Значит, так. Задумчиво начал я. Спускаемся по верёвке вниз, по той же очерёдности, что и шли раньше. Макс, как руки?
Норм, спущусь.
Отлично. Переходим на дальнюю сторону улицы, в полуприсядь. На ней, как на этой, огня нет, так, что ведём себя ещё тише прежнего. Нам бы пройти через этот дом насквозь, как тут, но не помню я там таких проходов, и магазинов нет. Так, что выходим на дорогу возле парка. Смотрим за Стасом, если он ляжет, ложимся за ним следом, он бежит, бежим за ним. Через сам парк не пойдём, двинем через школу, она левее, вон темнеет вдалеке. А, это значит, что мы долго будем на открытой местности. Блин, хреново, но другого пути я не вижу. Главное добраться до школы. Даже идей нет никаких, кроме, как просить вас, чтоб были потише. Стас?
Та же шляпа. Также контролим свои зоны, Вика по улице, направо, Макс, окна слева. А дальше, по ситуации.
Настраивать кого-то морально не пришлось, как перед первым выходом. Лица у всех стали серьёзными и собранными. Вот, что делает с человеком первый бой, ведь не зря же поговорка есть, «за одного битого, двух небитых дают». Хорошая поговорка, и главное, в тему.
Глава6, «Диктатуры Ельцина нет и не будет, а других диктатур, я не допущу» Б.Н. Ельцин.
Дочь уже спала, как обычно обняв любимого плющевого зайца, на боку с поджатыми к животу коленями. Свет вырубили, еще вечером. Теперь его часто отрубают, почти каждый день. Он сидел в кресле возле кровати и крутил в пальцах полупустой коробок спичек. Свеча, зажжённая пару минут назад, колыхалась от легкого сквозняка. «Надо бы окна заклеить, уже ноябрь», подумал он.
Ты обещал. Зло прошипела она. Стас, ты обещал, что всё будет хорошо! Ты клялся, что костьми ляжешь, но всё будет хорошо.
Марин, надо перетерпеть, задерживают не только мне. Всем! Понимаешь, родная? Всем.
Я не хочу понимать! Повысила она громкость шёпота. Своруй, укради, возьми взятку наконец! Кате в школу не в чем идти.
Я не буду воровать, никогда, надо потерпеть, родная.
Сколько? Год, два, десять? А, если тебя на войну заберут, нам ложиться и умирать?
Хватит! Отрезал он и встал, а жена продолжала лежать отвернувшись.
Да, хватит, мне это надоело. Всё надоело.
Прикрыв дочь детским пуховым одеялом, в лавандовой пододеяльнике, он вышел из комнаты, прошёл быстрым шагом на кухне и присосался к остывшему чайнику. Жажда мучала, как после похмелья, так было всегда, когда они ругались. Алиса Васильевна, мать Марины, знала об этой особенности зятя, потому уже ждала его на кухонном табурете.
Поговорили?
Не начинайте, мне ещё на работу идти, а не жалеть себя всю ночь в тёплой пастели.
Стас, как ты можешь?! Она ведь не специально потеряла работу.
Да, я всё понимаю. Устало ответил он. Я всё и всех понимаю, но мне, что делать? Лечь рядом и плакать в подушку? У меня, две подработки и служба, моё самое большое желание за последние полгода, это поспать! В восемьдесят девятом по району было два убийства за год, а вчера знаете сколько? Три! За день!
У неё депрессия!
Откуда вы таких слов нахватались, Алиса Васильевна? Мне пора.
Нет, подожди. Мариночка не может тебе сказать, боится, ты должен переехать.
Чего, куда? Вы в своём уме?
На время, пока ей не станет легче, она не хочет с тобой разводиться. Ей надо подумать.
Почему вы ещё не вернулись домой, в Ленинград?
Моей дочери плохо, я помогаю!
Так, почему вещи не постираны, посуда не вымыта?
У меня два высших образования!
А у меня три работы. Он с грохотом поставил чайник на плиту, быстро обулся и выскочил в тёмный подъезд, вдыхая местную вонь, словно утреннюю свежеть, настолько тяжело и вязко дышалось дома, в квартире.
Замок щёлкнул, дверь распахнулась и на пороге появилась взволнованная тёща. «Просто так не отпустит», подумал он и просто остался стоять молча.
Стас, ты же знаешь, я всегда поддерживала тебя, помогала и деньгами, и советом. Дай ей время побыть без тебя, она всё поймёт. А, на счёт вещей ты прав, тоже, дурю на старости лет, ясно теперь в кого дочь.
Она улыбнулась, как будто не было этих страшных семи лет, он и супруга снова студенты, а Алиса Васильевна поит их чаем и рассказывает, какое хорошее место будет в НИИ у Марины после окончания физфака.
Вот, возьми, на ужин. Она протянула продолговатую банку с американской ветчиной. Такие ему выдавали на работе, в качестве гуманитарной помощи от дружественных Соединённых Штатов. «Сначала страну разграбили, теперь собачий корм выдают», были его первые мысли после того, как он увидел это чудо, но, выбирать не приходилось, жрать было нечего.
Мне пора.
Сбежав по грязным лестницам, нырнул под еле моросящий дождь и закурил.
Товарищ старший лейтенант! Окликнули его сзади.
Ты, чего тут забыл. Опешил он, когда увидел молодого сержанта рядом с подъездом.
Меня лейтенант Могильный прислал, просил передать, что не сможет! В общем, я вместо него.
А по форме почему? Мы склады идём охранять, а не в оцепление. Почему он сам не позвонил?
На первый вопрос, я не знал, и на второй, тоже, не знаю. Ответил парень не переставая улыбаться.
Ты чего лыбишься?
Это нервное, реакция такая, когда волнуюсь, улыбаюсь и шучу.
У всех нервное, депрессии, срывы. Забубнил он. Развернулся и быстро зашагал в сторону перекрёстка. Пошли, чего встал.
Характер нордический, выдержанный.
Чего?
Да, я так, шучу.
Ну, а что не продолжил, там вроде дальше, «беспощаден к врагам рейха»?
По шее не хочу получить.
Это, правильно. Напомни, тебя, как зовут7
Сержант Радимов.
Имя, какое?
Кирилл.
Ты зачем на охранку пошёл и без оружия.
Мне же не положено оружие, не на службе, а пошёл, деньги нужны.
Они прошли перекрёсток, перепрыгнули через здоровую лужу, которая была местной достопримечательностью и не высыхала даже в жаркую погоду. Сержант болтал без остановки, спрашивая о погоде, семье, работе.
Как думаете, скоро это закончится?
Что именно?
Кризисы, войны.
Никогда. Понимаешь, Кирилл, Союз развалился, страну грабят так, что любой урка позавидует и удавиться по собственному желанию. Бывшие республики делят то, что когда-то принадлежало всем, и будут грызть друг друга и нас, пока деньги на западе не кончаться. Мы теперь, как они, капиталисты, и нам рассказывают сказки, что всё будет, как у них, а может и лучше. Всё в наших руках. Но, такого никогда не будет, и знаешь почему?
Почему?
Денег на всех не хватит. Ответ прост и стар, как мир.
Боливар не выдержит двоих?
В точку. Кино любишь, смотрю?
Грешен.
Такие пироги сержант. Будут стравливать нас постоянно, повод найдут всегда. Цвет кожи не тот, территория то наша, то ваша, история хреновая, они хорошие в принципе, а мы плохие, или наоборот.
И, зачем это им?
Деньги, я же сказал. Чем больше серьёзный конкурент зарабатывает, тем больше вкладывает в своё производство, в свой бизнес в своей стране, в вооружение, армию, а значит, ты теряешь рынки сбыта, влияние, твои производства чахнут, и ты зарабатываешь меньше. Нас так и будут держать в постоянной травле, кризисах, войнах, не давая продохнуть, заставляя убивать друг друга, как гладиаторы на арене, ещё и оружие будут подсовывать. Потому, ответ на твой вопрос, никогда. Если только не вернёмся к Союзу.
Вы за восстановление Советского Союза?
Нет, это невозможно. Социализм неизбежен, иначе вся планета перережет друг друга, но восстановление Союза невозможно, да и не нужно.
Тогда, что делать?
Блин, вот пристал. Своё надо восстанавливать, всё свое. Ты в курсе сколько институтов закрыто, исследовательских лабораторий, сколько заводов встало и распродано за копейки, военных баз? А, я в курсе. Ещё поколение и по улицам будет носиться тупое стадо, орущие на каждом углу о правах, забывая о своих обязанностях. Тупыми управлять легко. Пришли.
Три стука в металлические ворота высотой в два человеческих роста, короткое ожидание и чавкающие по лужам шаги.
Могильный, ты?
Нет, я.
А, Стас. Ворота, скрипнули и одна створка откатилась в сторону. Парень, ты дурак? Ты почему по форме? Стас, кто это?