Вот болваны!.. Куда же ты? вдруг отчетливо послышалось откуда-то слева, прямо над ухом. Тебе не уйти от своего предназначения!
Проклятье! пронеслось в голове Вереса. не отстает!
Векрь ещё ускорился.
Постой, зверь! Ты ведь не узнал самого главного! настойчиво продолжал вещать невидимка. Голос вдруг начал отставать, и говоривший неожиданно перешел на крик:
Стой, проклятая тварь!!!
Векрь внутренне возликовал. Эта угасающая фраза была последней. Он несся, не разбирая дороги по бесконечным ветвящимся коридорам, ловко избегая острых каменных выступов и ни разу не попав мощными лапами в здоровенные трещины на шершавом полу Зверь инстинктивно выбирал путь туда, откуда тянуло самым свежим и вкусным ветеркомветром свободы и лесных просторов
И вот, наконец, спустя какой-то час бега без остановки, он вырвался из бесконечной пещеры, из-под проклятого душного города, понесся вдоль смрадной лощины, гигантскими прыжками перемахивая через высокие кусты чернотрава и пасленницы, буйно разросшиеся на её склонах. Где-то там, позади, высоко над ним осталась неприступная каменная стена и ненавистный город людей за ней
Скоро низина закончилась, перейдя в поросший высокой травой склон холма. Верес в десяток прыжков преодолел склон и выскочил на голую каменистую вершину. Не оглядываясь и не останавливаясь, он кинулся вниз с другой стороны холма. Устремился к зарослям деревьев плотно обступивших подножие холма. Только бы проклятый голос не вернулся! И подальше от обжигающего солнца
Скорее! будто кричала ему новая плоть. Он не сможет преследовать тебя вечно! Кто на земле, да и в воздухе может потягаться с тобой?
Редкая нечисть превосходила векрей в скорости. И вряд ли какая другаяв выносливости. Потому добыча, загнанная стаей векрей почти всегда была обречена. Верес это хорошо знал. Ему не раз в прошлой жизни приходилось выслеживать стайки векрей-людоедов. Мысль оказалась вязкой и отчего-то неприятной.
Тяжелое это было занятиеохота на векрейкрайне опасное и жутко выматывающее. Но если таких тварей вовремя не уничтожить, то, однажды узнав вкус человечинылегкой и слабой добычиза короткое время они могли вырезать целое поселение неловких и медлительных людей. Начинали они всегда с беззаботной детворы и беспомощных стариков
Векрь нёсся сквозь чащобу, не боясь наскочить на острую как нож сухую ветку или попасть в куст непролазной змеиной колючки. Тело само со звериной лёгкостью уклонялось от опасных препятствий, перемахивало через глубокие и широкие впадины в земле, скользило по склонам оврагов и проскакивало в минимально возможные просветы между деревьями
Верес, не смотря на то, что думать вдруг стало невыносимо тяжело, с удивлением понял, нет, скорее, ощутил, что в этом безумном и безудержном беге имелось какое-то невероятное наслаждение. Он бежал и упивался своей силой, скоростью, гибкостью Никто и ничто не могло его остановить. И он сам никого и ничего не боялся. Только проклятый голос Как от него избавиться?
Голос больше не возникал ни в голове, ни рядом. Зверь ликовал. Ему претило всякое чужое господство, когда он был еще человеком. И тем болеекогда был зверем. Зверем одиночкой. Память его странным образом вдруг начала соединять куски воспоминаний из прежних его «жизней».
Верес с удивлением «вспомнил» в голове его вспыхнуло, в виде ярких, быстро мелькающих картинокуютное векрье логово, непохожее на его последнее место дневного схрона незадолго до подлой поимки. Что-то большое и тёплое рядом Приятный, невероятно успокаивающий запах, нежная гладкая чешуя на материнском брюхе, мокрые чёрные соски, восхитительно вкусные
Вспышка, вновь бесконечный лес, темнеющее небо, он продолжает свой неистовый бег, и сил ещё более чем довольно Снова вспышкаи вот он, в два раза ближе головой к земле, охотится вместе с другими двумя детёнышами на принесённую матерью мохнатую болотную выдру с перекушенными задними лапами
Моргает свет Мать стала совсем маленькой. Почему-то она злится, показывает длинные острые клыки, шипит и прогоняет его Навсегда. И он опять бежит, время от времени совершая громадные прыжкипросто так, потому что может, и этоблаженство силы и скорости. И с каждым новым прыжком он забывает мать, брата, сестру и безопасное младенческое логово
Наконец, векрь сменил многочасовой стремительный бег на легкую рысь. Вокруг уже давно сгустилась ночь, однако, зверь как-будто даже лучше стал видеть окружающие предметы. С удивлением Верес вдруг обнаружил, что ВСЁ вокруг имеет свой запах и от этогоопределённый цвет. Особо пахучие элементы даже ярко светились в сгущающейся тьме. Например, чьи-то свежие следы на примятой лесной траве и широких пятнах сухого мха под могучими разлапистыми елями.
Хотяпочему «чьи-то»? Всё было предельно ясно, и от осознания этого у Вереса наступил полный восторг. Вот здесь, на развесистых ветвях куста остролистника полдня назад посидела стайка лесных воробьев, поклевала мелких суховатых плодов и даже успела слегка нагадить под куст. Вотмать-олениха прошла здесь недавно, по сухому моховому ковру, с двумя детёнышами-подростками. Шли они на водопой, к ручью, что журчал где-то справа, невидимый за плотной растительностью. Векрь остановился и повёл плоским, слегка раздвоенным носом. Прошли совсем недавно, воздух всё ещё был наполнен сладковатым запахом их ароматных шкур с примесью вечного страха практически беззащитной добычи
Зверь вдруг осознал, что ужасно голоден. Жуткая встряска от странного (чудовищно мучительного!) воссоединения и долгий полубезумный бег по сырым катакомбам и сквозь лесную чащу совсем не утомили его. Однако, последний раз зверь ел много суток назад. К той вонючей дряни, что кидали через деревянную решетку мерзкие людишки, пахшие железом и страхом, он не притрагивался. Значит, пришло время восполнить запас сил и просто утолить голод.
И испытать ещё одно наслаждениеот погони и убийства жертвы.
Не долго думая, Векрь бесшумно кинулся по следу, ведущему в сторону ручья. Свечение тройного следа усилилось. Значит, он безошибочно определил направление. Внезапно зверь осознал, что в воздухе висел ещё один аромат. Нет, скорее, вонь. Так пахли конкуренты-охотники. Иногда он встречал их на своей территории. И если были настроение и азартпрогонял или даже убивал.
Но сейчас, после многочасового безумного бега, он все еще находился на чужой территории. И, судя по смеси запаховэто была стая бурых низинных векрей. Скорее, стайкатри запаха смешались в один. Редкие следы на земле и травеот их длинных прыжков. Они были здесь, тоже недавно. И тоже охотились. На ЕГО добычу.
Она стала его, как только он взял след. И значит будет не только погоня, но, возможно, и бой за неё. А это ещё один повод для блаженствавидеть поверженного или убегающего, поджав тощий змеиный хвост, врага. Торжество его силы. И Нового Права. Его Права..
Прежней территории ему теперь точно будет мало.
Векрь ускорился. Бурые векри были быстры, хоть и не слишком крупны и сильны. Он никогда не ел падаль, хотя другие его сородичи не гнушались даже многодневного гнилого трупного мяса и всегда возвращались к убитой добыче. Только не он, некоронованный владыка лесных векрей. Всегда только свежая добыча с горячей кровью, толчками бьющей из ран.
Вот и они! Векрь не боялся. Ещё ни разу, с тех пор как покинул семью, он не встретил ни одного сородича, способного выстоять в схватке с ним и хотя бы расстаться на равных. Всегдаили смерть, или позорное бегство.
Мир вдруг потемнел перед глазамиэто синяя кровь устремилась по жилам быстрее, ударила в голову
Троица отбила у обезумевшей матери одного из детёнышей, самого слабого. Олениха и второй подросток стремительно убегали по лесной прогалине. Тройка же окружила беззащитное дрожащее тельце, прижавшееся к сухому дереву с облезшей корой. Маленькие, ещё совсем мягкие рожки на вытянутой голове с раскосыми глазами едва ли могли противостоять трём парам рядов убийственно острых зубов
Одним невероятным прыжком Векрь перемахнул через нерасторопных соперников, расслабившихся в полной уверенности, что добыча вот-вот окажется у них в зубах Ещё не успев приземлиться, он молниеносным движением челюстей перекусил оленёнку горло и в завершение безумного прыжка встал, прижав испускающую дух добычу к земле передними руколапами.