Давай не здесь, а? теперь и Оррик заметил, что мы привлекаем слишком много внимания.
Он отодвинул меня в сторону и сделал шаг вперёд, поправляя фибулу на плече. Это простое действие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Телеги опять заскрипели, крестьяне разбежались, будто их и не было. Стража, возбужденно покрикивая, растаскивала образовавшуюся пробку.
Пива? шепнул я. Заодно и выскажешь мне свои претензии.
Да уж выскажу, Оррик потрепал коня по холке. От Бешеной Берты неприятностей было меньше.
Инструкции инструкциями, а стражи порядка так и не решились закрыть ворота перед нашим носом. Оррик не стал качать права, и в город мы попали одними из последних, отстояв очередь. Да остальных и пропустили только потому, что за ними с недовольной миной топтался бугай-инквизитор. Охрана ворот почти не смотрела на крестьян, лишь бы как можно быстрее избавиться от неприятных гостей. Хотя какие же мы гости?
Какой сегодня выдался насыщенный день, пробормотал я, наблюдая, как инквизитор размахивает руками перед лицом монаха, опирающегося на копье. Ребята из монастыря оказались гораздо щепетильнее обычных городских стражников, и Оррик уже минут десять препирался с одним из монахов, требуя пропустить его на территорию. Впрочем, монах оказался не лыком шит, и лишь крепче держался за древко.
Нешуточные баталии были прерваны появлением еще одного монаха. Подкрепление успело вовремя, и теперь уже Оррику пришлось несладко. Двое в рясах наседали на инквизитора, как два бойцовых петуха на циркового медведя: вроде и делов-то одной лапой махнуть, да нельзясвои!
Но вот они втроём все-таки до чего-то договорились. Первый монах принял поводья коня и увел его внутрь, а второй в это время что-то строго выговаривал понурившемуся здоровяку. Прямо-таки картина про двойку. Но всему хорошему приходит конец, и нравоучения для Оррика тоже закончились. Он что-то смиренно ответил монаху и направился в мою сторону.
Что, ехидно заметил я, гулять не пускают?
Отец Тробизануда и буквоед, отмахнулся Оррик. Его любимое занятиеделать из мухи слона. Подумаешь, пару раз опоздал к закрытию врат. Что я нарочно что ли?
В итоге у Оррика забрали коня, а нас обоих выставили за дверь. Впрочем, сейчас нас это вполне устраивало. Дальнейшая беседа шла уже под прохладительные напитки и соответствующую закуску.
Как ты стал инквизитором? я время от времени бросал взгляды на ауру Оррика, зеленую, как столетний английский газон, и прекрасно понимал, что его настроение связано только с времяпрепровождением. Интересно, а можно с помощью моего дара определить, когда обыкновенная взаимная приязнь станет дружбой? И как это сделать: по цвету, по форме или ещё каким образом?
Мое любопытство мгновенно отразилось на ауре, зелёный цвет немедленно потемнел и ушел в коричнево-серый фон, Оррик враз помрачнел и уставился в глиняную чашку, в которой мог бы утонуть даже дядя Гена, известный в моей семье любитель хмельного напитка. Очевидно, мой собеседник не слишком любит вспоминать эту историю.
Я сам родом из Гронга, северной его части, Оррик сделал большой глоток и с грохотом поставил пиво на стол. Мой отец был кузнецом в селе. Уважаемый человек, дом чуть меньше, чем у старосты. Но нам не завидовали, отец никогда не отказывал в помощи.
Было заметно, что инквизитор с трудом подбирает слова. Вряд ли события произошли недавно, но есть вещи, которые не перестают кровоточить.
Кузню отец отстраивал на самом краю селане всем приходится по душе работа с металлом, взгляд Оррика затуманился, как бывает, когда пытаешься вспомнить события давних лет. Там мы и стучали дни напролёт. Мать с младшей сестрой частенько бегали к нам с обедом, он вздохнул, приподнялся, подзывая мальчишку, который периодически бегал ему за пивом. Слухи о нашествии оборотней на наше село застали меня в городе. Отец уже не ездил за ломом сам, доверял это дело мне. От инквизиторов, возвращавшихся после стычки, я узнал, что селу повезло. Часть стаи оказалась совсем неопытной, они упустили девочку, которая видела стаю, а в наших краях даже ребёнок знает, что делать в таких случаях. Первый натиск отбили, а там уже наш брат подоспел с подмогой и не постеснялся ударить нечисти в спину. Мало кто ушел. Перебили почти всю стаю. Сгорела только кузня на отшибе и чей-то сарай, Оррик помолчал, перед тем как опорожнить кружку. Поговаривали, отец с матерью отбивались до последнего, защищая собой маленькую девочку.
Сестра спаслась? спросил я, видя, что Оррик не хочет говорить дальше.
Инквизитор поднял на меня взгляд, и я поежилсястолько ненависти и боли выплеснулось оттуда.
Они не убивают детей, а превращают в себе подобных, глухо произнес он. Илли потом вернулась в село, и ей пришлось отрубить голову, потому что она едва не убила троих, пока ее ловили, он посмотрел мне в глаза. Я сам это сделал, а потом ушёл записываться в инквизицию.
Я покачал головой и похлопал Оррика по руке. А что говорить? Иной раз жесты гораздо выразительнее слов.
Мы помолчали.
А как же кузница, дом?
Средненький братец всегда лучше меня чувствовал металл, а сестрицы, те и подавно своего не упустят, Оррик крякнул, недовольно оглядывая зал. Ну, где этот сорванец? Фрод хоть и прижимистая сволочь, но не оставлял гостей с засыхающим горлом.
Невеселая история, ничего не скажешь, но типичная для подобных поступков. Месть гораздо чаще направляет нашу дорогу, чем дружба или любовь. Не скажу такого о своем прежнем мире, но здесь, где все не так перепутано, наверное, такие вещиобыденность.
Оррик хмуро проводил мальчика взглядом, тот с робкой улыбкой нес ему пиво. На мой взгляд, Оррик слегка преувеличивал. Трактир в вечернее время не пустовал, и, хоть для нас тут же нашлись лучшие места, для прочих желающих промочить горло ожидание свободной скамейки затягивалось. Нам, помимо целого стола на четверых, хозяин с барского плеча выделил отдельного паренька, который прислуживал только нам двоим и еще паре столов. Если быть точным, он занимался челночным бегом от нашего стола и до стойки с пивом, едва справляясь с производительностью инквизитора.
Ну а ты? брякнул вдруг Оррик, к которому возвращалось благодушное настроение. Какими ветрами у нас?
Чтобы не показывать растерянность, я уткнулся в свою кружку. Хорошего вина в забегаловке не было, как в общем и плохого, а отвратительное пить не хотелось. Но дело-то в другом: что мне ему ответить? Правду? Соврать? Врать тоже надо уметь, а в прошлой жизни мне врать доводилось не часто. По-мелочи, конечно, сплошь и рядом, но так делают все: я тебе позвоню; сегодня не могу, давай встретимся позже; я замолвлю за тебя словечко. Конечно, кто-то даже звонит или поднимает одно место и принимает участие в жизни другого. Но в абсолютном большинстве случаев тебя так вежливо посылают. И ты это понимаешь, и посылающие это понимают. И приличия вроде как соблюдены.
А целенаправленная ложьне мой конек. Вот промолчать или не заметитьэто ко мне. Каюсь, мог себе позволить. А тут? Что сказать Оррику? Или промолчать?
К счастью, как и большинство людей, Оррик за время моих раздумий успел сам себе все объяснить.
Не хочешь, не говори, хлопнул он меня по плечу. Среди нас таких много: все, что было до трех мечей, никого не касается! Если ты не насильник и не черный колдун, задумчиво протянул инквизитор, окинув меня профессиональным взглядом. Аура пошла кругами, как будто в озеро бросили камень, но очень скоро все затянуло легкой зеленью, я заметил, что мой собеседник довольно отходчивый человек, хоть и молчун, когда под рукой нет кружки с пивом.
К епископу надумал идти? перевел тему Оррик. Мне Харальд все уши прожужжал.
Тоже хороший вопрос. По идее, все, что хотел, я уже услышал. Да и мой переводчик больше не вышибало при появлении большого количества специфических слов. То ли донастроился, то ли перешел на следующий уровень. К тому же и с речью у меня теперь более-менеена филолога не поступить, но спросить, как пройти в библиотеку, я смогу. Нужно ли ждать ещё два дня, если от ожидания не будет толку?
Если честно, пока не решил.
Глава 12
Да все я решил. Чего самому себе врать? Надо идти к епископу в ближайшее время. Воду в ступе можно толочь до бесконечности, а мне нужна определенность.