Нет ничего, что я любила бы больше, чем море под ногами. А всё-таки приятно размять ноги на твёрдой земле.
Ах, маленькая жар-птица, ты говоришь как старик, ответила Кифа. Теперь, когда она выбралась с тесного корабля, её голос звучал с азартом. Эй, а почему ты не вернёшься с остальными?
Ну, боюсь, тебе придётся ещё некоторое время потерпеть моё общество, пока я не получу причитающееся мне серебро. А моя команда в это время отвезёт ведьму на острова Хесса и вернётся. Не уверена, можно ли доверять монетам от ведьмы, но предложение было слишком соблазнительным, чтобы отказаться.
Что ты собираешься делать с таким количеством серебра? Купишь себе стульчик?
Тихо, велел Насир, и Зафира мгновенно натянула тетиву. Лук лежал в руках как роднойона соскучилась по этому чувству.
Кифа перехватила копьё. Насир осторожно зажал ящик под мышкой, а свободной рукой обнажил свой скимитар.
Солнечный свет скользил по барханам и заброшенным зданиям. Зафира не заметила фигуры в капюшонах, пока что-то не ужалило её в шею, и в следующий миг мир погрузился во тьму.
Глава 5
Затишье, наступившее сразу после того, как якорь с оглушительным скрежетом прочертил по дну, было бесконечно хуже любой тишины, которую Альтаир слышал прежде. Хуже, чем тишина, воцарявшаяся после умащения свежего трупа. Хуже, чем молчание в ответ на непринятое предложение.
Хотя, возможно, последнее и было самым ужаснымоткуда ему знать? Никто никогда не отказывал таким, как Альтаир.
Он сразу узнал тёмные пески и мрачное небо Сарасина. Хотя теперь небеса стали ярче, а песокне таким чёрным, это место идеально подходило для ифритов и дурных предчувствий, сжимавших его желудок вместе с голодом. Что чувствовала мать, когда сбежала из Шарра после того, как Сёстры пали, а Лев был заключён в ловушку, сбежала, отягощённая бременем в утробе? Каково ей было притворяться кем-то иным, рассказывать сыновьям, что онисафи по крови, наследие, многократно уступающее редкой крови силахов?
Альтаир связал эти мысли и загнал поглубже.
Он последовал за Львом вниз по деревянным сходням, размахивая руками и гремя цепями так громко, что даже мёртвые в далёком Зараме бы проснулись. Альтаир скользил взглядом по заброшенным ветхим домам, вырисовывавшимся у берега, в поисках помощи, но вокруг была лишь пустота, и осознание, что он остался совсем один, пробирало до самых костей.
Ничего. Никого. Они ещё не успели прибыть, иначе бы были здесь, не так ли? Альтаир знал, что Насир и остальные должны попасть в Крепость Султана, и всё же. Если бы он потерял кого-то из своих, то объехал бы целый свет, только бы отыскать.
Их здесь нет.
От голоса Льва Альтаир вздрогнул. В протянутой руке тот держал кусок лаваша. Вторая половина осталась у него, для себя. Только Насир делил еду пополам настолько идеально.
И всё же твой взгляд блуждает в поисках тех, кто никогда не придёт.
«Тише, тише», пели волны, плескаясь о песок, жаждая унести тайны к новым берегам.
Ягенерал, ответил Альтаир наконец. Пищу он принял осторожно, нерешительно, хотя голод притупил его гордость. Бдительность уже вошла в привычку.
Лев хмыкнул:
Мы найдём их, не беспокойся. Если они не придут за тобой, мы отправимся за ними.
И как же ты это сделаешь? устало спросил Альтаир.
С помощью кровитвоей и моей. Dum sihr. Есть одно заклятие, имитирующее заклинание Охотницы. Мне нужно лишь найти его. Лев нахмурился над своей внезапной игрой слов.
Альтаир с облегчением сошёл со сходней. Пустыняне вполне твёрдая земля, но она хотя бы не покачивалась, как море, и не кренилась, как корабль на волнах. И всё же пустыня была такой же бесплодной. На многие мили вокруг не было ничего. От пустоты в груди стало больно.
Почему? вдруг спросил Лев, с любопытством склонив голову набок. Солнечный луч окрасил резкие линии его татуировки, заставил переливаться. У тебя нет ни имени, ни трона. Аравия ничего тебе не дала, тогда как ты отдал ей всё.
«Ради чего?» Вот что хотел знать Лев.
Альтаир уже давно знал, что никогда не станет королём. Слишком долго мать держала его в тени. Ни разу она не назвала мальчика рядом своим сыном. Ни разу она не делила с ним трапезу и не держала его за руку.
Слишком больно было на него смотреть. Слишком грешно.
Десятилетия спустя Гамек был назначен её преемникомпервый смертный, претендовавший на трон. Но судьба Альтаира была решена задолго до того, как родился их наследниктемноволосый, сероглазый. Мальчик с огромным потенциалом и великой целью, которого перековали в клинок.
Альтаир полагал, что мог бы ревновать, если бы был устроен иначе, если бы трон не был ему безразличен и если бы не знал, что к позолоченному трону прилагались испытания и невзгоды.
Но он был проницателен.
Мать заглядывала в тенине для того, чтобы увидеть, что он оставался там, а для того, чтобы убедиться, что он в безопасности. Она дала ему лучшие покои во дворце и свободу, достойную принца. Она обеспечила ему опеку и лучшее обучение. Это были жалкие крохи любви, но каждая кроха заставляла его сердце трепетать, научила его ценить хрупкость чувств.
Альтаир любил Аравию, и поскольку некому было любить его, он любил себя сам. Более того, он посвятил свою жизнь тому, чтобы заслужить эту любовь, убедить себя, что он не был бичом, проклятием, каким считала его мать.
Как думаешь, она желала скрыть тебя от меня? спросил Лев, и Альтаир невольно замерв голосе собеседника не было пренебрежения.
На этот раз «она» относилось к Серебряной Ведьме, но Альтаир не считал, что мать настолько боялась Льва. По крайней мере, пока он не вонзил свои когти в Гамека.
Толку-то, ответил Альтаир, отпрянув, уперевшись пятками в песок.
Тень улыбки коснулась губ Льва.
И то верно. В конце концов, она бросила тебя, как и они. И Беньямин в какой-то мере тоже. Когда он прыгнул наперерез, то предпочёл тебе принца.
Альтаир привык к тому, что всегда был вторым. Он убеждал себя, что совсем не возражает против такого порядка вещей.
Но почему же тогда казалось, словно сердце пронзают ножи? Почему вены под кожей вздуваются от внезапного жара?
А тыпредпочёл меня? насмешливо спросил Альтаир. Я правильно понимаю? Но будь это так, я не был бы закован в цепи, точно зверь.
Лев опустил взгляд, задумчиво глядя на цепи.
Что ж, возможно, пришло время для нового союза.
Альтаир взглянул на него, не обращая внимания на шум в крови, на гудение. На чувство, которое пришло с этими переменами, словно он нужен.
Месть мне не подходит, Баба.
Лев размышлял над его словами, изучая сына, пока солнце поднималось всё выше и ветра струились между ними.
А потом он обернулся, и Альтаир едва услышал его тихий приказ:
Отойди в сторону.
Чёрный вихрь пронёсся мимо, выпуская на Сарасин орду в их истинном обличьеизменчивых, бесформенных созданий бездымного пламени. Некоторые из них были крылатыми, когтистыми, не сдерживаемыми пределами человеческой формы.
Лев улыбнулся.
Вперёд, мои сородичи, мягко приказал он. В тот миг Альтаир не гордился тем, что замер от восхищения. Аравия принадлежит нам.
Глава 6
«Смерть вселяет дрожь в сердца живущих.
Живи так, словно тысама смерть. Повелевай ею, словно тыеё господин. Не полагайся ни на кого, ибо в самый тёмный час даже твоя тень покинет тебя».
В итоге пугала Насира не смерть, ведь мать хорошо обучила его. Ужас в нём вызывала тьмаи одиночество, которое она приносила с собой, напоминая, что он всегда был один. Тьма лишала его зрения, оставляя лишь бездну, кошмар, в котором были:
Юноша, увенчанный серебряным обручем, скованный тенями.
Солнце, которое поглотили сомкнувшиеся челюсти.
Девушка, чьи волосы были заплетены в корону, точно у королевы, а огонь в льдистых глазах заставлял его преклонить колени.
И был голос, что говорил: «Не страшись тьмы, ведь ты можешь стать ею».
Когда Насир очнулся, в глаза бил свет вечерней зари. Его вздох поднял облачко пыли. Шея отозвалась тупой болью там, куда вонзилась игла. Он зарылся пальцами в коврик, на котором лежал, тот был соткан из тончайшей овечьей шерсти, а под ним блестел каменный пол. Ничто из этого не было знакомо, но где бы Насир сейчас ни находился, недостатка в динарах здесь явно не испытывали.