Приободрился немного.
И затосковал.
Едва лишь думать стало не о чем и делать нечего, кроме как продолжать падать в неведомую бездну, сердце вспомнило волшебную деву.
Сиянье красоты ее затмило тьму, и грохот стих, когда в ушах вдруг зазвучал ее голос Прекрасное виденье это согрело Раскеля на миг, но сразу же и отозвалось в душе такой болью, что, кажется, впервые в жизни он готов был заплакать.
Никогда ему не быть рядом с этой девушкой, не обнять ее, не назвать своею. И даже, может быть, никогда не увидеть больше
Раскель начал было прощаться еще и с ней. Но вспомнил вдруг, где Клементина находится теперь, и тоска его мгновенно сменилась лютой злобой.
Порвал бы голыми руками всех демонов, решись те выйти на честный бой! Да только вот дождешься от них, как же
Без хитрости тут не обойтись. Думать надо. Всю цыганскую науку на помощь звать.
От которой, правда, в данный момент никакого проку нет. Ладно, ладно, вот упадет онкуда там чертом уготованода осмотрится
Хорошо бы еще чутье не подвело! Как там, в доме у Идали и почему он выглянул из кабинета так поздно? Секундой раньше быи от твари, что утащила Клементину, уж точно остались бы одни клочья!..
Раскель в бессильной ярости скрежетнул зубами.
И упал наконец.
Ощущение было такое, словно рухнул в гигантскую перину. Выбив из нее при этом облако едкой пыли, которой тут же и вдохнул всей грудью и глотнул полным ртом.
Что-то мягкое, податливое, душное вобрало его в себя, обволокло с головы до ног, потом слегка спружинило, выталкивая обратно, но Раскель уже ничего не соображалкорчился на этом мягком, задыхаясь и кашляя. До рвоты и судорог
Отдышавшись кое-как, он селв кромешной тьме, стащил с плеча рюкзак, выудил оттуда флягу с водой. Сполоснул рот, жадно сделал несколько глотков. И тут вверху, высоко у него над головой, что-то грохнуло. Словно бы упала и захлопнулась огромная крышка.
После чего наступила тишина. Мертвая.
Как в гробуневольно подумал Раскель.
«В сундуке», подумал кто-то в ответ. И тихонько чихнул.
Кошка! вспомнил он.
На месте, живая. Не задохнувшаяся, не придавленная. Хорошо
В каком еще сундуке? машинально спросил он вслух, радуясь, что не один в этом мраке.
Вместо мыслей Диона передала ему сперва вереницу загадочных, промелькнувших с невероятной быстротой схем и формул, потом ответила: «В дубовом».
Не понял
«В обыкновенном дубовом сундуке. Размерами метр на полтора. И высотой в метр», добросовестно пояснила она.
Что за бред ты несешь?
«Откуда же я знаю?» Диона как будто слегка обиделась. «Если это бред, то не мой. Говорю что вижу».
И что ты видишь?
«Мы с тобойв сундуке. Со старым хламом. С матрасом, одеялами и бельем. Слышал, крышка только что стукнула?»
Соображал Раскель, видимо, пока еще плоховато. Во всяком случае, сказанное ею не лезло ни в какие ворота.
Хотя о крышке, кажется, он и сам подумал, когда грохнуло?
Вроде слышал, сказал он осторожно.
«Вот!» ответила Диона. «Это его закрыли».
Все-таки бредитпонял Раскель. Ударилась головой? Не могла, кажется, под защитою была вместе с ним
Он сунул руку за пазуху, ощупал ее мордочку.
Диона вздохнула.
«Не веришьпойди проверь. С четырех сторон стенки, сверху крышка. Правда, до нее ты не дотянешься».
Сама-то слышишь, что говоришь? не выдержал Раскель. Высотыметр, и я не дотянусь? Да как я тут вообще поместился?!
«И я не понимаю», заявила она. «Уменьшили нас, что ли?»
Раздосадованный Раскель не без труда поднялся на ноги, увязая в чем-то мягком. Зажег в ладони магический фонарик, посветил по сторонам. И впрямь увидел четыре дощатые стены, без окон, без дверей, метрах от себя этак в пяти. Высоко вверху разглядел такой же дощатый потолок.
Под ногами было что-то вроде пестрого ковра. Который проминался при каждом шаге так, словно внизу лежало друг на дружке несколько пуховых перин.
Слова Дионы здорово походили на правду. Только вот сундук был тогда уж не метр на полтора, а все десять на десять. И столько же в высоту
В воздухе еще кружилась пыль, поднятая его падением.
Раскель стиснул зубы.
Вот как, значит.
Бросили в старый хлам. За ненадобностью.
И накрыли крышечкой. Чтоб не вылез
«Нет, не уменьшили», снова произвела в уме какие-то молниеносные и непонятные расчеты Диона. «Мы прежние. И все же не только умещаемся в несоразмерном пространстве, а кажемся с ним по сравнению маленькими. О-о-о как интересно! Мыне мы? Проекция?»
Дальше Раскель не слышал.
В грудь словно кипятком плеснули, глаза застило пеленой.
Смеются здесь над ним, что ли?!
* * *
Братья Хиббиты тем временем не падали никуда.
Вокруг них попросту незаметно сменились декорации.
Земля больше не тряслась, но самодельные факелы вдруг погасли, и когда Идали, крепко выругавшись, разжег их заново, от города уже не осталось и следа, и стояли они с Каролем в коридоре.
Узком и длинном. Темном, без окон. С облупившимися стенами, растрескавшимся потолком и тянувшимся по одной стороне рядом черных распахнутых дверей.
Это что-то новенькое, оглядевшись, нервно сказал Идали. Тут я еще не был.
Кароль вздохнул.
Все когда-нибудь случается в первый раз. Даже это самое наблюдение однажды кто-то сделал впервые Полюбовался? Вот и славно, пошли мальчишку искать.
Идали вызверился:
Говорил я тебе стажеров здесь только не хватало!
И я говорил«не виноватая я, он сам пришел»
Вот сам пускай и выкручивается!
Смеешься?
Плачу! рявкнул Идали. Сколько времени мы теперь из-за него потеряем?
Ирландцы говорят, примирительно заметил Кароль, что, когда Господь создавал время, он создал его достаточно.
Не злил бы ты меня, а?
Сам не хочу, слушай Наоборот, к холодному разуму взываю. Ведь времени у нас на самом деле вагонс одной стороны. Бывший твой хозяин намерен, судя по всему, как следует помотать нам нервы, прежде чем подпустит к себе, и ничего, будь уверен, до тех пор он с Клементиной не сделает. С другой стороны, твое личное времяв руках у парня. Семена рох, напомнил Кароль, без которых ты скоро свалишься. И проводница наша у него
Ты забыл сказать, что он тоже человек, и негоже бросать его без помощи, добавил не без яда Идали.
Думал, это ты и сам понимаешь. Неужели ошибся?
А ты-то понимаешь, что такое для нее каждая лишняя минутатам?
Не рви душу, Кароль помрачнел. Найдем балбесалично настучу по башке!
Замучаешься стучать. Хлебнем мы с ним еще, чувствует мое сердце! Ладно помолчи немного. Попробую связаться с вашей девушкой.
Оба притихли, Идали сосредоточился.
Через минуту сказал:
Что-то слышу, но что и гдене пойму. Помехи сильные.
Сторон, в которые можно двинуться, у нас немного. Две, заметил Кароль. Направо и налево по коридору. И то не фактв одной из них, возможно, тупик.
А то не видно, проворчал Идали, коротко покосившись влево, где проход и впрямь упирался в стену. Хорош ехидничать. Так намек ясен, идем куда пускают. Молчи только, не мешай связь ловить!
И они двинулись в единственно возможном направлениизаглядывая попутно во все приглашающе раскрытые двери и высвечивая на всякий случай факелами то, что за ними.
А там оказывалось раз за разом одно и то же. Маленькие комнатки без окон, более всего похожие на чуланы. В каких-то были полки, уставленные банками и коробками. В другихломаная мебель и треснувшие зеркала. В третьихчемоданы и узлы с неведомым барахлом. Где остовы велосипедов, где связки книг, и всесамого неприглядного вида и в вековой пыли
Коридор повернул налево, потом направо. Потом опять налево.
Те же двери, те же чуланы.
То же замшелое старье.
Хламовник! не выдержал наконец, после пятого поворота, старательно молчавший все это время капитан Хиббит. Натуральный. Издевается, похоже, над нами господин Феррус, ой, издевается!.. Спасибо, не помойка.
Идали поиграл желваками, ничего не ответил.
Неужели весь этот мусор он накопил? подивился Кароль. За свою долгую и осекся.