постоянно задавал вопросы о том, как и с какими трудностями сталкиваются сельские жители. Эда с радостью, совершенно не чувствуя зависти и не упрекая богатенького парнишку, рассказывала, что ещё в пятилетнем возрасте детки толкут зёрна в больших ступах, чтобы у взрослых было больше времени на более сложные дела.
Гвард признался, что ему стало неловко рассказывать о своей жизни, которая не была полна тяжким трудом. Но Эда настояла, ей очень хотелось послушать о том, как живут люди с деньгами. И, когда лошади везли их по лугу в высокой душистой траве, от запаха которой брала сонливость, и из которой доносилось жужжание пчёл, она с интересом внимала словам Гварда. Эда узнала, что он всю жизнь чему-нибудь да учился. Он всегда сидел за какими-нибудь уроками, общался с преподавателями больше, чем со сверстниками и больше всего в жизни страшился гнева отца.
К морю они подошли не с берега. Эда настояла на том, чтобы смотреть на водную гладь с возвышения. То была отвесная скала, находившаяся в самом дальнем конце побережьяона же была границей округа Престоличья. Там было мало людей, хотя на скалу взобраться было легко. Не нужно было идти в гору, тропинка была прямой, слегка под уклоном, но из-за этого длинной. Эда и Гвард добрались, привязали лошадей к ближайшим деревьям, а сами двинулись к краю скалы. Было очень ветрено, хоть и тепло. Ветер трепал волосы и свободные рукава рубахи. В нос бил солёный запах, Гвард был готов втянуть воздух с наслаждением, но заметил, что пахнет не только морем. Он взглянул на Эду, казалось, она тоже это заметила.
Они взглянули на воду и одновременно ахнули. На воде не было и свободного места, как на главной площади во время восстаний. Мёртвая рыба и всплывшие зелёные водоросли ковром покрывали море, и волны, двигая эту мертвечину, выглядели устрашающе. В некоторых местах стояли корабли, люди на которых сетями вылавливали рыбу. Берег тоже чистили, а потом там же всё и сжигали. Был виден большой костёр.
Эда сделала несколько шагов назад, боясь пошатнуться и свалиться со скалы.
Если это было сделано нарочно, то кто мог совершить такое? спросила она. Её глаза были полны жалости. Эда тяжело вздохнула и умоляющим взглядом посмотрела на Гварда, будто бы тот мог всё вернуть на круги своя.
Гвард устремил взгляд вдаль и скорбно произнёс:
Это война. Они готовы на всё ради завоевания земель и Хранилищ, Гвард с отвращением смотрел на море, покрытое слоем мёртвой рыбы. Ради этого готовы убивать людей и вон, даже море.
Что ты имеешь в виду, говоря о войне? не поняла Эда.
Блекория хочет завоевать Эндленд и Аисронд, пояснил Гвард, переводя взгляд на Эду. Мы постоянно отправляем войска, битвы ведутся почти не прекращаясь. И вот, Блекория решила пойти с моря нетрадиционным способом. Хотя, это лишь предположение, но самое близкое к правде.
А винили во всём драконов, полушёпотом проговорила Эда, стеклянными глазами глядя вдаль. Гвард обернулся на неё. Он вдруг вспомнил слова Салема, и сердце в груди застучало ещё сильнее.
Эда заметила его взгляд и с испугом прикусила губу.
Я имею в виду, что люди вечно воюют, несмотря на ошибки прошлого, сказала она. Они уничтожили драконов, но ничего не поменялось.
Арчи не переставал смотреть на неё с подозрением. Но, если честно, он целиком и полностью разделял её мысли. Не нужно быть драконом, даже полукровкой, чтобы не любить войны.
В этом ты права, ответил он, наконец. Я не понаслышке знаю, что это такое. Мой брат умер на войне.
Ох, Эда с широко раскрытыми глазами посмотрела на Гварда. Мне жаль.
Через пару минут друзья уже сидели в перелеске на упавшем дереве и делили большой каравай, посыпанный сахаром, который хрустел на зубах.
Эдмунд сражался во время Пятилетней войны. Он погиб чуть больше года назад. И я до сих пор считаю несправедливым, что мы вообще были втянуты в эту войну. Мы просто помогали Аисронду, рассказывал Гвард, держа в руках кусок каравая.
Он то сжимал мякиш, то просто укладывал на ладони. Очень сильно нервничал.
Мы узнали это не так, как узнают о гибели родных на войне обычные люди. Мы были свидетелями. С каждым словом глаза Гварда раскрывались всё шире, вздохи становились короче. У нас в гостиной открылся Проход. Два мага внесли кричащего брата и уложили его на диван. Господи, таких возгласов я никогда не слышал. Мне было страшно, мерзко и я боялся почувствовать его боль. Я не хотел смотреть на свои ноги, потому что боялся, что увижу там то, что случилось с ногой Эдмунда. Будто бы изгрызенный кусок мяса, без единого клочка кожи. Я убежал. Его перетащили в медицинское крыло. Я не знаю подробностей, я не хотел их знать. Что там с ним делали, что он чувствовал. Но когда Эдмунд умер, я испугался ещё больше.
У Гварда бежал холодок по спине, но при этом он чувствовал, что ему очень жарко. Он давно ни с кем не откровенничал, и было очень тяжело говорить вслух о том, что терзало в мыслях каждый день. Но от произнесённых слов становилось легче.
Мне стыдно в этом признаваться, произнёс Гвард и посмотрел Эде прямо в глаза. Но первой моей мыслью после гибели брата было то, что теперь я наследник то есть, я должен буду вести все дела в имении, я должен буду взять в руки дело отца. Наверное, я покажусь тебе ужасным эгоистом, но у меня есть на то причины.
Гвард вдруг замолчал. Он не знал продолжать ему или остановиться. Эда тихонько спросила:
Какие причины?
Гвард взглянул на неё и не увидел ни тени осуждения или презрения. Эда смотрела с сочувствием. Её светло-карие с зелёными крапинками глаза выражали полное участие.
Я не знаю, как это объяснить. Лучше расскажу всё в подробностях, проговорил Гвард, переводя взгляд на кусты и деревья впереди. Отец никогда не любил меня так же, как Эдмунда. Да, и вообще, любил ли? Моё самое яркое воспоминание из детствао том, как мы в день рождения отца бежали к нему по коридору. Мы были маленькие, Эдмундудесять, а мне шесть. И бежали наперегонки. Отец присел перед нами и расставил руки в объятиях. И пока Эдмунд добежал и кинулся на шею отцу, я споткнулся, упал и разбил нос о пол. Мне было больно, обидно, я испугался своей крови, потекшей из носа. Отец просто взял Эдмунда на руки и встал. Он смотрел на меня со всей высоты своего роста, и я ждал, что он поможет мне подняться и пожалеет. Но он лишь недовольно приказал мне встать и перестать хныкать. «Сам виноват, сказал он мне. Вечно ты балуешься. Как можно быть таким неловким?» Мне будет девяносто лет, я этого не забуду.
Гвард горько хмыкнул и продолжил. Его уже было не остановить.
А ещё я помню, что отец по вечерам всегда заходил к нам с братом в комнату, чтобы пообщаться перед сном или рассказать интересные истории. И я очень хорошо помню, как каждый раз он сажал Эдмунда к себе на колени, а я сидел в соседней кровати и чувствовал себя так, будто не нужен.