Кассандра долго колебаласьона, как ни странно, не знала, что это за розеточные кустарники, а их с детства учили, что нельзя есть, трогать и даже нюхать то, что тебе незнакомо. С другой стороны, перечень опасных и ядовитых растений они тоже учили с детства, и Кассандра была уверена, что этих кустиков с зелёными ягодами нет в списке. Наконец она не выдержала, села на корточки и, оторвав пару листочков, ягоды она на всякий случай решила не трогать, попробовала их на вкус. Пожевав так с минуту, Кассандра пожала плечами и оторвала ещё. Трава травой, разве она могла утолить голод? Но привкус всё же был приятный, напоминал одновременно мяту и чёрную смородину. Разжевав горсть листьев в кашицу, Кассандра могла некоторое время наслаждаться иллюзией, будто и правда ест что-то более весомое.
Поднявшись с колен, она оглядела «поле боя». Маленькие кустики были смяты, а листья оборваны, как будто она не в Цветочном округе выросла, а пришла диким варваром из большого города Кассандра смутилась и поскорее отвернулась. Она продолжила путь, стараясь держаться прежнего курса, оставляя поляну слева и забирая вправо.
И почему Рофи считал, что найти ливьер проще, чем Мари? И то, и другоенереально! Вон она уже сколько часов бредёт по лесу, и вокруг только деревья, деревья, деревья Под ногами тропинка, справа полянка, а слеварека. Кассандра помотала головой и развернулась. Вот так, теперь она снова идёт правильно. Иневероятно! слышит, как журчит вода. Ещё немного, и она на месте Но что это? Снова та же полянка. Кассандра нагнулась и сорвала ещё несколько листочков. Не горчит, не кислит, отличный кустарник.
Конечно, найти Мари проще. Она на правильном пути, она почти пришла. Отчётливо слышен плеск воды и птичий крик где-то высоко, на другом краю земли. Кассандра посмотрела в небо. Неожиданный луч солнца просочился сквозь ветви и на мгновение ослепил. Она зажмурилась.
Слева полянка, справа река Река! Кассандра уже видела, как блестит перламутровая вода. Река, река, река. Мари ждёт на другом берегу. Когда она найдёт сестру, всё наладится.
Мари! крикнула Кассандра. Я иду!
Я здесь! отозвалась Мари.
Снова гаркнула птица, и журчание стало громче. Кассандре вдруг почудилось движение за спиной. Она обернулась. Там тоже сверкала река! Вот чёрт. Кассандра точно знала, что Мари на другом берегуно на каком? Полянки больше не было справа и не было слева. Везде была только река, одна лишь река, даже деревья исчезли. Девушка посмотрела под ногиземли не было, так что же делать, как попасть к Мари? Она знала, что если справится с этой головоломкой, всё будет хорошо
Наблюдая, как Кассандра топчется на месте и растерянно водит вокруг себя руками, словно прощупывает воздух, Эльсона покачала головой.
Сколько листьев она съела? Вы почему ей позволили? сухо спросила она.
Да ладно, пожала плечами невысокая пухленькая девушка с копной кудрявых волос. Проспится, и нормас
Гиория! воскликнула Эльсона. Это это очень неприятно, ты посмотри, как она мучается.
Искралёгкий наркотик, равнодушно сказала Гиория. Ей не больно, не страшно, она может свободно двигаться и размышлять. А поразмышлять есть над чемэто же надо додуматься, совать в рот что попало! Могла бы ведь и отравиться
Эльсона проигнорировала заявление, тем более что под конец Гиория растеряла всё своё самодовольство, и её голос затих: окружённая со всех сторон девушка внезапно рухнула на колени, принялась рвать на себе волосы и стонать.
Ирель, Гиория, на счёт три набрасываем сеть. Постарайтесь не сделать ей больно, скомандовала Эльсона.
Всё было тщетноКассандра не смогла достичь берега. Не смогла спасти Мари. Не успела. Она чувствовала пронзительную, сжигающую изнутри боль и ничего не могла с этим поделать.
Часть 3
Эстель казалось, будто каждый деньэто целая вечность. Из дней складывалась неделя, затем другая. «Она добралась? Почему от неё ничего не слышно?» спрашивала Эстель Уильяма. Но тот вместо ответа исчезал в очередной командировке, хотя не должен былони только-только оформили брак, и Уильяму полагался месячный отпуск.
Писать письма запрещено, объяснил он однажды, видимо, сжалившись над ней. Ну, чего ты переживаешь? С Вероникой всё в порядке.
Но тревога снедала Эстель изнутри. Уильям не мог представить, что творилось в её душе, ведь он не знал о письме, которое она написала своей Веронике; не знал о подмене; не знал, как сложно было заговорить об этомвпервые за столько лет!
Она ненавидит меня, ненавидит, шептала Эстель как в дурмане, перебирая нитки у распахнутого окна, забранного тяжёлой решёткой. Она уже две недели вязала то ли шарф, то ли покрывало, просто чтобы занять руки. Даже не успела узнать меня, а уже ненавидит
Иногда Эстель заходила в служебные помещения и стояла там без движения, будто привидение, пока кто-нибудь не уводил её обратно в комнаты. Обычно это была пожилая экономка Маньяна. Озабоченно качая головой и бормоча себе под нос, она усаживала Эстель за стол и подавала вязание.
Вот так, потихоньку, говорила она Эстель, словно ребёнку. Смотрите, как у вас уже красиво, какие ряды ровные, а мягонько-то как!
Где моя девочка? однажды спросила Эстель, вдруг вскинув голову и уставившись на Маньяну. В её глазах было столько отчаяния, что Маньяна не выдержала.
Господин Холланд, обратилась она к начальнику, когда он вернулся из командировки. Мне кажется, госпоже Эстель нездоровится. Надо бы, знаете ли, врача
Нездорова? зычно переспросил Холланд. Эстель, подойди ко мне.
Последние дни было чрезвычайно много работы, и он давно не получал вестей от Роттера, а это был, конечно, плохой знак. Всплыла история с девочкойбыло совершенно непонятно, как Эстель могла скрывать это от него столько лет! Холланд был уязвлён. Подмена ребёнка ломала все планы Роттера: вместо того, чтобы быстро и по-тихому избавиться от наследницы, он распотрошил чёртово осиное гнездо. Холланд даже не сомневался, что теперь девочки будут устраненывсе трое, а также те, кто их укрывает.
И вот то, что ещё недавно казалось далёким будущим, стало реальностью: Эстель требовала от него ответа. А он не мог ничего рассказать, мог только искусно врать ей в лицо, что с Вероникойкакую бы из них она ни имела в видувсё превосходно. Ложь так легко стекала с языка, что вскоре Холланд стал сомневаться в каждом своём слове. Что здесь правда, а чтообман? Действительно ли он любит Эстель или просто пользуется тем, что она не может уйти от него, как делали другие женщины до неё? Нет, конечно, любит! Но вместе с тем Холланд не мог отделаться от мысли, что, раз Эстель все эти годы бессовестно водила его вокруг пальца, он имеет право на ответную ложь.
Холланд был настолько поглощён собственными терзаниями, что совершенно не замечал мучения Эстель. Лишь теперь, благодаря Маньяне, он обратил внимание на осунувшееся лицо и синяки под глазами жены и осознал, что едва не упустил главное. Веронике нельзя было помочь, так нечего и думать об этом, но Эстельего ласковую, беспомощную, зависимую от него Эстельон обязан уберечь от этого ада.
На следующий же день Эстель посетил тюремный врач и выписал успокоительное. Оценив потрёпанный вид начальника, он попытался было намекнуть, что Холланду и самому не помешает лекарство, но тот так на него посмотрел, что доктор тут же прикусил язык.
Эстель сразу почувствовала себя лучше. Вязание было заброшено. «При такой чудесной погоде грех сидеть дома со спицами, милая Маньяна», заявила Эстель, несказанно удивив этим экономку. О Веронике теперь вспоминали с улыбкой и без капли тревоги или сожаления. Маньяна подозревала, что Эстель плохо спала: ночью из её комнаты порой слышались стоны и бормотание, однако утром Эстель всегда казалась спокойной и отдохнувшей. Маньяне бы радоваться, ведь это она обратилась к господину Холланду за помощью, однако что-то мешало. В беззаботном спокойствии Эстель было столько фальши, словно она бездарно исполняла чужую роль.
Госпожа Эстель, вы не получали новостей от Вероники? через несколько дней осторожно поинтересовалась Маньяна.