Как на митинге побывал, аж в пионеры захотелось вступить. Закатил глаза к потолку Макс.
Не ёрничай, тебе не мозги промывают, а жизненным опытом делятся. Ты думал, она нас зовёт ради чего?
Чтоб их община сильнее стала, вместе легче защищаться.
Отчасти. Основная же причина в принципе, «разделяй и властвуй», любое свержение власти невозможно без вооруженных ребят, в подавляющем большинстве случаев, этими ребятами становятся солдаты, то бишь, армия. Что делать, если ты не пользуешься авторитетом этой среде? Стравить конкурирующие группы. А, если, допустим, кавалерия не любит пехоту, а пехота кавалерию, то во главе этих родов войск, можно поставить своих непримиримых оппонентов с разным взглядами. Они будут грызть тебя, но больше ненавидеть друг друга, и не допустят, чтоб кто-то из них занял твоё место, уж лучше пусть остаётся старый правитель, вон даже повышение дал, армией управлять назначил. Ну, и, всегда нужна третья сила, а может четвёртая, пятая и так далее. Предположим, личная гвардия, которую будут ненавидеть уже все, и кавалерия, и пехота, да хоть сам звёздный флот. Гвардия, будет получать больше, кушать вкуснее, плюс, мимоходом, заниматься внутренними репрессиями, и уж они-то, костьми лягут за тебя и твоих наследников, потому, как только твоя власть падёт, первыми, кого посадят на кол, или отправят на эшафот, будут именно они. Таких случаев в истории человечества, пруд пруди, ничего нового на этом свете.
Так, она хотела, чтоб мы к её личной охране присоединились, эту, самую, гвардию сделать?
А ты думал из человеколюбия, или ей, может, твоя тельняшка понравилась? Заигрывать с такими людьми нельзя, сам не заметишь, как втянут тебя в омут, где голову потеряешь, в лучшем случае, а в худшем, станешь такой же тварью.
Слова Стаса, даже меня проняли, не думал я никогда о Аме с такой стороны, просто считал её, кхм, не очень хорошим человеком.
Я, так понимаю, мы не идём к этим выжившим? Спросил озадаченный Алексей. Тогда, что мы делаем?
Надо бы проблемы со связью решить, поискать, может есть кто более организованный, чем эти. Катались же вояки на «бэтэрах». А, утором, ещё в трубе, мне почудился звук вертушки, утверждать не буду, но попробовать их найти, не мешало бы. Идеи есть?
Попробовать перехватить? Спросил я, дабы прервать наступившую тишину.
Ты видел бойцов на броне, кто тебя заметит, мехвод? С плакатом под колёса будешь бросаться? Моментально срезал меня Стас. Да, я и не старался, выдал то, что первое пришло в голову.
Может, и в самом деле, сделать большой плакат. Осторожно произнесла Маша, словно боясь помешать нам думать. Только не бросаться с ним под колёса, а расстелить на крыше, чтоб те самые вертолёты увидели, а если краску найти, то можно всю крышу исписать.
Тоже, сразу, -нет. Вздохнул Стас. Я не уверен, была ли вертушка вообще, это раз, а два, это то, что даже если плакат и увидят, то никто к нам не полетит.
Вертушка была, Васёк, тоже слышал. А, с тобой согласен. Кивнул я. Даже, если они сядут на крышу, это громадный риск. Не думаю, что у них там целый авиаполк и рота спецназа, никто за нами не полезет, надо самим искать и добираться. Связь нужна. Может, ментовские тачки поискать?
Ага, прогулочным шагом, попивая пивко. Иди ищи, я пас. Закрутил головой Макс, крутя бокал в руках.
У нашего лесника, с четвёртого подъезда, на машине длиннющая антенна. Задумчиво начал Лёха. Это, же, значит, что там рация?
Да, по-любому. Оживился Стас. Где машина?
Ну, во дворе возле его подъезда стояла, я её видел перед тем, как всё началось.
А, что за машина?
УАЗик, длинный, забыл, как называется. Она приметная, в хаки выкрашена, ну, и, антенна прямо посередине крыши.
Вдвоём пойдём! Выпалил я сразу, смотря на Стаса.
Старый мент улыбнулся и довольно кивнул. Я, тоже, не удержался от глупой ухмылки, ведь, теперь, у нас есть цель. А, в такой ситуации, как наша, бездействие, вкупе с бесполезным сидением, крайне опасно, настолько, что грозит сумасшествием со смертельной апатией, и гораздо быстрее, чем, на первый взгляд, может показаться.
Настроение у всех поднялось, даже у грустной, до этого, Маши. Макс, недолго теряясь, произнёс долгий, но очень смешной тост. Еле сдерживаясь, дабы не заржать в голос, я отвернулся в сторону плотно завешанных материей окон и уловил едва заметный лучик света, из щелки у самого подоконника. Подскочив, как ужаленный, попутно напугав Вику, а Стаса с Максом заставив схватиться за лежащие рядом оружие, кинулся к ближайшему окну и, не стесняясь, отдёрнул цветастое одеяло за угол. Тут же, в комнату, сжирая полумрак, ворвался солнечный свет, утренний, слабый, но настолько живой, что чей-то женский голос из глубины комнаты произнёс: -
Боже!
И я дам руку на отсечение, если Бог, мог бы появиться в этой комнате здесь и сейчас, то он должен был, просто обязан, прийти именно так.
Общим волевым усилием было принято решение разойтись и лечь спать, благо много времени на сон нам было не нужно, но, отдых есть отдых, даже для наших изменённых тел. Ребят расселили по гостевым спальням. Стас, перед уходом прихватил початую бутылку вискаря, со словами, «я с ним в одной комнате просто так не засну, он же не заткнётся, пока не вырубится».
По одиночке решили не ложиться, на всякий случай. Какой тако всякий случай, никто не знал, но так было спокойнее, что ли. Я улёгся на полу в комнате с пацанами и Викторией Игоревной, и ещё долго слушал едва различимы шёпот, она разговаривала со спящими детьми. Мне казалось неправильным, если усну раньше неё, отчего, я просто лежал с закрытыми глазами и вспоминал недавнее прошлое. Собственно вспоминать-то, особо, было нечего, но, я обратил внимание, что всё чаще и чаще думаю об отце и Светке. С отцом, мы никогда небыли друзьями, скорее вообще небыли, после смерти мамы он ушёл в себя. Нет, бухать он не начал, не стал водить баб домой, бить меня не стал, но, и любить, тоже не стал, точнее перестал. Блин, как-то, так. Я думаю, мы с шефом в этом очень похожи, рано умерли матери, а после их смерти мы остались наедине, даже не с самими отцами, а болезненными отношениями с ними.
Со Светкой, всё гораздо проще и сложнее, одновременно. Ну, вот, кто мне она? Не любил я её никогда, но почему так грустно на сердце, тяжело. Дома она была, в то проклятое утро, не было у неё оружия, не было тех, кто мог бы ей помочь, не было у неё и шансов на выживание, а, значит, она либо умерла, либо превратилась в одну из этих, вечно голодных, тварей. Дома, как пацаны, она остаться не смогла бы, зная её неусидчивость и пробивной характер, в этом нет никаких сомнений.
Серёжа, как ты думаешь, мы сможем нормально жить, дальше? Голос Виктории заставил меня вздрогнуть.
Как прежде, нет, но жить сможем. Ответил я и, немного подумав, добавил, хотя, тут же пожалел об этом. Шеф говорил, что человек такая тварь, которая ко всему приспособится.
Да, шеф. Ещё тише произнесла она и больше не произнесла ни слова.
Стиснув зубы, перевернулся на бок и постарался уснуть. Спал отвратительно, постоянно выпадая в реальность, прислушиваясь в страхе, что в комнате есть кто-то ещё, кроме нас. Мне снились мутанты, ползущие по стенам к нашему окну, и снилась та женщина, в которую я выстрелил четыре раза. Она стояла напротив, с головой своего мужа на руках и, что-то шептала. Меня трясло от дикого, непривычного страха, но, я всё же смог сделать шаг к ней, и ещё один, ближе к нечёткому лицу.
«Целься в голову, в голову, слышишь!». Разобрал я, скрипучий скрежетом метала, голос.
«Целься голову, не бросай копьё!». Шептала она всё громче и громче.
«Не бросай, не бросай, НЕ БРОСАЙ, В ГОЛОВУ, СЛЫШИШЬ!». Вдруг заорала она с мощью взорвавшегося вулкана, срывая с меня потоком воздуха одежду, кожу, плоть с костей.
«НЕ БРОСАЙ!».
Я хотел кричать, но не мог, хотел проснуться, понимая, что это, всего лишь сновидение, но у меня не было сил. Боль сковала не только моё тело, но и сам разум, запихнув меня в маленький кокон в сознании, единственно свободное место от того кошмара, что снился, переводя ощущения из сновидений в реальность.
Серёжа! Знакомый, женский голос влетел в мой кокон, попутно стерев убитую женщину, крепко обнимающую мёртвую голову. И, я проснулся.