Стул, на котором сидит Кенни, скрипит каждый раз от его движений. Боковым зрением я вижу, что он не находит удобной позы.
Устал? Может, спать пойдешь?
Нет, всё в порядке. Просто долгое время в воздухе провел. Автопилот не всегда надежен, особенно, когда в самолете нет больше никого, кроме тебя. Кенни не забывает о моем рассказе, поэтому возвращается к теме: А тот мужчина что-нибудь говорил тебе?
Велел убираться. Я потупила взгляд. Как думаешь, мы еще можем заразиться?
Кенни недолго думает.
Не знаю.
Давай сегодня отдохнем как следует, а завтра я расскажу тебе всё, что накопала в институте, идёт?
После этих слов я встаю, набрасываю на плечи плед и двигаюсь к раскрытой двери. Ноги подкашиваются от слабости.
Селена?
Оборачиваюсь.
Ты хотела узнать, где я бывал.
Точно жезакатываю глаза, ругая себя мысленно за то, что в разговоре ушла совсем не в ту степь. Пиво в голову ударило.
Кенни от души рассмеялся.
Ты совсем ничего не выпила! В этот момент он становится серьёзным. Не волнуйся, у нас еще всё впереди. Я вас не брошу, знай это. Иди спать.
Некоторое время смотрю на Кенни с выражением восхищения, даже дыхание перехватывает. Он поднимает руку с пивом, в его глазах появляются счастливые огоньки. А мне плакать хочется. Нас становится больше. Это ведь именно то, что я искала
Глава 22
Сегодняшнее утро должно быть прекрасным, вне зависимости от того, что в городе, да что тамв мире по-прежнему тихо. Хорошо, что мы слышим жужжание мух и видим всяких разных жучков. Это жизнь, какая бы она ни была. Это счастье. В стекло веранды упрямо бьется стрекоза, настойчиво, но безуспешно. Бабушка, которая верила в разные приметы, всегда говорила, что если стрекоза бьется в стекло, значит, получишь подарок. Помню, в детстве летними днями я часто сидела у окна и ждала стрекозу, которая напророчит мне подарок. Как и все дети, я их очень любила.
Вчера я получила отличный подарокеще одну жизнь, но
Селена?
Оборачиваюсь и вижу Оливию. На ней вчерашняя одежда, волосы растрепанные спускаются до пояса, выглядит она вполне выспавшейся.
Доброе утро, милая, с большим усилием стараясь скрыть грусть, приветствую подругу.
Улыбка исчезает с ее лица.
А где Кенни?
Молчу.
Селена? Где Кенни?
Ушёл.
Как это «ушёл»? Ее взгляд падает на столик, где стоят две пустые бутылки из-под пива. Девочка подходит и одним движением сгребает их, затем бутылки оказываются в мусорном ведре. Насовсем?
Не знаю, Оливия. Утром проснулась, а его нигде нет. Видимо, решил, чтоМой голос дрожит. Он ведь вчера говорил, что не бросит. Неужели лгал? Решил, что две девчонкинепосильная ноша. А у нас ведь еще и собака.
Оливия ушам не верит.
И что даже записки не оставил?
Качаю головой, что нет.
Некоторое время девочка стоит в замешательстве, но потом вдруг становится веселой и пытается взбодрить меня словами.
Ну и к черту его! Мы же справлялись без него раньше? И теперь справимся. Жаль только зря потраченного времени. ЛадноОна протягивает мне расческу и заколки. Собери мне волосы.
Ты права. Не стоит зацикливаться, отвечаю я и принимаюсь за прическу, как только Оливия садится на стул. Сейчас приведем себя в порядок, позавтракаем и поедем домой. Сегодня отдохнем, а завтра, как и планировали, поедем в Питтсбург.
И только я это сказала, как в холле раздается звоночек, извещающий о новом посетителе. Мы с Оливией замираем. Это Кенни. Стоит в гавайской рубашке и шортах до колен с пакетами и улыбается.
Пока вы спали, решил найти что-нибудь из одежды. А то в летном костюме в Сан-Франциско гулять неприлично, беззаботно по-мальчишески объясняет Кенни.
Оливия смотрит на меня, едва сдерживая улыбку. Знаю, что она думает. Я полная дура, если решила, что Кенни нас бросил. Осознав глупость ситуации, я начинаю хохотать. Смеюсь до тех пор, пока не начинает болеть живот. Оливия тоже хохочет, а Кенни, бедняга, совсем ничего не понимает.
Ладно вам, девочки Слишком смешной вид, да? Ну, до города доеду, а там прогуляемся по торговому центру, и вы подберете мне что-нибудь получше.
Это нас окончательно добивает, и мы падаем со смеху.
Дождавшись, когда мы успокоимся, Кенни показывает пакеты.
Может быть, позавтракаем уже? Я нашел очень много вкусного!
Позже мы всё объясняем Кенни, и он тоже смеется от души, а потом я прошу его больше так не делать. И у нас вдруг появляется первое правилооставлять записку, если надо отлучиться. У нас нет мобильников. Теперь это бесполезная вещь. Телефонные станции не работают. Нет ни интернета, ни телевидения. Мы словно вернулись в прошлое, только почты у нас тоже нет. Даже почтовых голубей
После обеда приезжаем домой. Кенни спит почти до вечера, а мы с Оливией решаем приготовить ужин из добытых продуктов: рис, сухие приправы, сушёные бобы, растительное масло; Кенни где-то откапал сушеное мясо. Так что блюда у нас получаются отличные. От счастья, что Кенни удалось подключить в квартире генератор, который мне так и не удалось завести, я пеку овсяное печенье в духовке. Жизнь приобретает смысл, когда в доме появляется мужчина!
За ужином мы ведем свободную беседу, шутим и смеемся. Кенни рассказывает о своих путешествиях.
Я побывал в более чем десяти странах.
Где именно ты побывал? с любопытством спрашиваю я.
Кенни дожевывает рис и отвечает:
Я был в нескольких странах Европы: Греция, Франция, Великобритания и еще некоторых мелких местах, кроме скандинавских стран. Также облетел Африку. Я даже был в трех городах Австралии. Но везде всё то же самоепусто. Летчику, впрочем, легко понять это еще в воздухе. Если есть люди, то есть диспетчеры в аэропорту, но никакого сигнала мне не удалось поймать. Я садился только для того, чтобы сменить самолет, отдохнуть, помыться и переодеться. Иногда брал машину и ехал в парламенты, муниципалитеты или больницы. Однако за все время не встретил ни одного человека.
А как насчет восточной части?
Из Австралии я полетел в Канаду. Там я едва не разбился, но к счастью, только крыло повредил, а сам цел остался. Поэтому я боялся садиться без огней. Кенни запивает водой рис и продолжает: К сожалению, я не успел побывать в Индии, Китае или Японии. Я даже не подумал о них. Из Канады я решил полететь в некоторые штаты Америки, а затем остановиться на несколько дней в Клируотере дома.
А тут повстречались мы, улыбаюсь, спрятав глаза в тарелке.
И поверь, Селена, произносит он нежно, накрыв при этом мою руку своей, я безумно счастлив вас встретить. Для этого я и летал.
Вздыхаю, затем смотрю на Оливию. Бедняжка, так устала, что засыпает на ходу. Веки почти не открываются и движения очень вялые.
Оливия, давай-ка, иди в постель, велю девочке и помогаю ей встать. Оливия не сопротивляется.
Некоторое время вожусь с девочкой, затем мы с Кенни моем посуду.
Не хочешь прогуляться? вдруг предлагает Кенни.
Смотрю в окно на темное небо. В приоткрытую створку проникают природные звукипротяжные стоны ветра и стрекотание сверчков. Улицу освещает слабый свет луны. Никаких уличных фонарей, никакого постороннего шума.
Гулять? Ночью?
Только не говори, что за все полгода не гуляла по ночам, не верит Кенни.
Дергаю плечами. Мои глаза застывают на тарелке, которую обволакивает холодная струя воды. Как долго мы ещё сможем пользоваться водой из-под крана? Услышав слово «полгода», понимаю, что уже июнь заканчивается. А что нас ждет через год? Через два?
Нет, не гуляла. Хотя прекрасно знаю, что там никого нет, но как-то все равно жутковато.
У тебя, наверное, остались впечатления от фильмов «Обитель зла» или «Ялегенда»? Кенни отодвигает стул и садится. В подростковом возрасте я был без ума от этих фильмов. Теперь это уже ретро-кино.
Там вроде как зомбиприпоминаю я.
Тамда. Но наш мир пуст. И ночная прогулка очень даже полезна.
Кенни в конечном итоге уговаривает меня выйти на улицу. Эльбрус остается за сторожевого, мы даже дверь не стали закрывать.
Кенни очень предусмотрительно берет с собой ручные фонарики, один отдает мне. Мы шагаем по бульвару, внимательно глядя перед собой. На что только не натыкаешься по дороге: людская одежда, сумки, осколки от витринных стекол, обломки кирпичей и даже мебели. Москиты время от времени беспокоят.