Не поворачивая головы, я обвёл взглядом всё, что меня окружало. Наконец, я смог разглядеть тех, кто меня нёс. Это были существа гуманоидного типа с тёмно-серой кожей. Тела у всех достаточно пропорциональные, широкие и мускулистые. Голова небольшая, лысая и бугристая. Руки с шестью пальцами без ногтей.
На несколько мгновений один из аборигенов обернулся, и я увидел его лицо. Оно было угловатым, с широкими скулами и тяжелым тупым подбородком. Под низким лбом располагались два маленьких глубоко посаженных глаза жёлто-зелёного цвета с вертикальными зрачками. Рот был большим с двумя выступающими наружу клыками. Приплюснутый нос нижней частью соединялся с верхней губой. Уши имели заострённые концы, торчащие выше бугристой макушки.
Такой свирепый вид туземца лишний раз подтверждал мои опасения. Я был уверен, что в ближайшем будущем ничего хорошего меня не ждёт.
Одежда аборигенов состояла, в основном, из набедренных повязок зеленых и синих тонов. И только некоторые носили нечто вроде коротких юбок из тонкой красной ткани. Украшений у них почти не было, не считая широких браслетов и тонких обручей на шее из тусклого жёлтого металла. Вооружение дикарей составляли короткие прямые мечи, лук со стрелами и копья.
В дикости аборигенов я уже не сомневался, но развитое ремесло их цивилизации ставило в тупик. Впрочем, всего пару тысяч лет назад люди были точно такими же дикарями с довольно развитой культурой.
Я пересчитал идущих впереди туземцев. Получилось пятнадцать, плюс те двое, что несли меня. Вероятно, их было ещё больше, но остальные шли за носилками, замыкая отряд.
По сторонам не было видно деревьев. Лишь кустарник с белёсыми колючими ветками и пучками серых листьев. Значит, аборигены шли по прибрежной полосе вдоль реки. Возможно, они направлялись к своему поселению.
Вспомнив о воде, я тут же почувствовал сухость во рту. Ужасно захотелось пить. Но, увы Даже если я сейчас открою глаза и начну о чём-то просить дикарей, они вряд ли меня поймут. Оставалось только однотерпеть и ждать милости с их стороны.
При мысли об этом у меня снова разболелась голова, особенно затылок, где появилась огромная шишка. Чтобы не думать о своём будущем, я плотнее закрыл глаза, и вскоре погрузился в дремотное беспамятство.
Поток холодной воды внезапно обрушился на моё лицо. Я моментально очнулся и открыл рот, пытаясь поймать губами хотя бы немного живительной влаги. Один из стоявших рядом аборигенов лил на меня воду, держа в руках кожаный бурдюк. При этом он скалил жёлтые клыки и издавал утробное рычание.
Когда я напился, он убрал бурдюк и громко сказал:
Хар малан тат?!
Разумеется, я ничего не понял. Поэтому на земной манер отрицательно мотнул головой.
Туземец переглянулся с соплеменниками и повторил фразу. Затем добавил более настойчивым тоном:
Та чах маур лапур?..
Ничего не понимаю, ответил я, глядя в маленькие глазки аборигена. Что вы от меня хотите?
Услышав мою речь, дикари стали ожесточённо о чём-то спорить, рыча и размахивая руками. В конечном итоге допрашивающий меня абориген угрожающе рыкнул и, указав пальцем в мою сторону, сказал что-то неразборчивое.
Двое туземцев в зелёных набедренных повязках мгновенно замолчали. Потом подошли ко мне и начали отвязывать от деревянных носилок, которые я уже не ощущал из-за полного онемения тела. Как только я был освобождён от верёвочных пут, мне знаком приказали встать.
Я с трудом приподнялся на носилках, морщась при каждом резком движении. Затем потрогал шишку на затылке, и чуть не вскрикнул от пульсирующей боли. При виде моей реакции аборигены стали издавать громкие кашляющие звуки, похожие на смех. Не обращая внимания на их странное поведение, я размял мышцы рук и ног, медленно встал и сделал пару приседаний, чтобы улучшить кровообращение. Это вызвало у аборигенов новый приступ гортанного смеха.
Наконец, я выпрямился, оказавшись на голову выше всех дикарей, что им явно не понравилось. Недобро на меня поглядывая, они выкрутили мне руки за спину, связали запястья и повели к основной группе туземцев.
Отряд, захвативший меня в плен, расположился на обрывистом берегу реки. Местное светило быстро катилось к закату, и дикари уже начинали готовиться к ночному привалу, разводя костры и разделывая убитую дичь.
Теперь я начал догадываться, чем отличаются аборигены. Наблюдая за ними, я выяснил, что цвет набедренной повязки определяет в племени кастовую принадлежность. Тонкие красные юбки носили предводители отряда, как офицеры в войсках Земли. Их было всего трое, и они громко командовали другими членами группы. В синих набедренных повязках были воины, а в зелёныхносильщики и слуги предводителей. Всего здесь насчитывалось тридцать семь туземцев. Женщины среди них не наблюдались. Хотя, кто их знает, этих аборигенов.
Меня провели в центр лагеря и усадили на землю, оставив для охраны двух стражников, чтобы я не сбежал. Предусмотрительности им было не занимать. За последние минуты у меня уже не раз возникало желание сбить с ног конвоиров и бежать отсюда, куда глаза глядят. Но, к сожалению, сейчас это было невозможно! Мои вещи, в том числе оружие, находились в руках у здоровенного аборигена в красной юбке, который внимательно их изучал. Всем любопытным, кто пытался потрогать странные предметы, дикарь то и дело демонстрировал свои клыки.
Да, отобрать у такого агрессивного туземца бластер и кинжал будет совсем непросто. По крайней мере, в ближайшее время.
Вскоре на догорающих кострах воины начали готовить крупных, жирных псевдоптиц. Я учуял запах жареного мяса и понял, что проголодался. Стражники, которые весь день тоже ничего не ели, принялись клацать зубами, жадно облизываться и глотать слюну, предвкушая сытный ужин. Мне рассчитывать было не на что. Поэтому я постарался не нюхать ароматный дым и, вообще, не думать о еде.
К тому времени, когда местное светило коснулось западного горизонта, и вокруг стали сгущаться сумерки, аборигены уже вовсю пировали, пожирая дичь. Я сидел на голой земле, поджав под себя ноги. Бдительная стража возвышалась надо мной, держа в руках древки копий и переминаясь с ноги на ногу. Поужинать конвоиры ещё не успели.
После того, как большинство дикарей наелись и легли на траву отдыхать, хлопая себя по животам, кто-то из предводителей махнул рукой двум воинам и что-то им приказал. Те немного повозились возле костра, и направились в нашу сторону. Мои стражники тут же бросились доедать оставшуюся на вертеле псевдоптицу.
Один из подошедших аборигенов развязал мне руки, второй протянул небольшой кусок тёплого мяса и полупустой бурдюк. Не раздумывая, я взял предложенное, и приступил к еде. Мясо было не очень хорошо прожарено, но я съел его, запивая водой. Затем молча вернул бурдюк новым стражникам.
Теперь, когда все были сыты, в том числе и пленник, предводители отряда выставили вокруг лагеря охрану и скомандовали отбой. Мне при этом связали руки и ноги, показав знаками, чтобы я спал. Сами стражники уселись по обеим сторонам от меня и стали разговаривать на своём непонятном языке. Поскольку мне сегодня не спалось, я несколько часов слушал их гаркающую болтовню.
При всём желании, сбежать ночью от дикарей я так и не смог. Конвоиры сторожили меня по очереди. Пока один храпел, второй не смыкал глаз, бормоча себе под нос какие-то слова. И мне приходилось делать вид, что я крепко сплю.
На следующее утро, едва рассвело, все аборигены уже были на ногах. Они собирали разбросанные вещи и готовились к дальнейшему походу.
Очень скоро они выстроились в колонну, дожидаясь команды предводителей. Тем временем стражники освободили мои ноги от верёвок, а руки связали за спиной, дополнительно сделав поводок, чтобы у меня не было соблазна сбежать. После этого я оказался между четырьмя конвоирами, и весь отряд продолжил путь на запад. Куда направлялись аборигены, для меня оставалось загадкой. Но я точно знал, что вместе с ними всё больше отдаляюсь от брюхонога и космояхты, которые плыли по реке на восток.
Через пару часов, туземцы перешли вброд небольшую речку и слегка углубились в джунгли. Здесь некоторые воины начали охотиться на крылатую дичь и мелких животных. Но эти трофеи могли быть приготовлены только вечером, потому что отряд целый день шел почти без остановок.