А один мужик из отряда умер. Вот так, не дойдя до войны, и сгорел в лихоманке. Наверное, от дождя простудился. Ему мигом выкопали неглубокую могилу (мечами и ножами много не нароешь) и похоронилибез священника, кое-как что-то наговорив на прощание, и пошли дальше, подавленные случившимся.
Но это было ещё не самый тяжёлый случай. Гораздо сильнее нас шокировало известие, что нихельцы уже и Кремнеград взяли, а с такими темпами и до столицы скоро доберутся. Эту новость мы услышали в деревне, где остановились столоваться.
Да ты откуда это знаешь?!! хором закричали мы на тамошнего старосту.
Дык, это Гонец из города приезжал, по деламвот и рассказал.
А он откуда услышал?!!
Да к ним в город много солдат пришло, и раненых. Разбили нас, говорят, совсем плохо. Силища там прётужас просто: никак не совладать
Командир ухватил мужика за грудки и рявкнул, потрясая своими патлами:
Что за солдаты?!! Дезертиры?!! Паникёры?!! Шпионы?!!
Дык я откуда знаю, запищал побледневший крестьянин. Сказал: пришли разбитые. Что я его, огнём пытать буду, что ли?
А гонца-то хоть знаешь? Что за рожа?!
А то Он уже сколько раз указы нам привозил. Несколько лет работает. Прошу не портить мне рубашку, уважаемый: ниток и пуговиц нынче совсем не сыскать В городе всё расхватали, даже соль.
Ладно командир освободил беднягу из своего стального захвата. Впредь никому не доверять. Паникуне разводить.
Мы, тем не менее, успели сильно пасть духом. У меня в груди зашебуршал нервный холодок, а потом перешёл в живот и заходил там, кругами.
Э-э-э-эх, да твою ж маму!.. крикнул кто-то в сердцах и даже сплюнул. Говорил же мне сосед: куды ж вы прётесь-то, да супротив Нихелии? У них тампорядок и дисциплина, а у вастолько вилы и косы
Командир подбежал к нему и безо всяких предисловий врезал по морде, ещё раз тряхнув своими сальными патлами, стянутыми кожаной ленточкой через лоб:
Я же сказал: паникуне разводить!!! Ну, кто ещё с Нихелией воевать боитсяговори сразу: отправлю пинком домой, без злобыПресветлым клянусь! и даже осенил себя знаком Пресветлого, искренне и размашисто, яростно озираясь по сторонам, на всех окружавших его новобранцев.
Никто воевать не отказался. Даже упавший. Он потом топал, мрачный, освещая нам дорогу своим смачным фонарём под глазом. Да и мы шагали невесёлые.
Забегая вперёд, скажу, что Кремнеград никто не брал. Слишком богатое у кого-то оказалось воображение. Но для меня это был прекрасный урок того, как можно подорвать настроение в армиидаже без боя.
Дошли, слава Пресветлому
Возле столицы уже успел вырасти второй город, из палаток, заставленный телегами. Эдакий кочевой табор, но только гораздо больше. Мы, измученные, уже не имели сил изумляться, а удивляться было чему.
В разных местах торчали разноцветные флажки и флаги. Потом уже мы узнали, что так отмечают шатры и палатки военачальников разного ранга, да ещё и с учётом принадлежности к тому или иному полку, и научились разбираться в этой несусветной расцветке: кто там командир конного полка, а ктопехотного. Дымились костры с огромными котламидо нас доносился умопомрачительный запах дыма, смешанный с запахом мясной каши: время как раз приближалось к обеденному. То и дело ржали кони в разных концах бескрайнего поля; кто-то ругался, кто-то разговаривалгомон стоял непрерывный, как морской прибой. Кто-то перебегал от костра к костру и что-то спрашивалв ответ качали головами, и гонец поспешал дальше.
Жаркое летнее солнце поднималось в зенит, а всякая дрянная мошкара прямо-таки упивалась пиршеством: ведь не каждый год ей выпадал такой подарок изобильной кормёжки, во всё поле размером. Жужжали разжиревшие обнаглевшие мухи, и сильно воняло нечистотами, которые создавали люди и животные, иногда аж дыхание перехватывало, когда капризный ветерок менялся.
Нам указали наш участок, на который мы и потащились не спеша и потом принялась располагаться там на длительный постой. Собственно, с этого памятного дня и началась наша настоящая военная жизнь.
Только теперь я хорошо понял, что имел в виду Учитель, когда туманно говорил о том, что у меня появятся новые знания. Нас начали учить искусству коллективного боя. Для начала наш отряд разбили на десятки, а во главе каждого поставили солдата из армии. Эти пришли настоящие звери, и гоняли нас до одури. Тем, кто прошёл школу Учителя, служилось полегче, как привыкшим к физическим нагрузкам. А вот другие парни, особенно городские, нахлебались учёбы досыта
Что меня всегда восхищало в армиитак это то, что я сам до самого конца так и не понял: какие требования тут действительно важны, а какие нужны лишь для того, чтобы у солдата не оставалось свободного времени. По крайней мере, наш десятник лютовал одинаково в любом случае.
В нашем мире кличка человекаэто и есть его второе имя. Кого назвали каким-нибудь животнымзначит, он достойный и заслуживает определённого уважения. А мы нашего десятника прозвали просто Шпыняем, и никакого другого имени ему так и не смогли придумать.
Сухощавый, рыжая бородка клинышком. Лицо в крупных веснушках, и глаза, постоянно прищуренные, так и зыркают по сторонам из-под кустистых рыжих бровей. Он весь создавал ощущение какой-то неугомонности, словно шило в заднице носил. Я твёрдо убеждён: в своё время его пошпыняли от души, и теперь он, получив полную власть над людьми, оттягивался на нас по полной.
Вот скажите: зачем боевую армию утруждать строевой подготовкой? Вы можете себе представить, чтобы войска в походе маршировали весь деньвсе двадцать-тридцать лиг? Да ещё и с песнями. Нет, конечно, если вы хотите непременно угробить всех людей ещё до войнытогда, конечно, да: пусть себе маршируют, отбивая ноги. А Шпыняй прямо-таки оживал, когда мы топали в ногу, горланя всякую чушь. Обувь разваливается из-за постоянных маршировок? иди новую покупай, в столицу, в день отгула. Нам платили сущие гроши, а цены из-за войны и наличия десятков тысяч страждущих мужиков взлетели до голубых небесвот и приобретай себе обувь, как сможешь, твои проблемы
Злостный вредитель, настоящий враг страныкак по другому такого Шпыняя назвать? Принесло ведь нам от шутника Нечистого дорогой подарочек
Вот, скажем, объявил он нам банный день. По дороге к столице мы принимали баню в деревнях регулярно, два раза в неделю: прошлый командир нашнастоящий человек. А тут, в поле, мы оказались как привязанные к пятачку земли, на котором разбили палаткиникуда не смей отлучаться без командирского разрешения дальше выгребной ямы. Но настал и наш черёд на долгожданную помывку.
Мужички, как и положено, заранее отпросились у Шпыняя травяных веников нарвать. Он отпустил их, ни слова не говоря. И вот они, предвкушая жаркую парилку, протопали со своими веничками несколько лиг ниже по течению рекиа где же баня? А ты лезь в речкувот и баня тебе, говорит Шпыняй и сам ржёт так, что аж за бока держится.
Начались военные учения. Тут лучше всех отличились лучники. Они понаставили в чистом поле мишенидоски в рост человека, а на другой день стали отрабатывать стрельбу.
Дали залпстрелы посыпались наземь, кто куды. Командир их проинструктировал (т. е. обругал всячески, используя разные слова) и дал команду на второй залп. Вторая туча стрел взмыла ввысьглядь, а по полю бежит старушка, да так бойко, что лапти до затылка прыгают. А стрелы летят себеих обратно ведь не вернёшь. Серая туча выпала смертельным дождичкомбабка упала.
Побледневшие мужики, побросав луки, помчались в поле, с командиром во главе. По счастью, бабка просто споткнулась и затаилась, не решаясь бежать дальше. Она, оказывается, спозаранку вышла собирать луговички, увлеклась, вышла из леса и продолжила сбор грибочков уже в поле. Притомилась и видит: стоят доски вроде забора, от солнца хорошо загораживают. Взяла и закемарила за доскойеё издали и не видать. Когда часовых расставляли, бабка уже в поле дрыхла, совершенно ничего не подозревая, а проснулась от внезапного стука возле уха: стрела пробила тонкую сосновую доску насквозь, сверху вниз, и стальное жало едва не оцарапало старушке щеку. Спросонья она не придумала ничего лучше, как бежать, видя, как втыкаются в землю стрелы