На пути оказался плетенья сшиб его плечом и, прокатившись кубарем, вскочил и пытался бежать дальше. Но заборчик оказался крепче, чем мне показалось второпях, и мой недостаточно сильный удар задержал мой бег на лишних пару мгновений: меня кто-то обхватил сзади, как стальной обруч бочку, пытаясь повалить. Я, разумеется, вырвался: удар локтем под дых, потом пяткой в пах, развороти в челюсть, но время оказалось упущено, и пришлось схватиться с толпой по-настоящему.
«Лишь бы не повалили! Лишь бы не повалили»билась в голове отчаянная мысль, как обезумевшая птица в тесной клетке, а мои руки-ноги работали сами по себе.
Вот на меня уже бежит парень с колом, выломанным из поваленного плетня. Я отклонил направленное мне в живот остриё в землюэтот чудак вовремя не разжал руки, оторвался от земли и потом грохнулся на неё ничком. Из мазанки выскочил хозяин двора, молодой мужик, и, недолго думая, кинулся на меня с вилами по принципу «бей того, кого не знаешь!» Я ухватил его хозяйственный инструмент, крутанул, запутав ему рукимужик выпустил из них своё оружие. Пока он разматывал свои лапы в обратную сторону, я боком-боком проскользнул ему за спину и огрел его сзади черенком по затылку.
Парень с колом повторно атаковал меня, но только на этот раз я поймал его остриё между зубцами вил и снова отклонил вниз. Ничего нового для этой деревенщины выдумывать не требовалось: нужно лишь сблизиться с ним левым боком, удерживая его кол, а потом на развороте ударить правой пяткой ему в правое бедро. Затем сзади нанести удар подошвой по голени, чтобы нога противника подломилась, и он, присев на колено, стал пониже. И всёпослать ему завершающий привет по голове.
Оставшиеся противники, увидев в моих руках страшные вилы с длинными зубьями, остановились. Получилась передышка; я слышал шумное дыхание, упавшие со стонами поднимались и тоже в бой рваться не спешили.
Ты чаво это, чаво?! гавкнул на меня кто-то, сплёвывая кровь: я успел и по зубам кое-кому врезать.
Парни, я же вас не трогал. Давайте по-хорошему, а?
Прибежал Малёк с незнакомым мне ножом. Тут уже я задышал с явным облегчением, а деревенские вовсе скисли. Мало-помалу собирался народ, а нападавшим не улыбалось засветиться в этом грязном деле, и они быстро растворились по одному. Остались только лежачие, не успевшие очухаться.
Тебя, как дитя малое, одного оставить даже на час нельзя, поглумился надо мной Малёк. Сам же уговаривал не влипать во всякие истории, а сам творишь чёрт те что
Да, беспредел, кивнул я уныло.
На другой день пришлось являться к старосте по вызову. Там оказалась полна горница людей: немножко знакомый мрачный мужик с замотанной в белые тряпки головой, сварливая бабаего супруга; Рыбак опять же притащился.
Проходи, гончар, зыркнул староста на меня узкими глазами. Я-то думал, что у тебя зять дуралей, а ты и сам-то не лучше.
Пускай заплатят! чуть не взвизгнула баба. Забор сломали, мужа чуть не убилида что ж такое?! Тут и войны никакой не надо! хозяйство разорили, и мужик ранетый! Есть тут власть или что?! пусть заплатят, говорю!
У старосты дублёная кожа на скулах дёрнулась, как при зубной боли, а глаза совсем сузились; неподвижный Рыбак даже глазом не моргнул, небрежно прислонившись к дверному косяку. Хм, похоже, эта баба и без меня эту «власть» уже успела доконать не хуже диких степняков.
Да скажи ты! она толкнула покорного мужа в бок безо всякой церемонии к его ране.
Ну да веско подтвердил селянин высказанную претензию.
Ах, так?! Ладно, мы тоже не лыком шиты.
Тогда пусть и нам заплатят тоже! возмутился я. Нет такого закона, чтобы на проезжих кидаться с вилами и палками! Ваши парни меня вчера бить кинулись, а этот м-м-м уважаемый селянин тоже на меня в драку полез. Мне что, надо было ждать, пока меня убьют, что ли?!
Молчать!!! и староста хлопнул жёсткой ладонью по столешнице так, что баба, начавшая было гнать вторую волну ругани, словно захлебнулась своей слюной, а её муженёк вздрогнул, как будто его сзади стукнули. Рыбак переступил с ноги на ногу.
Я принял вашу жалобу, продолжил староста. Будем разбираться. Можете идти.
Баба, кажется, хотела начать по новой, но хозяин метнул в неё раздражённый взгляд, а Рыбак пошевелился, и парочка торопливо ушла прочь.
Сын мой вчера пришёл избитый, продолжал мужик. А это не часто бывает
«Ой, маменька! Вот так влипли!»
Я спрашиваю у него: «Как же так? Кто такой? Ты ж не поддаёшься никому!» А он мне отвечает: «Это приезжий, он дерётся не по-нашему.» Вот я и спрашиваю: как же ты так дерёшься, что половину пацанов избил, а заодно ещё и мужика покалечил? Вас, гончаров, в Гренплесе этому учат, что ли?
Ну, у нас там уличные драки тоже бывают. И мы тоже поддаваться не приучены. Дрался я, как умел, как меня товарищи учили. Меня всё равно затоптали бы, если б меня мой друг не выручил, и я виновато развёл руками.
А твой друг он, что, тоже того? Вот так же драться умеет?
Ну, не знаю. Спросите у него сами.
Староста помолчал, сжав кулаки в замок и положив их на стол.
А не шпионы ли вы нихельские, голуби?
Во-во, Мясник тоже такие же вопросы задавал, про голубейупокой, Пресветлый, его душу. Когда же это закончится?! Эдак ведь и правда: до старости не доживу
Шпионы?!! В этой дикой степи! Да кому она сдалась?! Если мы драться умеем, то нас сразу надо шпионами обзывать? Нихельцы в городах живут, вообще-то! Если бы им было нужнодавно бы уже в степь вошли. Что у вас взять-то можно?
Хозяину дома мои слова оказались неприятны: он аж посерел:
В любом месте выгоду найти можно, сурово выговорил он. Если вы не шпионы, то кто тогда???
Я же говорил: беженцы мы. От нихельцев спасаемся.
Староста замолчал, встал, зашагал молча по комнате, одёргивая рубаху. Помаячив вот так туда-сюда, он снова сел и заговорил:
Значит, так. Всё, что в драке разрушили, сами будете чинить. А ваша девка пусть пострадавших бесплатно лечит. И, не дай бог, если она окажется плохой знахаркой, тогда пеняйте на себя! Всё понятно?
Я лишь кивнул.
Свободен, по-военному резюмировал этот мужик наш разговор.
За два дня мы с Мальком обогатились умением забивать в землю толстые жердины голыми руками. В земляную лунку выливаешь ведро воды, берёшь сваю, у которой один конец заострён топором, и вот это остриё со всей дури опускаешь в эту лунку. Потом вытягиваешь сваю назад и снова опускаешьи так много раз. Подливаешь ещё воды.
Получается круглая дыра в земле, у которой стенкигладкие, от мокрой грязи блестящие. На полтора локтя мы такие дыры делали запросто, даже не запыхавшись, а потом ещё и утаптывали сваи.
А Солнышко наша врачевала несчастных. У меня всё нутро переворачивалось, когда я думал о том, что ей надо лечить балбесов, которым я настучал по тыкве. А если они лапы распускать будут? Или скабрезничать?
Но её, казалось, ничто не могло опечалить: она оставалась такая же смешливая и добродушная:
Руки? Распускать? смеялась она. Так ты им все руки-ноги перебил: кругом одни синяки. Они же думают, что я твоя сестра, и шарахаются от меня, как черти от ладанатолько мычат.
Ну, положим, не все отбил, буркнул я. Я же не изверг
В день отъезда я собрался с духом и попросил у старосты:
Уважаемый, мы едем в дальнюю дорогу, а оружия настоящего не имеем. Нам бы парочку сабель, а?
Я умолчал про нашу заначку в два меча: в конце-концов, мечом сподручнее махать в битве рать на рать, а отмахиваться от приставучих лучше всего облегчёнными степняцкими саблями.
Тот воззрился на меня, как будто я у него последнюю корову выпрашивал отдать задарма:
Две сабли?! Да тут любая железякана вес золота! Тем болеев такое время
Ну, хотя бы пару копий!
Наверное, мой сиротский вид на него подействовал: он отдал распоряжение, и Рыбак притащил два копья с поржавевшими наконечниками. Селяне, вышедшие поглазеть на наш отъезд, такую неслыханную щедрость встретили изумлённым шепотком.
Рыбак торжественно вручил нам древки, за десятки лет отполированные ладонями до лаковой гладкости. Мы с Мальком их взяли и, совершенно не подумав, принялись «примерять на себя»: покрутили над головой, потомза спинами. Все так рты и пораскрывали, выпучив глаза на такое дивное представление.