«Рей! Эту силу дал тебе яхранитель! Пользуйся без опаски! Вспомни, чему тебя учила эта девчонка! А давай я лучше тебе коечто покажу!»
Вспышка яркого света, и я стою на пляже Нипса, на том самом месте, где мы с Витати тренировали мой дикий Ур. Только вместо уроженки Келанда передо мной стоял Эдриас, на этот раз одетый в приятного синего цвета камзол.
Я пока не закончил с твоими каналами, парень, надо разбираться, но и этой руной защиты можно натворить дел! Помнишь, что сказала девчонка?
Я непонимающе посмотрел на колдуна, от чего Эдриас демонстративно закатил глаза и поднял с гальки какуюто палку.
Вот наш самый слабый прямой щит, без печатей, просто на каналах,сказал волшебник указывая на появившуюся в воздухе оранжевую пленку, после чего воткнул в нее палку.
К моему удивлению, она прошла сквозь преграду, проткнув щит Ур, будто бычий пузырь.
Девчонка предупреждала тебя, что ты можешь ее покалечить, если вольешь слишком многозагадочно продолжил Эдриас.Но нам это и нужно.
В следующий момент маг взмахнул рукой и палка, что еще недавно торчала в щите, как игла в листеразвалилась надвое магической преградой, ставшей внезапно плотнее любого камня.
Вот этого она опасалась,сказал Эдриас, глядя на палку.Понял?
До меня стало доходить, что хотел показать мне колдун, так что я только мелко закивал.
Хорошо, мальчик. А теперь сделай так, чтобы мы с тобой выжили. И учителя своего желательно спаси, нравится он мнесказал напоследок Эдриас, после чего вытолкнул мое сознание из иллюзии обратно на палубу.
«Покажи нормальное колдовство, Рей. Границ нетони только в твоей голове»,прошептал напоследок мертвый колдун, окончательно возвращая окружающему меня миру привычное течение времени.
Я оглянулся по сторонам, убедившись, что никому нет дела до молодого паренька, прикрыл глаза, прислушиваясь к биению собственного сердца, как учила меня Витати. А потом я стал творить дикий щит Ур, настолько тонкий, насколько был способен.
Вот, передо мной появилась тонкая оранжевая пленка, которая легко прошла и через мачту, и через спины матросовдальше, за борт. Сейчас мой учитель вливал столько силы в свои заклинания, что никто даже не заметит эту легкую преграду
Как только щит достиг самого центра первого рыкача, я повторил свою операцию и со вторым кораблем, с палубы которого уже полетели абордажные крюки. У них есть маги, значит, у меня одна попытка Больше мне такого не позволят, как не позволили учителю сжечь паруса всех трех оставшихся на плаву кораблей.
Крики были все ближе и я чувствовал, как бьют по обшивке снаряды баллист если я не потороплюсь, то мы просто пойдем ко дну.
Первый щит я растянул на весь корабль аккуратно, а вот второйуже быстро, рывком.
А потом я открыл свои каналы, вливая в оба щита, что были привязаны сейчас к моим каналам и растянуты, как полотно, поперек обоих кораблей.
В тот же миг в воздух взмыли доски палуб обоих рыкачейвнезапно получившие материальную суть щиты Ур буквально разорвали оба судна пополам, будто ктото невидимый ударил по кораблям огромным острым тесаком. Такого эффекта не мог добиться ни один маг, использующий печатитолько дикий маг. Такой, как я. Ведь для подобного колдовства требовалось изменять мощь щитов на ходу, делать то, чему меня обучала Витати.
Еще секунду располовиненные суда сохраняли свою прежнюю форму, а потом начался хаос.
Оба рыкача, точнее то, что от них осталось, стали стремительно набирать воду, складываясь домиком и отправляясь на дно. Еще минуту назад чувствующие скорую победу корсары сейчас пытались осознать ситуацию, в которую угодили. Ктото сразу бросил саблю на палубу, надеясь на милость победителя, другие же стали драться еще ожесточеннее, понимая, что для них единственный шансзахватить оставшийся на плаву корабль, который еще недавно они с таким упорством пытались потопить.
Но было очевиднобой окончен. Потому что на плечи больше не давил пресс магов, что пытались подавить силы учителя. Они пошли ко дну вместе с рыкачами. А значит, сейчас трибунальному истигатору никто не помешает делать то, что предписывает ему статускарать преступников своей магией и черной булавой, каждый удар которой высекал оранжевые искры.
Я же тяжело осел прямо под фокмачтой, прикрыв от усталости и душевного истощения глаза. А в ушах все гремели и гремели слова Эдриаса:
«Границ нетони только в твоей голове».