Клюев открыл глаза.
В пещере все было по-прежнему. Он слез с каменной постели, зачерпнул ладонью воды из маленькой лужицы. Принюхался: вроде бы нормальная. Осторожно сделал глоток. Вода оказалась вкусной, словно родниковая, только теплая очень.
А в водоемчике водица была и того теплее. Не раздумывая, Иван скинул одежду и погрузился туда, постанывая от удовольствия. Мог ли он предположить, мечась по лесу в глубоком снегу, как загнанный зверь, что вскоре будет принимать теплую ванну! Нет, есть все-таки бог! Иначе как объяснить все то, что случилось с ним?
Понежившись как следует, Иван стал думать о будущем. Как бы ни было хорошо в пещере, но долго здесь не усидишь. Хотя бы потому, что захочется есть. И самое главное: судя по всему, из пещеры выход был только одинвверху, откуда он и свалился. Хорошо, если вылезти получится, а чтобы назад спуститься потомоб этом не может быть и речи. Так что устроить здесь жилье нельзя.
Не без сожаления выйдя из воды, Иван растер тело руками, чтобы поскорее обсохнуть. Рана от пули на ключице затянулась, и Клюев с благодарностью посмотрел на чудесный камень. Оделся и положил его во внутренний карман шинели. Повернулся к светящейся стене и поклонился.
Не знаю, кто хозяин здесь и есть ли таковой. Но спасибо тебе за помощь да за помывку. Пора, как говорится, и честь знать.
Он полез к выходу. В этот раз путь показался ему короче. Дополз до места, где упал. Задрал голову. Небо было ясным и синим.
Наверх! скомандовал себе Иван.
Осторожно двигаясь, он переставлял ноги на выступах, подтягивался руками. Дополз до середины и чуть не сорвался, когда узкий выступ вдруг обломился под пальцами. Отдышавшись, полез дальше. У самого верха все начало крошиться, и куски каменной породы летели вниз, едва Клюев хватался за них. Он сменил тактику: оперся спиной и ногами в стены и так, рывок за рывком, дополз до края. Перевалился на спину и откатился от дыры.
Светило яркое солнце, морозец был легким, и на душе у Ивана стало тепло и весело. Он поднялся, отряхнул одежду, обернулся к дыреи замер. Его следов в снегу не было, их замело недавней метелью. Но зато от провала к ближайшему плотному ельнику тянулся свежий путь. Похоже, топтались туда-сюда не один раз.
Клюев нащупал в кармане маузер, но не успел достать, как раздался выстрел, и о камни щелкнула пуля. Из-за ельника показались двое красноармейцев с винтовками.
Руки вверх! скомандовал один из них.
Делать было нечего, и Клюев подчинился. Удача снова повернулась к нему задом.
Бойцы, держа его на мушке, подходили ближе. Иван прищурился от бьющего в глаза солнца, пытаясь их разглядеть. Один показался знакомым.
Сидоркин, дружище, это ты? спросил он.
Боец насупился.
Я тебе не дружище! Повернуться спиной, руки не опускать!
Второй красноармеец поглядывал на своего напарника. Видимо, Сидоркин в их маленьком отряде был главным.
Иван лихорадочно соображал: Алексей Сидоркин, из разведроты, был хорошим парнем, и Клюев иногда угощал его табаком. Личной неприязни у того быть не должно. Второго бойца он видел впервые.
Иван сделал шаг, намереваясь встать за провал.
Слушай, Сидоркин, я знаю: тебе приказано взять меня. Живым или мертвым, но взять. Только ошибка вышла, я ни в чем не виноват. Ты же знаешь меня, Сидоркин!
Клюев встретился с Алексеем глазами и понял, что тот сомневается. Но его напарник тоже почувствовал это.
Ты чего, ты чего, Сидоркин! угрожающе проговорил он, видя, что Алексей готов опустить винтовку. Вместе с этим под трибунал захотел?
Сидоркин, словно очнувшись, крепко сжал оружие.
Сдавайся, Клюев, идти тебе некуда. Побежишьоткрою огонь, тихо произнес он.
Нет, не верил Иван, что Алексей сможет его застрелить. Вот если бы не второй боец, можно было договориться по-хорошему. Если бы только этот напарник послушался Сидоркина!
Клюев почувствовал тепло в груди. Возникло странное ощущение, словно часть Ивана отделилась от него самого, стоящего в снегу с поднятыми руками, и заскользила к напарнику Алексея, заползла ему в голову. Иван отчетливо ощущал злость и решимость Григорияа бойца этого, без сомнения, звали Григориемпристрелить Клюева на месте.
«Нет, ты не выстрелишь, ты не хочешь убивать меня, ты знаешь, что я прав» каким-то непостижимым способом Иван сделал хитрое умственное усилие и втиснул эту мысль в сознание Григория.
Боец опустил винтовку в снег и ошарашено поглядел на Ивана.
«Неужели?!» пронеслось в голове у Клюева. Он сунул руку в карман и вытащил разогревшийся камень. На солнце свечение действительно не было заметно. Но Иван не сомневался, что к происходящему сейчас камень имеет самое прямое отношение.
Эй, ребята, вы чего? Вы это бросьте! Сидоркин оторопело перевел взгляд с напарника на Клюева и вскинул винтовку. Потапов! Потапов! Гришка, мать твою, ты чего творишь! он ткнул прикладом в бок Григория. Тот ошалело крутил головой, не приходя в себя.
Клюев сделал шаг назад.
Сидоркин, Сидоркин, уходите, от греха подальше! Скажешь: не нашли никого, скороговоркой уговаривал его Иван, держа камень в вытянутой руке. Сидоркин уставился на камень, потом на Клюева.
Ты эти фокусы оставь! Я выстрелю, клянусь тебе, выстрелю! крикнул он, а потом вдруг опустил винтовку.
Возле провала глухо стукнуло, и дернулась земля.
Стоять! послышалось за спиной. Клюев оглянулся: из леса, метрах в тридцати, к ним бежал третий солдат, на ходу вскидывая оружие. Краем глаза Иван заметил, как Потапов, сбросив с себя наваждение, поднял из снега винтовку. Гул нарастал. Края провала начали обваливаться. Повернувшись к бежавшему бойцу, Иван собрался проделать то же внушение, что и с Потаповым, но не успел. Солдат выстрелил. Пуля больно ударила по пальцам, камень вырвало из руки, и он скакнул к провалу, стукнулся о края, еще и еще рази нырнул вниз. Иван выхватил маузер и, почти не целясь, пальнул. Солдат упал. Повернувшись к Потапову, Клюев опередил того на секундуи пуля вошла Григорию точно в грудь. Сильно тряхнуло, Сидоркина потащило к дыре.
Помоги! завопил он. Иван бросился туда, но ни Алексея, ни тела Григория уже не было. Земля воронкой уходила вниз. Клюева сбило с ног. В слепом инстинкте выживания он цеплялся за трещины в земле, обнажившиеся корягии выбрался-таки. Отполз на четвереньках к соснам и оглянулся, прижимая к телу окровавленную руку. Там, где раньше чернел узкий провал, образовался котлован, неглубокий, но широкий, словно пересохший пруд. В его центре лежали валуны.
Клюев закричал и рухнул лицом в снег. Чудесный камень был потерян навсегда.
Глава втораяНа отдых
Он стоял возле бронированного панорамного окна, полуприкрытого плотными шторами из темного китайского шелка. Это сегодня слово «китайский» произносится как всепобеждающее проклятие. А в его молодость «Китай» звучало почти так же магически, как «производство Югославии» и «сделано в Чехословакии».
Впрочем, и сейчас кое-где в Поднебесной делают настоящие вещи. И шторы на окне были сотканы в тихом местечке, недалеко от границы с Японией, там не одно столетие разводили тутового шелкопряда, поставляя изысканную ткань к императорскому дворцу.
Хмурился ненастный день, ветер бросал в стекло потоки дождя, и по окну ползла прозрачная пелена, искажая знакомый московский пейзаж до сюрреалистической картины: набережная извивалась змеей, Кремль был похож на оплавляющийся торт, Спасская башня корчила рожи курантами, напомнившими ему сейчас прилипчивую мазню Сальвадора Дали. Его картины он видел прошлым летом на выставке в Лондоне, где встречался с партнерами по бизнесу. Ему очень не понравилось, но он запомнил это художество: в жизни все может пригодиться.
Он разглядел время на башне: двенадцать двадцать. Находясь в рабочих апартаментах, он принципиально не смотрел на другие часы и всегда подходил к окну, взглянуть на куранты. У него даже была любимая шутка для тех, кто входил сюда. Когда по ходу беседы требовалось уточнить время, он шел к окну со словами: «Ну-ка, глянем, сколько там на моих» и, взглянув на куранты, поворачивался к собеседнику.
На моих четверть двенадцатого. Специально для вас процент будет низкимвсего двадцать пять миллионов евро.