Вот что, парень, сказал он, по головке меня за это не погладят, но с твоей способностью влипать в скверные ситуации этот знак может однажды спасти тебе жизнь. Девяносто восемь из ста сочтут за лучшее оставить тебя в покое, если ты покажешь им это. С инквизитором не будут связываться. Но в двух случаях знак лишь усугубит твое положение. Во-первых, если ты будешь один, и о твоей смерти никто не узнает, а во-вторых, если они специально ищут смерти инквизитора. Правда, советую воспользоваться им только в крайнем случае, когда других способов не останется.
Интересно, может текущий момент считаться тем самым крайним случаем? Ну а какой тогда? Я полез в кошелёк, куда убрал знак, как только мне его вручили. Сейчас мы посмотрим на страшную силу этого амулета.
Брат Маркус тем временем полностью пришёл в себя и, облокотившись на стол, злобно на меня позыркивал, прикидывая способы поскорее до меня добраться.
Тебе не жить, парень, выплюнул он. Тебя четвертуют или сожгут, уж я об этом позабочусь. Тебя
Очередную угрозу монаха прервал громкий стук в дверь.
Есть кто живой? взревел за стенкой голос Оррика, и я с радостью завопил в ответ.
Я тут! не дожидаясь реакции брата Маркуса, я бросился к дверям. Не заперто!
К моему счастью, то ли двери изнутри не запирались, то ли монах посчитал излишним закрываться на ключ. За стеной молодецки хекнуло, и дверь распахнулась настежь, открыв теперь уже моему телохранителю всю картину разом. Надо отдать ему должное, он мгновенно сообразил, что происходит, и от него повеяло ощутимой угрозой. Брат Маркус как будто уменьшился в размерахнадо же, как повернулось дело, доброго инквизитора мы не боимся, а с разъяренным связываться не желаем.
Беседуем, значит, ласково произнёс Оррик, обгладывая округлую фигуру монаха взглядом. Тот вздрогнул и совершенно безумными глазами уставился на нож в своей руке, как будто тот превратился в ядовитую змею.
Все, на что его хватило, оказался слабый кивок.
И как? с веселой злостью поинтересовался у меня Оррик. Ты узнал все, что нужно?
Практически, до меня наконец-то добралось понимание того, что все благополучно закончилось. Ноги стали ватные, в голове зашумело. На подгибающихся ногах я вышел из помещения с глупой улыбкой на лице, но мне было все равно.
Оррик отсутствовал минут пятнадцать, стоять я толком не мог, поэтому изображал временную подпорку стены. О чём уж там они говорили, не было слышно, дверь инквизитор предусмотрительно прикрыл, остановив меня взглядом.
Толстые деревянные створки не пропускали никаких звуков. Нужно обладать пудовыми кулаками Оррика и его голосом, чтобы вот так играючи пробиться сквозь эту преграду.
По идее, сейчас бы обдумать рассказ монаха, но мысли разбежались, как тараканы. Хотелось посидеть в покое, тем более впечатления от рассказа никуда не пропали, несмотря на все пережитое.
Наконец появился Оррик. Был он мрачен, и на мой глупый мальчишеский вопрос: «ну как?» ничего не ответил. Видимо, и бывалому инквизитору дали отпор. Игра шла не в одни ворота.
Надо выбираться, он разлепил губы и довольно быстро принялся осуществлять сказанное. Мне с моими кривыми ножками за ним точно не поспеть. Я могу долго ходить, уже убедился в этом, но темп передвижения оставляет желать лучшего. Наконец, инквизитор, пыхтевший, как паровоз, впереди и сам заметил, что ушёл далеко вперёд. Хорошо ещё, что тут дорога подсвечивалась, иначе где-нибудь обязательно не там свернешь, и поминай, как звали.
Чего так медленно? рыкнул он, дождавшись пока я до него доковыляю.
Ну извини, выдохнул я, опираясь рукой на стену. Здоровьем не вышел.
Оррик некоторое время мрачно смотрел, как я пытаюсь проглотить ещё один кусочек воздуха. Наконец он вздохнул и отвернулся.
Не отставай, бросил он, но теперь двигался гораздо медленнее и то и дело оглядывался.
К моему немалому облегчению, нарезать немыслимое количество ступенек вверх оказалось не обязательно. Мы свернули где-то в самом конце пути, так и не добравшись до той, самой первой двери, отсекающей архив людей от остального гномьего царства.
Кстати, за все время пребывания мне на глаза так и не попалось ни одной книги или рукописи. Даже пустых стеллажей не было видно. Секретность или невезение? Мне так хотелось подержать в руках древние фолианты, осторожно переворачивая ветхие от времени листы книг. Есть ли в них картинки? Какой шрифт? Впрочем, про шрифт я, конечно, загнул. Все, что я до сих пор знаю, это одна буква и цифры, как они были изображены на часах Оррика. Не факт, что мне было бы под силу разобрать их в книге.
Надо учить грамоту! Если наука обращения с мечом не светит, магического во мне ни на грамм, остаётся работать головой. Как это ни банально звучит.
Оставив основной путь, мы снова оказались в темноте. Только я упросил Оррика сделать факел и мне. Никогда не думал, что страх перед темнотой будет настолько выбивать меня из равновесия. Хотя одна темнота, возможно, и не пугала мня настолько, однако вкупе с замкнутым пространством и отсутствием знания обратной дороги поднимала в глубине души такие страхи, что я был готов на что угодно, лишь бы добыть себе хоть чуточку света.
Оррик хмыкнул, но послушно зажег ещё один факел.
Видимо, мне настолько сильно хотелось поскорее оказаться как можно дальше от мрачных, темных подземных залов, созданных в незапамятные времена гномами, что обратный путь я совсем не запомнил. Какие-то коридоры, какие-то повороты, я держался за инквизитором, как старая собака за своим хозяином на прогулке.
И даже мое появление на свет почти не запомнилось. Сначала мы оказались в крохотном помещении прямоугольной формы, затем Оррик что-то сделал с выступом справа от проема и каменная дверь, сопровождаемая звуками льющейся за стеной воды, медленно поползла вверх. С каждым сантиметром светлой полосы снизу мой организм оживал все больше. Когда створка поднялась сантиметров на сорок, я, не раздумывая, метнулся вниз, чтобы как можно скорее оказаться за пределами подземного мира.
Ты куда?! Стой! донесся до меня запоздалый крик Оррика, но меня было не остановить. Моя душа рвалась наружу.
Рыбкой юркнув в открывшуюся щель, я перекатом ушел в сторону, сильно ударившись спиной во время исполнения последнего трюка. Подзабыл я уже про свою горе-анатомию. Боль немного привела меня в чувство, но зеленый ковер перед глазами по чудодейственности не мог сравниться ни с чем.
Охая больше для порядка, я приподнялся на одно колено. В полутора метрах от моего лица замерли инквизиторские ноги, обутые в так нелюбимые мной мокасины, а секунду спустя присел он сам.
Чудак-человек, Оррик покачал головой, наблюдая, как плита толщиной сантиметров сорок взбирается по направляющим все выше. Подождать не мог? А если бы
С гулким бум-м-м, от которого вздрогнула земля под ногами, многотонная дверь захлопнулась, обдав меня каменным крошевом и целой тучей пыли. Несколько секунд я ошалело сидел, уткнувшись лицом в каменную плиту, рухнувшую в нескольких сантиметрах от моего носа, а затем повалился на землю от хохота.
Меня скрутило, я схватился руками за живот, сотрясаясь в приступах смеха. В конце концов мне стало нечем дышать, но волны веселья накатывали снова и снова. Едва успокоившись, я начинал смеяться снова, правда, уже без слез и всхлипов.
Оррик остался внутри, а я снаружи. И никаких тебе тысячи ступеней Шаолиня. Если у кого-то и было желание снова прогуляться по бесконечной спирали, закручивающейся до гномьего убежища, то точно не у меня. А инквизитору прогулка наверх пойдёт на пользу. Выпустит пар, нагуляет аппетит. Представляю, как он изрыгает проклятья и дёргает снова и снова за злосчастный рычаг. Скала даже и не думала двигаться с места, а разъяренного инквизитора даже с его трубным голосом с легкостью останавливала полуметровая каменная перегородка.
В какой-то мере происшествие может даже пойти на пользу. Не думаю, что подземный ход увел нас совсем далеко от города. Скорее всего, выход где-то у подножия холма, на котором стоит Рогон. И, если одним краем черта города сползает с холма, то я сейчас с противоположной стороны. Полчаса до ворот быстрым шагом, даже если учитывать мой, урезанный аллюр. Нужно ли торопиться, чтобы успеть к их закрытию или уже как повезёт?