Теодор, когда вы его проверяли, не заметили никаких странностей? наконец спросил князь, поглядывая на меня с непонятным выражением.
Вроде бы нет, епископ тоже выглядел озадаченным. Ты что-то нашёл?
Что-то, протянул князь. Но пока сам не знаю, что именно. Я с таким ещё не сталкивался.
Что именно?
Не сейчас, ответил князь, мне нужно подумать. Но прежде вы должны знать кое-что.
Князь обратился ко мне.
Ты уже знаешь, что тебе не страшны мелкие раны и яды. Но и от тяжёлых твой организм рано или поздно оправится, князь вещал с безразличием машинного переводчика.
Он поведал, что, если есть время, отрастет рука, срастутся кости, даже перелом позвоночника и потерянный глаз восстановятся. Но это не означало, что я бессмертен. Выверенный удар в сердце для меня так же смертелен, как и для обычного человека. И новую голову отрастить не получится. Мое основное предназначение заключается в том, чтобы прожить до конца отмеренный богами срок. Я не могу умереть раньше. Точнее могу, но эта смерть не является окончательной. Если нас убивают, мы воскресаете. И тут кроется основная опасность.
С каждой новой смертью мы меняемся. И чем дальше, тем больше. Четыре тысячи лет назад от одного из нас князь услышал, что постепенно возвращаться к жизни все сложнее. Боль от перехода через грани мира невозможно описать. Ее нельзя принять или смириться с ней. После трех раз изменения, накладывающиеся на личность, становятся необратимыми, и единственное, ради чего мы продолжаем возвращаться вновь и вновь, это месть. Новая смертьновые возможности и новая боль. Она становится нашим спутником, нашей любимой и нашим врагом. Ненависть по отношению к одному человеку, ответственному за нашу гибель, переносится на всех. И даже смерть этого человека ничего не изменить не в силах. Ближе к концу соратники, которых мы обрели, или погибают от руки противников, или падут от наших рук, потому что для нас больше не будет друзей.
Последний Убийца, которого я лично убил четыре раза, сумел продержаться семнадцать переходов, заметил князь. Тот, что был до него, четырнадцать. Все зависит от того, что перевешиваетболь или чувство мести.
А что мешает запереть меня в подземелье и убивать, пока я не сдамся? поинтересовался я. И бегать никуда не надо.
Князь вздохнул.
Защитный механизм. После третьего раза, Убийца возрождается в другом месте.
Ничего себе! Понавертели вы, друзья! Такого я не ожидал.
Насколько меняются способности и личность? спросил епископ.
Они не меняются, а появляются новые. После третьей попытки Убийца научился перемещаться, а потом сжигать города.
Я присвистнул.
Так и планету можно разломить.
Третий и четвёртый добрались до двадцати трех воскрешений. Отец говорил, мир повсеместно трещал по швам. Не хватило бабочки, чтобы свалить слона.
Как мне умереть своей смертью лет так через восемьдесят?
Не раскрыть себя. Не выделяться. Я готов закрыть глаза на твое появление, если ты выполнишь четыре моих условия.
А в сказке их обычно не больше трех.
Какие?
Эльф посмотрел на меня предельно жестко, и над его головой вновь завертелась тьма.
Первое ты уже знаешь: твоя задача попасть в ряды инквизиторов. О втором, я полагаю, ты уже догадался: не раскрывать себя. Стоит хоть кому-нибудь узнать, кто ты на самом деле, снежный ком не остановить.
Третье?
Никаких изобретений и улучшений. Мир прекрасно обходился без ваших знаний, что точки на небеэто такие же солнца, как наше, только удаленные от нас на многие и многие жизни. Пусть и дальше считает, что белые пятнышкиэто серебряные гвоздики или души умерших друзей. Нам не нужны железные птицы, сеющие смерть, или мертвые помощники, думающие за нас. Чем тогда заниматься простому человеку?
Я мысленно присвистнул. Выходит, не такие уж тут все необразованные. И здесь явно оставил свой след человек из моего времени. Такой же, как я, счастливчик?
А изменения? Что мне до них? Пушку и порох я изобрести не смогу. Самолёттем более. Обидно только расставаться с мечтой о туалетной бумаге. К текущему уровню гигиены мне привыкнуть так и не удалось.
И последнее
Князь поднялся и прошелся по кабинету. Мы с епископом не сводили с него глаз.
Я не верю, что Убийце удастся прожить тихую и спокойную жизнь, словно размышляя вслух, говорил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Судьбе сложно противиться. Поэтому ты либо будешь карабкаться вверх, закусив зубы и сжав кулаки, либо тебя убьют, и вся история повторится. Мое последнее условие: что бы ни происходило, ты должен быть беспристрастен. Ты всю свою жизнь будешь посередине. Послужишь истине. Кто бы ни был перед тобой, его дело будет разбираться без предрассудков и личного интереса.
Ух ты! Не ожидал. Если я приму это условие, быть мне по жизни отщепенцем. Будьте увереныприлетит со всех сторон. Вполне возможно, что и на мечтах о команде данное мной сейчас слово поставит жирнющий крест. Продвигать своих мне не удастся. Не слишком радужная перспектива. А ну-ка, узнаем, а ради чего все это? Стоит ли овчинка выделки?
Что взамен?
Торгуешься? князь криво усмехнулся. Это хорошо. Взамен ты получишь мою поддержку. И его тоже, он кивнул на молчавшего епископа. В противном случае, ты обретешь врага. А я умею быть неприятным. Даже для Убийцы.
Мне нужно было узнать ещё кое-что.
Почему не смогли договориться с предыдущими претендентами? Насколько я понимаю, их было больше двух.
Четырнадцать, ответил князь. Их было четырнадцать, каждый из которых появлялся раз в две тысячи лет. Ты первый, кто ухитрился попасться и не умереть трижды. Представь себе такую картину: ты умер в камере, на дыбе или в костре, а затем воскрес через пару минут целый и невредимый. Что с тобой сделают те, кто только что забрал твою жизнь?
Убьют ещё раз, вздохнул я.
И ещё раз, добавил эльф. И все, механизм запущен. После третьего раза, Убийца обретает свои черты.
Он должен исчезнуть так, будто его и не было, князь требовательно посмотрел на епископа. Ни следов, ни слухов. В письме, которое ты отправил в Конгрегацию, есть приметы, подробное описание?
Нет, отрицательно покачал головой инквизитор. Речь шла о «еще одном». Они знают, что я не пишу лишнего.
Князь одобрительно кивнул.
С кем он контактировал? Кто в курсе о его способностях, наслышан об истории появления и вообще может связать два и два, и хоть что-то заподозрить?
Епископ ненадолго задумался.
Да в общем-то никто ничего не знает. Харальдмой начальник службы безопасности, поставлен в известность об инциденте с эльфами, но ничего конкретного. Оррик и его люди, моя личная охрана, нашли его, когда он бродил по полям и лугам, видели, как его укусила змея. Но видимо, с ядом что-то не так или парень в рубашке родился, вот и выжил каким-то чудом.
Крыса, подал голос я.
Князь Аэларэль обернулся.
Не говори загадками, парень, нам сейчас не до того.
Мой тюремщик и мучитель. Он пытал меня и кое-что знает, я даже не помню, что рассказывал ему, когда он ковырялся во мне своими крючками. Кроме того, он всегда удивлялся, как быстро у меня заживают раны. Все хотел попробовать, не отрастет ли у меня глаз, если его хорошенько поджарить, я мстительно посмотрел на инквизитора. Я знаю, что эта тварь тебе дорога и потому с удовольствием заберу ее. Пусть и чужими рукамидолги надо платить.
Отец Тук протестующе замахал руками.
Да вы с ума сошли, это мой лучший палач!
Два дня тебе на то, чтобы подыскать другого. Не ты один знаешь, что это твой лучший палач. Рано или поздно начнутся вопросы, и лучше, чтобы их некому было задать, с угрозой в голосе сказал князь. Или ты предлагаешь заняться этим мне?!
Отец Тук засопел, но выдавил из себя:
Не надо, я сам.
Ну и отлично! кивнул эльф. Есть ещё кто-то или что-то, о чем мне следует знать?
Отец Тук помалкивал, а я перебирал в памяти всех, с кем встречался.
Брат Маркус, библиотекарь, вспомнил я. Он может стать проблемой?
Князь Аэларэль нахмурился.
Маркус, Маркус, повторил он, словно пробуя имя на вкус, затем повернулся к инквизитору. Что-то знакомое. Уж не тот ли это Маркус, который
Тот-тот, быстро перебил его отец Тук, не дав закончить.