Персефона покинула квартиру и почувствовала себя гораздо счастливее, едва ступив под утреннее солнце. У Персефоны не было машины, не было у нее и способности перемещаться, как у других богов, так что, когда ей нужно было добраться в какое-то место в Новых Афинах, она либо шла пешком, либо садилась на автобус. Сегодня было тепло, и она решила прогуляться.
Персефона любила этот город, потому что он был совершенно не похож на место, где она выросла. Здесь возвышались зеркальные небоскребы, сверкавшие в теплых лучах Гелиоса. Музеи здесь были наполнены историями, которые Персефона узнала, только переехав в этот город. Здания были произведениями искусства, и к тому же почти в каждом квартале имелись скульптуры или фонтаны. Помимо всего этого камня, стекла и металла в городе простирались акры парков с роскошными садами и деревьями, где Персефона нередко гуляла по вечерам. Свежий воздух напоминал ей о том, что она свободна.
Она сделала вдох, пытаясь справиться с волнением. Но внутри ее будто затянулся узел из-за татуировки на запястье. Ей нужно было избавиться от нее прежде, чем ее заметит Деметра, иначе несколько лет ее свободы обратятся в вечность в стеклянной коробке.
Обычно именно этот страх заставлял Персефону быть осторожной.
За исключением прошлой ночиночи, когда она почувствовала себя бунтаркой. И, несмотря на эту странную метку на коже, «Неночь» и ее властитель стали всем, чего она когда-либо желала.
Богине хотелось, чтобы это было не такхотелось считать Аида отталкивающим. Она жалела, что провела прошлую ночь в воспоминаниях о том, как его темные глаза изучали ее тело, как ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, как его изящные руки тасовали карты.
Каково эточувствовать эти длинные пальцы на своей коже? Каково оказаться в его объятиях?
После прошлой ночи Персефона хотела того, чего не желала никогда прежде. Вскоре ее волнение сменилось огнем, столь незнакомым и сильным, что ей показалось, будто она вот-вот обратится в пепел.
О боги. Почему она вообще думает об этом?
Одно дело считать бога мертвых привлекательным, но желать его это совсем другое. Между ними ничего не могло быть. Ее мать ненавидела Аида, и богиня зналаей не нужно было даже спрашивать, что отношения между ними под запретом. Она также знала, что магия ее матери нужна ей больше, чем утоление огня, бушующего внутри.
Персефона дошла до Акрополя: его блестящий зеркальный фасад едва не ослепил ее. Она поднялась по невысокой лестнице к дверям из стекла и золота. На первом этаже ей пришлось пройти через ряд турникетов с охранойобязательным элементом компаний, размещавшихся в многоэтажном здании, включая рекламную компанию Зевсакреативное агентство «Дуб и Орел». Почитатели Зевса нередко собирались у Акрополя, надеясь взглянуть на бога грома хоть одним глазком. Однажды группа безумцев даже попыталась взять здание штурмом, чтобы добраться до него, что было отчасти иронично, ведь Зевс редко бывал в Акрополе, проводя бо́льшую часть своего времени в Олимпии.
Однако агентство Зевса было не единственным, нуждавшимся в охране. «Новости Новых Афин» в свое время подняли несколько сложных темтаких, что привели в ярость как богов, так и смертных. Персефона не слышала ни об одном акте мести, но, проходя через охрану, понимала, что эти смертные охранники не смогут остановить разгневанного бога, рвущегося на шестидесятый этаж, чтобы отомстить.
После турникетов она вышла к ряду лифтов, которые доставили ее на нужный этаж. Двери открылись в огромном вестибюле с вывеской «Новости Новых Афин». Под ней располагался стол из выгнутого стекла, и красивая девушка с длинными темными локонами поприветствовала ее улыбкой. Ее звали Валери, Персефона помнила ее по собеседованию.
Персефона, произнесла она, обходя стол. Рада снова тебя видеть. Я тебя провожу. Деметрий уже ждет.
Валери отвела Персефону в редакцию новостей за стеклянной перегородкой. Несколько столов из металла и стекла были расставлены здесь ровными рядами. В помещении кипела работателефоны звонили, бумаги шуршали, по клавишам стучали пальцы журналистов и редакторов, создающих очередные статьи. В воздухе разливался душный аромат кофе, словно все это место работало на кофеине и чернилах. Обстановка привела Персефону в трепет, и сердце бешено забилось у нее в груди.
Насколько я знаю, ты из Университета Новых Афин, сказала Валери. Когда у тебя заканчивается учеба?
Через полгода.
Персефона уже не раз представляла себе момент, когда пройдет по большой сцене, чтобы получить диплом. Это будет кульминация времени, проведенного ею среди смертных.
Ты, наверное, ждешь не дождешься.
Ага. Персефона взглянула на Валери:А ты? Сколько тебе еще учиться?
Еще два года, ответила Валери.
А как долго ты здесь?
Около года, улыбнулась она.
Планируешь остаться здесь после выпуска?
В этом здании, да, но на несколько этажей вышев креативном агентстве «Дуб и Орел», усмехнулась она.
А, так ее ждала рекламная компания Зевса.
Валери постучала по открытой двери кабинета в дальней части зала:
Деметрий, Персефона пришла.
Спасибо, Валери, кивнул Деметрий.
Девушка повернулась к Персефоне, улыбнулась и удалилась. Богиня вошла в кабинет и впервые взглянула на своего нового босса, Деметрия Аэтоса. Он был старше, но, очевидно, в свое время разбил не одно сердце. Его волосы были коротко стрижены по бокам, чуть длиннее сверху и отливали сединой. Очки в черной оправе придавали ему ученый вид. Черты его лица Персефона назвала бы утонченнымитонкие губы и маленький нос. Он был высоким и худым. Одет Деметрий был в голубую рубашку, широкие брюки цвета хаки и с галстуком-бабочкой в горошек.
Персефона, сказал он, обойдя стол и протянув ей руку. Рад снова тебя видеть. Мы счастливы, что ты теперь с нами.
И я счастлива быть здесь, мистер Аэтос, девушка пожала ему руку.
Зови меня Деметрием.
Хорошо Деметрий. Она не сдержала улыбки.
Пожалуйста, присаживайся! Он кивнул в сторону стула, и она села. Деметрий присел на край своего стола, засунув руки в карманы. Расскажи мне о себе.
Когда Персефона только переехала в Новые Афины, она ненавидела этот вопрос. В тот момент она могла говорить лишь о своих страхахзамкнутых пространств, ощущения загнанности в ловушку, лифтов. Спустя время она набралась опыта, и ей стало проще определять себя тем, что ей нравилось.
Я студентка Университета Новых Афин. Моя специальностьжурналистика, и я заканчиваю учиться в мае начала она, но Деметрий взмахнул рукой:
Нет, не то, что уже есть в резюме.
Он встретился с ней взглядом, и она заметила, что у него голубые глаза.
Деметрий улыбнулся:
Какая ты? Какие у тебя хобби, интересы?
Ох! Она покраснела и на секунду задумалась. Я люблю печь. Это помогает мне расслабиться.
Правда? Продолжай. Что именно тебе нравится печь?
Да, по правде говоря, что угодно. Сейчас я оттачиваю искусство приготовления сахарного печенья.
Он поднял брови, не переставая улыбаться:
Искусство приготовления сахарного печенья? Вот, значит, как?
Да, я вам покажу.
Она достала телефон и нашла несколько фотографий. Конечно же, она снимала только лучшие свои творения.
Деметрий взял телефон и пролистал снимки.
О, как здорово. Они великолепны, Персефона.
Он встретился с ней взглядом, возвращая телефон.
Спасибо. Персефона отругала себя за дурацкую улыбку, появившуюся у нее на лице, но кроме Лексы ей еще никто этого не говорил.
Итак, ты любишь печь. А что еще?
Я люблю писать, призналась она. Рассказы.
Рассказы? В смысле, художественные?
Да.
О любви? предположил он.
Так думали большинство людей, и румянец на щеках Персефоны ей, прямо скажем, не помогал.
Вообще-то, нет. Мне нравятся детективы.
Брови Деметрия снова взлетели вверх.
Неожиданно, сказал он. Мне это нравится. Чего ты ждешь от этой стажировки?
Приключений, не удержалась она. Слово слетело с ее губ, но Деметрий, кажется, был доволен.
Приключений Он отошел от стола. Если ты жаждешь приключений, «Новости Новых Афин» тебе их обеспечат, Персефона. На этой позиции ты сможешь заниматься тем, чем захочешь, все в твоих руках. Захочешь делать репортажиделай репортажи. Хочешь редактироватьредактируй. Хочешь приносить кофеприноси.