В отличие от многих, в том числе и от тебя, мастер, от Азилура, которого я знал еще подростком, а теперь он поседел, отрастил себе бороду и наслаждается своим положением при дворе. В отличие от вас я делюсь своими знаниями с людьми. Многие крестьяне и ремесленники, батрачившие за гроши, стали сносными бойцами или магами в наших рядах. Я учу их думать своей головой, не подчиняясь вдолбленным нам в голову привычкам подчиняться законам толстосумов и представителей знати. Я посеял семена правды, поэтому за мной идут, меня слушают. Но я никогда не превозносил себя над окружением. Когда меня не станет, многие из них станут во стократ могущественнее меня и даже тебя. И они, в отличие от нас, будут жить в лучшем мире.
Из гущи последователей красновласого мага вышел пожилой человек в заплатанной панаме и рабочем фартуке, кузнец, и проговорил:
Этот человек спас нас, когда мы гнили на рудниках. Заслал нас туда Ганзарул Второй за малейшие провинности. Я туда попал за кражу хлеба! А им нужно было одночтобы мы добывали руду. Наставник подарил нам свободу. Зачем же его оскорблять, подозревая в низменных мотивах?
Некоторые одобрительно закивали, другие с ожиданием воззрились на хаглорианца.
Похвально, мой юный друг, ответил архимаг, а можешь ли ты мне честно ответить на простой вопросвсе ли люди готовы относиться к другим как к равным, а уж тем более как к братьям и сестрам? Допустим, у вас все получилось. Эанрила, его придворных, казначея Монсерадаих больше нет. Что будет дальше, думаешь, вы построите рай на земле? Вы построите лишь новую иерархию, где будет своя элита и некто возьмет бразды правления. Ты, я так полагаю? Даже у вас, в вашем Братстве Уравнителей, явно есть иерархия. Есть рядовыесолдаты, рабочие, ремесленники, жители Крестала. Элитаэто самые искусные, опытные и преданные тебе воины и маги, которых ты обучил. На высших ступенях этой пирамиды стоит Реадхалл Бескровный, твоя правая рука. Возможно, миссионер из Клирии, Шаабан, правильно? А ты взобрался на вершину и задаешь ритм жизни общины.
Ты все извращаешь, мастер, сказал Алагар, ты втаптываешь в грязь наши идеалы. То, что ты описал, обусловлено лишь разделением обязанностей, неравенство наблюдается лишь в объеме знаний и опыта, которым мы неустанно делимся друг с другом. Но тебе сложно такое понять, ты устарел, закостенел, сросся с привычной системой жизни. Ты олицетворяешь прошлое, мастер, я же прокладываю дорогу в будущее.
И ради этого будущего ты готов проливать кровь несогласных, я прав? Убивать солдат короля, у которых есть жизнь, семьи. Подчинить своей воле народ крупных городов Союза. Это ты не понял моих слов, ученик. Я говорил о полном неприятии инакомыслия в вашем строю. Те, кто сомневается в твоих идеях, долго в Братстве не задерживается, разве не так? Ты используешь магию, чтобы подавить сопротивление. А знаешь, почему? Потому что люди не готовы стать братьями и сестрами. Мир не готов жить в равенстве и согласии. Для этого требуется коллективный разум, общественная зрелость. Но мир слишком молод, наше общество разрознено, а его члены больше думают о себе, чем о других. Даже в твоих рядах многие неосознанно следуют за тобой не потому, что верят в твои идеалы, а оттого, что преследуют свои цели. Например, отомстить короне за ссылку на каторгу. Пока люди не готовы принять друг друга и отодвинуть свои потребности на второй план, всегда будет иерархия и элиты, те, кто сильнее и авторитетнее, подомнут под себя других.
Арстель завороженно наблюдал за спором двух магов. Как и Хельд, Юкиара и многие другие. Люди затаили дыхание, в них происходила внутренняя борьба. Многие, даже самые преданные Алагару люди впервые на некоторое время усомнились в неоспоримости его взглядов. Он перестал быть совершенным, идеальным в их представлении. Для некоторых алагаритов было немыслимым предположение, что их обожаемый наставник тоже склонен заблуждаться.
Арстель же открыл для себя противоборство учителя и ученика в ключе борьбы противоположностей. Йоши-Року сквозил мудростью, накопленной веками. Его взгляд источал внутренний покой и жизнелюбие. При этом он был полон смирения и понимал, что даже ему несмотря на огромный опыт и способности, всегда будет, куда расти. Он был словно древний вековечный лес, в котором живут хаглорианцы, крепок корнями, полон живительных соков и как никто близок со всем сущим. Как вода, мягок, но не покорен, гладок, но своим приливом может сметать города и крошить горы. Хаглорианец был полностью лишен страсти и одержимости идеями, пусть и благими, он давно разочаровался в таких мечтаниях.
Алагар же был его полной противоположностью. Он был абсолютно уверен в своей правоте и в том, что ему открылась абсолютная истина жизни, и потому он имеет полное право забивать головы остальным своими догмами. Его энергетика была разрушительной, он был подобен огню, пожару, охватившему древний лес. Смирения Алагар был лишен, он ставил свои идеи выше человеческих жизней и был готов положить толпы, оставить за собой горы трупов, лишь бы его дело принесло плоды.
Арстель окончательно для себя определился, что Алагар не тот, с кого стоит брать пример. Йоши же, в его понимании, был именно таким, каким и следовало быть магу. Мудр, человеколюбив и хладнокровен.
А знаешь ли ты, что твое движение лишь ослабит страну? Ты посеешь смуту и раздор, война расколет общество, что сыграет лишь на руку Варзхелу. А вот Заргул, как тебе известно, поскольку ты явно имел дело с Азрогом, и не подумает о равенстве. В его представлении высшей расой являются горхолды, остальные достойны лишь рабства у этого великого народа. Ты думаешь, что несешь благо, но ты потворствуешь древнему злу.
Алагар молчал, скрипя зубами, он пытался найтись с ответом, но ему это с трудом удавалось.
Мы здесь никогда не сойдемся, мастер.
Знаешь ли, мне плевать, сойдемся мы или нет. Это твой выбор, во что верить, и твой путь. Я давно уже не твой учитель, и ты уже способен отвечать за себя сам. Могу сказать однокак только ты начнешь представлять опасность для мирных жителей, я выйду против тебя.
Удачи, господин Архимаг, Алагар коротко кивнул и зашагал прочь, можете расходиться, окликнул он селян, не оборачиваясь, собрание окончено.
Глава 11: «Это мятеж!»
Уверяю тебя, Кэлрен, от моей руки могло бы пасть по меньшей мере семеро нечестивцев из рядов отступников! Но тактически верным решением было прикрывать тыл на случай внезапной атаки врага. Глоддрик не предусмотрел обеспечить ряды карателей прикрытием, но для того ведь и нужны молодые таланты, чтобы предвидеть ошибки своих полководцев. Эх, жаль, что нас не ударили в спину! Я бы показал им, на что способен парень из Козьих Загонов!
Бахвалился Клажир уже второй день со взятия крепости Варзхела. Юноша помнил леденящий душу страх, охвативший его разум и чувства во время боя, и знал, что ему было, над чем работать. Его никто и не думал слушать кроме травницы Кэлрен, которая по непонятным многим причинам находила общение с деревенским болтуном занимательным. Ее можно было понятьони были примерно одного возраста, к тому же Клажир был одним из немногих, кто замечал юную травницу. Разумеется, ее все знали, когда наставница целительницы была занята, Кэлрен приходилось заботиться о раненых или больных товарищах, но ее личность была индифферентна почти всем, кроме Энмолы. С южной ассасинкой они давно успели сдружиться. Глоддрик тоже по-своему заботился о юной леди, но с ним было непросто вести задушевные разговоры. К тому же Кэлрен по своей натуре предпочитала больше слушать, чем говорить. И Клажир оказался идеальным собеседником для нее. Парень, не задумываясь, вываливал своей подруге на голову любые соображения, воспоминания, когда же ему доводилось выпить, точнее, допить остатки браги за солдатами, он заметно веселел и напевал откровенно непристойные деревенские частушки в обществе скромной травницы. Она не возражала, хотя Клажир часто заставлял краснеть ее. Но для Кэлрен Клажир стал своего рода успокоением. Пока весь Гилеард ходил ходуном, все готовились к продолжению войны с врагами Союза, точилось оружие, бойцы, тренируясь, выбивали пыль из соломенных чучел, а Глоддрик надолго уходил во дворец императора Камайраса, пока обстановка накалялась, врачевательнице беседы с назойливым простаком служили бальзамом на душу. Своей веселой беззаботностью, обыденностью он вселял в нее ощущение, словно она окружена уютом и безопасностью. Клажир научил ее относиться легче и спокойнее к происходящим событиям. Однажды она прямо спросила Клажира, как ему удается быть таким беспечным, когда их жизни в постоянной опасности.