Нужно влезть в их шкуру и понять, как они мыслят и как готовятся к бою. И тогда использовать их силу против них самих?
Отец гордо посмотрел сверху вниз в искрящиеся задором первооткрывателя, голубые глаза своего чада. Мурашки пробежали по его спине, он восторгался своим творением, ещё столь малым, но столь на многое способным.
И я бы не сказал лучше! Твёрдым голосом похвалил сына отец. Поняв их силу можно придумать, как её использовать против них. Мужчина с грустью посмотрел на окрашенные заходящим солнцем, красные шпили когда-то непреступных башен города восьмиконечной звезды, и продолжил.
К сожалению нельзя воспитать воинов Аркана заново, и у нас нет того времени, что потребуется на подготовку.
Верховный маг убедительно кивнул и закончил внушающим надежду громким и уверенным голосом.
Но у тебя оно есть. Верь мне, у тебя оно ещё есть!
Он бежал, прижимая сына к груди, а за спиной где-то за полуразрушенными стенами города шёл бой. Звонкий лязг стали о сталь, топот сотен сапог и цокот железных подков, свист летящих стрел и грохот бьющих о стены башен и домов десяти пудовых камнейвыпускаемых из сотни требушетов вражеской армией. Всё это громыхало за спиной отчаянно бегущего с сыном на руках раненного мага. Однако всё это было уже не важно, всё это уже прошлое, а он знал, что прошлое изменить нельзя. И лишь действуя в настоящем можно изменить будущее.
Они миновали десятки домов и площадь собраний в центре древнего города звездочётов. Каменная кладка с восьмиконечной звездой из белого мрамора сотрясалась под ногами мужчины. Сандалии предательски заскользили по гладкому камню. И тогда он скинул обувь и побежал босиком. Оставалось немного, оставалось совсем чуть-чуть.
Папа. Мальчик смотрел на голубое небо, такое же голубое как цвет его ясных глаз.
Всё хорошо сын. Мы всё успеем. У нас получится! Маг не смотрел на ребёнка, он сосредоточил всё внимание на дороге. Он боялся, что после ещё одного падения он уже не сможет подняться.
А мы увидим звездопад?
Маг остановился и нежно посмотрел на сына. Искра надежды мелькнула в глазах ребёнка и отразилась пламенем праведного гнева в глазах отца. Гнева на судьбу и на ушедшую мирную жизнь, гнева, на армию захватчиков пришедших с далёкого юга, и ярость на собственное бессилие в защите своего дома. Уголка земли, на котором теплилось пламя любви, и зиждилась уверенность в мерно текущей сущности бытия маленького человека.
Как будет расти сын? Что уготовано ему, познать, в чём разочароваться и что полюбить? Отцу не суждено теперь узнать! Но он знал одно! Он знал, что он даст своему сыну, какой последний отцовский вклад сделает в его воспитание, и что оставит ему в наследство после себя.
Пламя гнева угасло в глазах мага, но твёрдым камнем застыло решительное намерение. Он ещё раз взглянул в глаза ребёнка.
Ты увидишь! Я обещаю, ты всё увидишь! И этот момент будет прекрасен, наполнен красотой и останется в твоей памяти воспоминанием, из которого ты будешь черпать силы.
Хорошо отец. Ребёнок отвёл взгляд. Маг сорвался с места. До дома оставался один шаг.
Двустворчатые деревянные ворота были распахнуты настежь, во дворе никого не было видно. Маг пробежал по выложенной кирпичом тропинке к порогу из трёх ступеней и остановился.
Дверь в дом, как и ворота, была распахнута настежь. При этом стальной засов валялся на полу в дверном проёме, а место где он крепился тремя скобами к двери, было проломлено и зияющая полукруглая брешь, по краям ощетинилась щепками.
Мужчина осторожно взошёл по ступеням к дверям и прислушался. Из строения не доносилось ни звука.
Что там отец? Мальчик повернул голову к дому. Его высокий голосок эхом откликнулся в пустом помещении.
Тише, тише! Говори шепотом сын. Забеспокоился маг, и даже инстинктивно покачал ребёнка на руках, так как делал, когда тому не было ещё и года.
Почему? Зашептал мальчик. Я никого там не вижу. И если мама дома, нужно сказать ей что мы пришли.
Если там никого нет, значит и говорить не зачем. Убедительно аргументировал мужчина и сделал шаг в дверной проём.
Лишь мгновение он смотрел вглубь дома. Смотрел мимо прихожей, где под двумя узорно вырезанными скамейками, по стеночкам притаились несколько пар летних сандалий и осенних сапог, в широкий зал на крутую лестницу, шедшую на второй этаж и расходящуюся на две стороны от небольшого пролёта посередине. Маг с трудом сдержал стон скорби, подкативший к горлу из глубины его тела. Он резко прикрыл сыну глаза ладонью.