Дурак, тот, кто поступает по-дурацки. Не растерялся сержант.
А, ты, разве не так поступил? Хмыкнул полный мужик в кожаной куртке.
Он недавно, с нашего отдела, не знал. Пускай давай, руки уже, руки замёрзли, собачья погода.
Заходите, гости дорогие. Я вам, чай оставил заваренный, сахара нема, уж простите, зато бутеры с сыром.
Щедрота твоя, Толян, не знает границ.
Вам, ментам, жрать надо, загоняли вас, как борзых. Ты вот, почему к Стасу в конуру попёрся?
Я? В стране плохо, кто-то ведь должен защищать людей.
Идейный, про что и говорил. Стас, ты где их находишь?
Я его не искал, сам прибился.
Ладно ребят, обход по расписанию, я сваливаю, а вам удачи.
Первым делом проверили ворота по территории, он всегда так делал, так было спокойней, а после уселись пить крепкий чай, закусывая ветчиной из банки и оставленными бутербродами. Есть лучше в начале смены, ночью может разморить после еды, а спать обоим сразу нельзя, на складе лекарства.
На первый обход пошли вместе, нужны было показать новенькому, где и что проверять. Дело простое, однако порядок важен во всём, этому принципу его приучили ещё в детстве. Молодой сержант опять приставал с расспросами, но он продолжал упорно молчать, разговаривая только по делу, свой лимит на пустой трёп, на сегодня, уже исчерпан.
Второй обход он взял на себя, так было правильней. Быстро обойдя небольшую территорию склада, вернулся назад, в тёплую сторожевую коморку. Парень спал, и будить его не было смысла. За время первого обхода и так надоел, рассказал про новорождённого сына, про умницу жену, про суку бывшую, про мечты и про сплетни о капитане Сидорове, что смотался в служебную командировку в Чечню и вернулся на новенькой девятке, правда с пулевыми отверстиями на боку. За это, сержант был поставлен на место строгим выговором.
Ты вот, вроде не дурак, а язык без костей! У него дядя в главке работает, а сам он ещё тот тип. Даже если ты прав, этим заниматься должен не ты. Времена товарищеских судов прошли, теперь пнут тебя под зад, а то ещё хуже. Сейчас совесть и честь, пинают по углам, кому не лень. Держи их в себе, и направь на работу.
Как ему показалось, парень внял. От греха подальше. Сейчас ментов в домах взрывают и на улице расстреливают, за слишком длинный нос и неуёмную прыть. Надо переждать, перетерпеть это время пройдёт, будет легче, а терять идейное пополнение за неумение держать язык за зубами не хочется. А Сидоров, правда, мразь, ещё и стучит дятлом наверх без умолку. Перетерпеть, да.
На третий обход он всё-таки разбудил парня, спать самому хотелось, а утром надо быть в отделе. Дав напутствие, деревянную дубинку и пинок под зад, он завалился спать и моментально вырубился, тело не железное. Разбудили хлопки, раздватри. Уставшее от бессонницы сознание не дало открыть даже глаз, убедив в неважности звуков, но после сдавленного крика, отступило и он подскочил как на гвоздях.
Плечом в дверь, на ходу доставая табельный «ТТ» и скачками в сторону криков. Сержанта он увидел сразу за поворотом, лежащего навзничь, а над ним человека в черной шапке с прорезями на глазах и пистолетом в руке. Думать времени не было, на выстрел в воздух, тоже, отчего секунда на правильную стойку и два выстрела с прицелом в грудь. Человек упал, как подкошенный.
Валим, Сёму завалили! Раздался крик в стороне и несколько тел перелезли через забор, по заранее поставленной лестнице.
Сержант был ещё жив, глубоко дыша он держался за грудь и по-детски хлопал глазами.
Товарищ старший лейтенант, я, я их увидел, сказал стоять.
Надо было бежать ко мне, со всех ног, блин, зачем. Лежи я сейчас, скорую вызову.
Свернув свою дубленку калачиком, положил её под голову парню и бросился к телефону. Сначала скорая, потом начальство.
Алло, кто это? Послышался в трубке заспанный голос.
Товарищ майор, это я, у нас ЧП.
Стас, ты? Что случилось, влез кто, ты бы просто так не звонил, стрелял?
Да, наглухо, одного.
Гильзы собери и вали оттуда. Я сам всё решу. Ковбой, млять.
Там ещё Радимов.
Кто?
Ну, новенький, сержант, он ранен, три пули в грудь.
Вы, что там, охуели все, где Могильный?
Не знаю, он его прислал, сказал, что не может.
Идиоты! Беги за гильзами и вали, я скоро буду сам.
Как, он там лежит, умирает.
Слушай, ты, от молодого пацана я говна пожру, ложками, но переживу, а если там ещё и мой опер будет, меня самого на говно измельчат, и ты сядешь, надолго!
Я, я не могу.
Опять свою правильность включил, Стас, нет ты не сядешь, я тебя в Чечню отправлю, поверь добьюсь чтоб ты годами там жил, понял? Ни каких халтур, ни заработка, ничего, только смерть.
Она уже, тут, смерть.
Идиот, если там не сдохнешь, скурвишься бомжуя, я тебе это устрою. Я скоро буду с группой, если увижу там тебя, пеняй на себя. Всё.
Бросив трубку на пол, он вновь побежал к сержанту, тот всё так же хрипел, но дышать стал ещё более короткими и резкими рывками.
Вызвал, скоро все будут, терпи. Он сел рядом на холодный пол и взял парня за руку. Расскажи о сыне, какой он, на тебя поди похож?
Спускались тихо и осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, благо силы позволяли держаться на верёвке буквально на одной руке. Первый, естественно, спустился Стас и, после осмотра улицы, постучал по стене три раза, как было обговорено заранее. Я спустился последним. Гофра, действительно, оказалась широкая, словно громадный червь висел на стене здания. Кто-то обрезал её на высоте метров двух от земли, так как её конец, по идее, должен был упираться в большую бандуру с пропеллером, серьёзных таких размеров. Сама верёвка доставала до асфальта, но, не желая висеть словно приманка, я разжал руки и почти беззвучно приземлился на ноги, возле перевёрнутой на крышу машины. В голове промелькнул вопрос, почему те, кто ходит на разведку, не поднимались обратно тем же путём? Наверное, есть причина, но, думаю, о ней мы не узнаем. Возвращаться я не собирался.
Воняло гарью и странной затхлостью, не передать словами смесь этих запахов. Если только сравнить с ароматами болота, при условии, что в нём разом утопили с пару сотен людей, и теперь весь этот смрад выходит наружу. Пройти между машин до угла соседнего дома было просто, и, даже безопасно, но вот сделать шаг дальше, на открытую дорогу было страшновато. Пропадало ощущения близкого убежища за спиной. Впереди мрачно темнели пожухлые деревья парка, такие же гнутые и искалеченные, как и везде.
Интересно, а что стало с животными? Ведь раньше эти «бобики» и «шарики» носились под ногами стаями, и никто на них не обращал внимания, так же, как и на вездесущих голубей, или противных, своим криком, ворон. Я помню двух псов возле больницы, когда в нас ударила та сиреневая стена, их также корёжило, как и людей вокруг, но, больше ни одного пса я не видел. Встречать изменённых животных не хотелось совсем. Новый противник, причём, более приспособленный убивать, чем мы, ничего хорошего сулить не может, а уж во что его могло изменить.
Пожары не обошли стороной и это место. Часть машин ещё дымилась, разбитые окна некоторых квартир были покрыты гарью. Стас остановился у самого угла дома и осторожно вытянул голову вперёд. Волнение постепенно уходило, а на его смену накатывало нетерпение. Стоять и ждать казалось противоестественным, человек быстро привыкает к изменчивой среде, к этому приучила сама планета за всю нашу историю, вот и сейчас, стоять означало одно, подвергать себя риску.
Долгие десять секунд, которые Стас оценивал обстановку, текли словно тягучий сироп, вяло и неохотно. Со стороны парка подул слабый ветерок, от которого к горлу подкатила тошнота. Несло мертвечиной, гнильём и, одновременно, чем-то сладким до омерзения. Стас махнул рукой и шагнул за угол, Макс двинулся следом.
Не поднимаясь, почти на корточках, мы шагали от машины к машине, давая ногам отдохнуть. Вонять стало ещё сильнее, я даже на секунду пожалел, что уже не носим с собой надоевшие респираторы. Мне приходилось постоянно оборачиваться, дабы контролировать наш тыл, дело крайне неудобное, в такой-то позе.
В очередной раз, когда пришло время кинуть взгляд назад, я наткнулся на спину Виктории, чуть не повалив её на заляпанный кровью асфальт. Она удержалась, но не стала продолжать движение, а резко откинулась спиной на колесо сгоревшей машины, с испуганным до жути лицом. Закрутив головой, как умалишенный я пытался понять причину её остановки, но всё было чисто, и лишь посмотрев в её глаза, догадался, что эта причина находится за машиной. Быстро опустив голову до самой земли, заглянул под днище, чисто! В недоумении, кивком вверх спросил у испуганной Виктории, «где?». Она быстро задёргала каской в направлении дверцы, к которой прижималась. Значит надо выглядывать, но это опасно. Сама Вика видимо выглянула за бампер машины, увидела кого-то, или, что-то, и быстро отпрянула, врезавшись в меня затылком. А мне, как посмотреть и разобраться? Мысли начали крутиться с бешенной скоростью.