На рыбалку мальчик отправился на час раньше. Сначала хотел остаться дома, но Монга сказал:
Ступайте, масс Пул, и не волнуйтесь. Ожидание в бездействиитяжкая ноша.
Но волноваться Пул не перестал. В море он то и дело поглядывал в сторону берега, и, казалось, он издали видит и ручей, и даже заветную нору.
За мыслями и переживаниями мальчик не заметил, как наловил полную сумку рыбы. И лишь солнце нависло над городом, бросив на развалины старого форта тень от горы, Пул заторопился к берегу.
Дома у калитки он натолкнулся на Гизу: мачеха обнаружила в сарае Монгу и, охваченная негодованием, заикалась от злости.
Ты кого притащил к нам во двор?.. забубнила она, уперев руки в бока; выцветшая косынка съехала на глаза. Хочешь, чтобы нас зарезали среди ночи?.. Хочешь, чтобы обворовали?.. Хочешь, болезнь какую-нибудь подхватить от этого бродяги и всех заразить?.. Хочешь, чтобы корова издохла?..
А корова-то здесь причем? огрызнулся Пул.
Он вручил мачехе сумку с уловом и проскользнул мимо. На минуту Гиза умолклаПул никогда не приносил столько рыбы, потом возобновила бормотанье, но невнятно, себе под нос, словно забыла, кому вообще адресовала ругательства.
Монга встретил Пула сидя на соломе.
Масс Пул, я вас подвел. Приступ кашля выдал мое присутствие.
Ничего, переживет, отмахнулся мальчик; он поставил в угол снасти, положил на солому парус. Вы готовы идти?
О да, масс Пул!
Тогда присядем на дорожку. Скоро начнет темнеть.
Мальчик опустился на пенек, унимая дрожь в руках, но тут же вскочилбездействие угнетало. Монга тоже попытался встать; одной рукой старик оперся о стену, другой о солому, напрягся и рухнул обратно.
Мне бы костыль или посох, попросил старец.
Пул на секунду задумался, сбегал во двор и принес жердь; Гиза подпирала ней бельевую веревку. Монга ухватился, на этот раз встал. Но первый же шаг чуть не обернулся бедой; колени скитальца предательски подогнулись, мальчик едва успел его подхватить и вернуть на ложе.
Простите, масс Пул, заплакал старик. Я стар и немощен.
Что тут поделаешь, вздохнул мальчик. Кажется, мне придется тащить вас на спине.
О, мне так жаль! Я доставил вам столько хлопот Вы один не справитесь, может, позвать помощь?
Справлюсь, рассердился Пул, я же дотащил вас сюда. Да и кого я позову?
Но до часовни, мне кажется, путь неблизкий. Кроме того, мы будем привлекать взгляды, если я поеду на вас верхом. Может, лучше, я подожду здесь? А вы добудете ключ, дождетесь в часовне Печено, и вдвоем заберете меня?!
Доводы показались мальчику разумными, и он заколебался. Если бы Пул знал, скольких неприятностей удастся избежать, потащи он Монгу на спине. Но он подумал, что до часовни в самом деле далеко, а старик, хоть и легок, но тащить его непросто. А больше мальчика пугало, что во время перехода старик умрет.
Хорошо. Ждите здесь, согласился он и хотел бежать, но Монга задержал.
Масс Пул!.. Скиталец с трудом перевел дыхание. Как видите, я стар, и в любой момент могу покинуть эту вселенную. Поэтому я должен вам кое-что поведать
Дрожащей рукой он извлек из складок балахона прозрачный шарик с голубиное яйцо.
Это компас, сказал он. Он приведет к установкам корректоров на незнакомой планете.
Пул взял шарик, поднес к глазам: от центра сферы к краям тянулись два красных лучика. Один указывал на восток в сторону старого форта, второй на север в неведомую даль. Пул покрутил компас вправо-влево, стрелки сохранили направление.
Если я умру, сказал скиталец, кто-то должен скорректировать орбиту. Любая неточность грозит невероятной бедой; я расскажу, как включить установки. Присядьте!
Пул подчинился. Пока Монга говорил, мальчик в тревоге поглядывал на окошкоза пыльным стеклом быстро густели сумерки.
Вы все запомнили, масс Пул? закончил скиталец.
Мальчик кивнул.
И знайте, энергии не хватит для возвращения, если активировать оба корректора. Но Вселенная поможет тому, у кого благая цель.
Монга на прощание улыбнулся.
* * *
Стемнело. Пул вышел к берегу моря. Простившись с Монгой, он спрятал компас в тайнике за сараем. Теперь мальчик спешил. Скоро в звездное небо поднимутся луны, озарят пространство на сотни метров вокруг, а в тот момент Пул хотел оставаться незамеченным.
На пляже мальчик припустил бегом. Море, похожее во мраке на бесконечную пустыню, лежит спокойное: вместо грохота прибоятихий шелест волн, словно древний водоем тоже не хотел привлекать чужого внимания. В глубине бухты множеством огней сияет порт, над головой луч маяка огромным мечом режет ночную тьму; найдет на редкое облачкоколыхнется молнией. И в этой космической тишине мира мальчику чудилась величавая таинственность, словно планета знала о нависшей над ней опасности.
Ближе к скалам прибрежный песок сменила галька, и Пул перешел на шаг. Вскоре долгожданное журчание коснулось слуха, и, подобравшись, мальчик пошел еще медленнее. У кромки ручья он свернул под утес, на ощупь вскарабкался по камням; он не взял фонариквсе равно не отважился бы включить его в такую минуту.
От ручья повеяло свежестью. Пенные потоки выделяются на фоне темной скалы светлыми полосами, и Пул без труда отыскал нужную промоину. Рука попала под холодную струю, мальчик поежился: Ганиту Печено предстояло ночное купаниене позавидуешь.
Пул вытер руку о край рубахи, присел на камень, где дремал днем; потянулись минуты ожидания.
Время шло медленно, будто скованное ночным мраком не в силах двигаться быстрее. На горизонте темно-красным заревом известила о своем выходе первая луна. Через десять минут она вынырнула из моря, пустив к Пулу багровую дорожку. Мальчик в нетерпении заерзал: неужели план десантника провалился? Чего же он медлит? Или Печено уже нет в живых, и самое время бежать в мэрию?.. Но в следующую секунду пришла другая мысль: а если Ганит сбросил ключ еще до прихода Пула?!
Мальчик опустился на колени, погрузил руки в воду; камни в ручье скользкие на ощупь. Монга говорил, ключ имеет форму звезды. Пул перебрал дюжину камней, но ничего похожего не нашел.
Над горизонтом, в стороне от первой, красным пятном поднялась вторая луна. Сейчас море не кажется темной пустынейрозовый свет спутников наполнил водоем призрачной, фантастической жизнью.
Стало светлее и на берегу. Пул вдруг заметил, что бьющий из норы родник иссяк до тонкой струйки. Мальчик поднес к отверстию ухони звука, словно нору заткнули куском войлока. Неужели ключ застрял?.. Закатив рукав, Пул попытался дотянуться до затора. Безрезультатно! Что же делать?.. Мальчик стыдился возвращаться без ключа.
Он спустился к морю, поискал на берегу, чем бы дотянуться до затора. Ничего не нашел, вернулся. Нора продолжала безмолвствовать. Тогда, махнув на гордость, мальчик поспешил к старому кладбищуПечено, должно быть, уже дожидается в часовне.
Задержись Пул у ручья на пять минут, ему не пришлось бы чувствовать себя неудачником. В глубине норы три раза клацнуло, иссякший водопад снова забурлил, запенился, послышался нарастающий грохот, и вскоре наружу в лунный свет выпали камни.
Среди них блеснул алмазный ключ.
Глава седьмая, в которой рассказывается о приключениях Печено
Печено проспал весь день, пробудившись, лишь тень от таверны легла на стоящие в порту корабли. После выпитого накануне пива в голове шумело, перед глазами плыли разноцветные круги. В горле и почему-то в ушах чесалось и пекло, словно ночь напролет он нюхал горький перец. Ганит прокашлялся, недоумевая, сколько накануне сжег смолянок.
Как все закончится, брошу! проворчал он, имея в виду старую привычку.
Вчера с женой они снесли в ближайший ломбард все более-менее подъемное, с чем Дина смогла проститься без горьких слез. В комнате остались голая кровать и ослепший, без зеркала в двери, платяной шкафза них Печено выторговал у соседа пару монет. Старый десантник усмехнулся. Скрягу ждали серьезные убытки. Наверняка, Зочур спалит таверну этой же ночью.
Спустившись на кухню, Ганит умылся холодной водой. Учитывая приближенные к боевым действиям условия, спал он не снимая формы, поэтому привел ее в надлежащий видсо времен службы не терпел небрежности в одежде. Перекусил остатками мясного супа, запил ужин домашним квасом. У выхода нахлынула волна грусти. Печено вернулся в бар к стойке и, включив свет, осмотрел пустынный зал. Он чувствовал себя капитаном, вынужденным покинуть, предав врагу, боевой корабль. Семь лет «Алая звезда» давала кров, кормила, радовала душу Это были чертовски счастливые семь лет!