Че... Чего смеёшься?
Да как же не смеяться? Раньше ни от кого таких слов слышать не приходилось.
Не переставая хихикать, девушка подобрала ломтик и вновь вцепилась зубами в мясо.
Всё-таки клыки Лоуренсу не почудились, а обладательницу таких зубов, да и ушей, обычным человеком он бы не назвал.
Кто ты такая?
Я?
А кто ещё тут есть?
Лошадь, вон там.
Лоуренс обнажил клинок и ухмылки на красивом лице как не бывало, а янтарные с красным отливом глаза в тот же миг сузились.
Отвечай, кто ты такая.
Хорошенькое дело ножом пугать.
Что?
Ах да, я ведь вроде бы беглянка. Прости, совсем забыла.
Тут незнакомка мило, искренне улыбнулась. Но не обаяние её улыбки заставило Лоуренса вернуть оружие в ножны, просто самому показалось, что размахивать кинжалом перед девушкой недостойно мужчины.
Имя мне Холо. Давно я не принимала этот облик. Видать, оно и к лучшему, сказала красавица, оглядывая себя.
Речь её большей частью была для Лоуренса загадкой, лишь первые слова показались ему знакомыми.
Холо?
Угу, Холо. Хорошенькое имя, да?
Много мест объездил Лоуренс, а имя это слыхал лишь в одном. Так звали богиню урожая в деревне Пасроэ.
Вот так совпадение. Я ведь тоже знаю кое-кого по имени Холо.
Хватило же ей дерзости присвоить себе имя богини! Зато стало ясно, что девушка родом из той деревни. Быть может, из-за ушей с клыками её с рождения держали дома, не выпуская на свет божий. Пожалуй, тогда ей и правда повезло, что сбежала.
Лоуренс слышал о детях, которые рождаются совершенно непохожими на людей. Называли их одержимыми: считалось, что в младенца с первым глотком воздуха вселялся бес или эльф. Узнай о таком ребёнке Церковь, семью его, всех до единого, ждал костёр неизбежное наказание за поклонение дьяволу.
Поэтому родные либо уводили одержимых в горы и бросали там, либо всю жизнь прятали от глаз людских. Однако настоящего одержимого Лоуренс увидел впервые. Он-то представлял себе безобразное чудовище, однако эту девушку иначе как богиней не назовёшь.
Чудно́. Я не знала, что кто-то ещё носит имя Холо. Откуда же моя тёзка?
Непринуждённая болтовня с набитым ртом у Лоуренса никак не вязалась с обманом. Всё-таки эта «Холо» вряд ли морочила ему голову. Но подержи человека под замком долгое время и он возомнит себя богом.
Так зовут местную богиню урожая. Ты что, богиня?
Девушка озадаченно посмотрела на него, но чуть погодя улыбнулась:
Долгое время меня держали на этой земле, называя богиней, только уж больно громко сказано. Я Холо, просто Холо.
«Иными словами, её с рождения ни разу из дома не выпускали. Вот бедняжка», подумал Лоуренс.
Долго это, выходит, с рождения?
Последовавший ответ немного сбил его с толку:
Да нет. Родилась я далеко отсюда, на севере.
На севере?
Да. Где лето пролетает незаметно, а конца зимы заждаться можно. И мир весь будто из серебра.
Холо задумчиво уставилась вдаль. Язык бы не повернулся назвать это притворством: не верилось, что можно так правдоподобно разыграть тоску по далёкой северной родине.
Не знаком ли тебе мой край?
От неожиданного вопроса он чуть растерялся, однако тут же решил поддержать разговор, ведь тогда сразу удастся вывести Холо на чистую воду. В конце концов, за восемь лет Лоуренс успел поторговать даже в самых северных уголках земли и знал о тех местах довольно много.
Севернее Алохитостока вроде бы и нет ничего. Там ещё круглый год метели.
В ответ девушка склонила голову набок:
Надо же. Не приходилось слышать.
А он-то думал, что Холо притворится, будто знает.
Тогда где же твоя родина?
Йойс. Что не так?
Да нет, ничего, выдавил Лоуренс.
На его лице отразилось смятение, но он тут же взял себя в руки. О Йойсе он слышал не впервые, одна загвоздка: название это торговец узнал из легенды, которую ему рассказали в северных краях, в ночлежке.
Так ты оттуда родом?
Да. Услышать бы, что там теперь делается, как живётся тем, кого я знала, Холо поникла.
Вышло у неё очень печально, не похоже на ложь.
И всё-таки Лоуренс не мог принять услышанное за правду: если верить легенде, от города, про который говорила Холо, камня на камне не осталось шестьсот лет назад его разрушил демон-медведь.
Не припомнишь ли ещё каких мест?
Мм... Сотни лет назад... Был город такой, звался, помню, Нёххира. Чудо-город, где горячие ключи били из земли. Я часто туда наведывалась в воде понежиться.
Нёххиру Лоуренс знал этот город в северной стороне славился горячими источниками. Он стоял на своём месте и по сей день, а среди его гостей порой встречались особы королевской крови.
Впрочем, скорее всего, если спросить про Нёххиру в здешних краях, кто-нибудь да расскажет, что это такое.
Холо вдруг чихнула, оторвав Лоуренса от размышлений, а ведь мгновение назад голос её звучал расслабленно и мягко, как будто девушка сомлела от купания в источнике. Тут торговец вспомнил, что на ней совсем нет одежды.
Всем хорош человеческий облик, только холодно. Шерсти бы побольше, рассмеялась Холо и нырнула в ворох шкурок.
Не удержавшись, Лоуренс тоже хмыкнул. Правда, кое-что ему оставалось непонятно, потому он спросил:
Ты вот про облик говорила. Что за облик-то такой?
В ответ Холо высунула голову из-под горки меха:
Как что? Облик и есть. В человеческом давно не была. Хороша я в нём, а? отозвалась она с улыбкой, и Лоуренс подумал: «Да, хороша». Однако никак не выдал лицом того, что было на душе. Всё-таки от этой девушки у него голова шла кругом.
У людей, может, и нет ушей с клыками, но чем ты не человек в остальном-то? Или же... Говорят ведь, что и лошадь в человека превратиться может. Так и с тобой, только не лошадь, а собака? спросил Лоуренс.
«Такое трудно будет оставить без ответа», посчитал он и, видимо, не ошибся: похоже, слова угодили куда нужно. Холо медленно поднялась на ноги, картинно повернулась спиной к нему, оглянулась через плечо и горделиво вымолвила:
Любой признает во мне волчицу высшей породы, признает сразу по этим ушам, по хвосту. Мои друзья-волки, зверьё лесное, люди все передо мной благоговели. На хвост налюбоваться не могли. Вот он, белый на кончике, моя гордость. А уши, острые уши? Много раз они спасали моих друзей от беды, ведь ни ложь, ни другое лихо от них не укроется. Мудрая Волчица из Йойса вот кто я, больше таких нет.
Холо презрительно фыркнула, но тут, видимо, холод дал о себе знать, и, поёжившись, она юркнула обратно под меха.
Лоуренс же обомлел: до того хороша была обнажённая Холо, до того росший из поясницы хвост (не почудилось же, шевельнулся пару раз?) походил на настоящий.
Ладно бы уши, а тут ещё хвост... И вой тот ожил в памяти. Да разве такой подделаешь? Так что же, неужели эта Холо и вправду богиня урожая волчица Холо?
Нет, быть не может... пробормотал торговец и вновь взглянул на девушку. Напрочь забыв о нём, та нежилась в тепле и жмурилась от удовольствия.
«Кошачьи у неё повадки, подумал Лоуренс, но тут же себя осадил: Нашёл заботу! Другое надо выяснить: человек Холо или нет».
Одержимых, если уж на то пошло, людьми не назовёшь, так что оно и к лучшему, если попадутся церкви. В их тела вселился дьявол, потому эти несчастные часто приносят беду, а священники призывают сжигать таких на костре.
Другое дело звери-оборотни; в сказках и преданиях они даруют людям удачу и творят чудеса. Окажись Холо таким зверем, окажись той самой Холо, её чудесная помощь в торговле пшеницей была бы бесценна.
Но зачем гадать, и Лоуренс обратился к девушке:
Ты сказала, тебя зовут Холо?
Да.
Назвалась Волчицей.
Угу.
Разве твои уши с хвостом, пусть и волчьи, могут что-то доказать? Настоящая Волчица в человеческой шкуре без труда примет свой истинный облик.
Холо недоумённо посмотрела в ответ, миг-другой и лицо её прояснилось:
Ах вот оно что, волчицей перед тобой обернуться?
Лоуренс кивнул, хотя слегка опешил: он думал, выйдет иначе ожидал растерянной гримаски или отговорки. Однако Холо лишь недовольно скривилась, и верилось этому гораздо больше, чем какой-нибудь придуманной на ходу дешёвой увёртке. Откликнулась девушка почти мгновенно сказала как отрезала: