О чем эта песнь? спросил он, когда Велько умолк.
А вот послушай. Лет этак двадцать назад завелся в землях словен, в реке Волхове, в Ильмень-озере, страшный ящер. Был он побольше морской лодьи, а пасть у него была такая, что муж в броне туда целиком помещался. И давай тот ящер лютовать. Сперва сети рвал, рыбаков пугал, лодки топил. Потом за большие лодьи принялся. Дошло до того, что вся торговля по Волхову остановилась. Даже рыбу ловить с пристани люди боялись
Карелы то же рассказывали, кивнул нойда.
Слушай дальше. Новгородцы пытались с тем ящером справиться, да все напрасно. Только множество славных воинов зря погибло. Видно, того водяного гада орудие не брало. Тогда пошли за помощью и советом к волхвам, слугам Велеса, Лесного Батюшки
Почему к нему? спросил нойда.
А к кому еще? Всякий словенин знает, что батюшка-Велес в незапамятные времена являлся в наших землях в облике Ящера. И ныне все звери, что лесные, что небесные, что водяные, под его рукой ходят. Словом, спросили волхвов, и те сказали: сражаться с водяным чудищем бесполезно, смертным оно не по зубам. Нужно принести жертву.
Нойда вновь кивнул.
Выбрали, как водится, лучшую девицу, продолжал Велько. Красавицу, дочь именитого горожанина. Хоть она и была просватана. Отвезли ее нарядную к Волхову, и с высокого берега в воду бросили Прошло три дня и вдруг девица вернулась!
Ящер не принял жертву?
Ну как сказать! Сперва люди тоже так подумали. Но ящер после этого пропал, будто его и не было. Девицу ту вскоре выдали замуж за давно сговоренного жениха. И в положенный срок родились у нее сыновья-близнецы
Уж не вы ли? догадался похъелец.
Именно.
Нойда с любопытством поглядел на Велько.
Ты чужак, добавил тот, не то бы знал, что нас с детства в Новгороде прозвали змеевичами.
А что ваши шаманы сказали?
Волхвы-то? Да толком ничего. Сколько раз нас мальчишками на капище таскали, но Велес не отозвался, не признал нас И то сказатьвот если бы с братом умели, скажем, огонь выдыхать, или чешуей обросли, всем бы все стало ясно. А так уже восемнадцатый год пошел, а вокруг все шепчутся, чьи мы детито ли человечьи, то ли змеевы
Похъелец вновь кивнул, но промолчал и снова принялся глядеть на гусельки.
Ты будто и не удивлен, удивленно сказал Велько. А мы с Нежатой ведь вполне можем оказаться сыновьями бога!
Чему же тут удивляться? Боги часто берут в жены земных женщин. Да и не только боги. Духи, мертвецы, змеи и медведивсем охота жить семьей. У моего учителя была небесная женакрачка
Велько рассмеялся, решив, что нойда шутит.
У нас в соседнем селении сейд женился, продолжал тот.
Сейд? Камень?!
А что такого? Баба и ребенка от него родила. Да вот только до своих смертных детей таким отцам обычно дела нет. Ну а если какая богиня польстится на красивого земного парня, то он своих детей уж точно не увидит
Нойда умолк, а потом вдруг встал, подошел к воде и запелвернее, завел тягучий напев, нечто вроде «лы-лы-лы», словно бросая мелкие камешки в воду и прислушиваясь к всплеску. Велько растерянно слушал, не понимая, что затеял колдун. А нойда все тянул свои «лы-лы-лы», то выше, то ниже, и каждый звук, похожий на звяканье капель, возвращался то плеском, то эхом, то еле слышным шепотом ветра.
Велько тоже замер, прислушиваясь, и понемногу ему начало казаться, что Черный островняк, такой неприветливый и настороженный все эти дни, словно успокаивается, а затем понемногу начинает просыпаться. По озерной воде пробежала рябь, как будто кто-то стремительно проплыл под самой поверхностью. В березняке вспыхнули и тут же погасли зеленые глаза. Сверху, в кроне ближайшего дерева, захлопали крылья, будто ночная птица прилетела послушать странные песни похъельца. А тот вдруг прекратил свои распевки, хлопнул в ладоши и речитативом, полушепотом завел то ли песню, то ли рассказ
Велько слушал, и перед ним будто неслись тени в тумане. Отзвуки далеких голосов, рычание зверя, слепящие вспышки молний, зеленые переливы в ночном небе
Эта песня о лунной деве, заговорил нойда, оборвав речитатив так же внезапно, как его завел. Ее звали Никийя, и она была дочерью богини, хоть и не знала об этом. Жила она на острове посреди озера со старым отцом-рыбаком. Когда-то в сердцевине старой ольхи, которую лунный луч расщепил надвое, как лезвие топора, старик нашел девочку, чье лицо всегда казалось озаренным светом. С тех пор на острове никогда не было мрака: днем его озаряло солнце, ночью луна, а зимой небесные сполохи. Но старик никогда не рассказывал дочке, откуда она взяласьон боялся, что если Никийя узнает, то покинет его.
Но старания старика уберечь дочку ни к чему не привели. Когда она подросла, ее украл медведь из соседнего леса, себе в жены. «Я еще слишком мала, чтобы стать тебе женой», ответила ему дева. «Ничего, сказал медведь, поживешь пока у меня в лесу. А я буду кормить тебя человечиной, пока ты не подрастешь. Главное, никогда не ходи в землянку на болоте»
Но Никийя все-таки пошла туда, когда медведя не было дома, и обнаружила там юношу-пленника, скованного цепями.
«Прошу, выпусти меня, попросил он. Я так истосковался по свету»
Никийя пожалела его и выпустила. В этот миг вдруг загремел гром, глаза юноши вспыхнули огнем, а волосы его поднялись дыбом. Дева поняла, что пленник вовсе не был человеком.
Тут явился медведь и встал на дыбы, чтобы убить пленника.
«Подними с земли ветку и брось в медведя!» воскликнул юноша.
«Разве можно навредить медведю какой-то веткой?» печально спросила дева.
«Или ты мне поверишь, или мы оба погибнем!»
Тогда Никийя бросила ветку в медведя. Ветка в полете обернулась молнией, и поразила хозяина зверей насмерть. В тот же миг юноша сбросил цепи со своих рук. Это был Тиермес, бог грома.
«Пойдем со мной, Лунная Дева, сказал он, пора тебе вернуться на небо, в дом северного сияния»
Я понял! воскликнул вдруг Велько. Ты прав, и ваш бог грома дал деве хороший совет. Не жертв, а подвигов ждут боги от своих земных детей! Жертвы пусть жрецы приносят
Нойда не успел ничего ему ответитьвспугнутая громким возгласом птица, которая недавно шуршала где-то по соседству, взвилась в небо. Лишь увидев в темно-синем небе уносящийся вдаль крылатый силуэт, Велько понял, что никакая это была не птица.
Опять она! воскликнул он. Ты ее видел?!
О Луот, пробормотал нойда. Да это же тунья!
Кто?
Карелы их зовут крылатыми марами, саамытунами. Колдовской народ людей-птиц с дальних пределов Похъелы. Я никогда их не видел, только слышал о них. Странно, что тунья следила за намиони избегают людей
Я ее уже недавно видел, сказал Велько. Ночью, на нашей первой стоянке.
И что она, напала на тебя?
Вовсе нет. Я говорил с ней и подарил ей обручье.
Нойда поглядел на Велько каким-то совсем другим взглядом.
И она взяла? Гм-м
Неподалеку от костра послышался стон. Собеседники одновременно обернулись. Нежата, о котором они совсем забыли, метался и стонал во сне.
Разбуди его! резко сказал нойда. Скорее! Не нужны ему такие сны
Велько шагнул было к костру, но его брат уже сам очнулся. Приподнявшись на локте, он запустил пальцы в волосы, глядя перед собой ошалевшими глазами.
Как ты, братишка? склонился над ним Велько. Что-то приснилось?
Да-да, пробормотал Нежата, все еще не отойдя от сна. Приснилось
Он поднял взгляд на брата, словно пытаясь что-то осмыслить, и вдруг кровь отхлынула от его лица.
Да что с тобой такое?
Ничего отмахнулся Нежата, глядя на брата чуть ли не с ужасом. Чепуха примерещилась
Он встал, отошел к берегу и принялся умываться.
Больше не усну, наверно
Ну, раз проснулся, так и сторожи, а я пожалуй лягу спать, отозвался Велько. Ну и ночка
Велько устроился на ночлег и вскоре уснул. Нойда же спать не пошел, расположился под молодой елкой неподалеку от костра, украдкой следя за Нежатой.
А у того из головы не шел сон. Явилась ему ведьма с Кукушкиного острова, и глядя ему прямо в лицо своим полыхающим синим взглядом, в котором безвозвратно тонули и разум, и воля, проворковала: «У бога может быть только один сын»