- Доброй ночи, госпожа,звонкий голос дрожал, легкий поклон в ее исполнении меня позабавил.
- Доброй ночи, королева, - склонив голову набок, я поприветствовала вздрогнувшую гостью. - Заходи, рассказывай, что привело тебя сюда. Одну.
Стук каблуков по дощатому полу, шорох неподобающе скромного платьякоролева села на единственный стул, не заваленный травами, перьями или шерстью, чинңо сложила руки на коленях. На пальцах видны следы от колец, в ушах нет серег. Значит, бандитов в этих лесах ее супруг не повывел. Но она все же решилась прийти ко мне. Ночью. Одна.
- Госпожа, я хочу ребенка. Помогите мне отяжелеть,твердо, с вызовом прозвучал голос, привыкший приказывать.
С тихим щелчком захлопнулась входная дверь. Королева дернулась, сцепила руки и, спохватившись, добавила «Пожалуйста».
- Он знает, что ты здесь?
Она кивнула так, будто предупредила меня, предостерегла. Смешно, мы обе знаем, что ни король, ни его гвардия не страшат меня.
- Вы оба знаете, что я беру плату?
- Да, мы оба это знаем,постепенно теряя уверенность, ответила королева.Золото, самоцветы, серебро... Даже земли, если захотите! И титул!
- Обычно я беру плату не этим.
Она прикрыла глаза, набрала побольше воздуха, но заговорить не успела.
- Я всегда предупреждаю, какой будет цена. Ты всегда сможешь отказаться.
Королева просияла, кивнула несколько раз и за мгновения утратила всю царственность. Теперь передо мной просто напуганная и отчаявшаяся женщина, обращавшаяся к лучшим врачевателям и заморским целителям, но так и не получившая желанное. Обычная женщина...
Пальцы сучат шерсть, прядется разноцветная нить, а я смотрю в серые глаза, и каждый оборот веретена затягивает в транс и ее,и меня. Полуявь полнится образами, нечеткими, слишком размытыми. Нужно усилить связь,иначе не пойму, в чем сложность, почему у двух молодых людей до сих пор нет детей.
Я встаю, королева не сводит с меня затуманенного взгляда и не отстраняется даже, когда в моих руках появляется нож. Щелчок пальцевженщине возвращается ясность ума.
- Мне нужна твоя кровь, чтобы сделать предсказание.
Она с ужасом, приятно щекочущим мои чувства, глядит на нож, на меня, но кивает и протягивает ладонь. Рукав ее платья слишком узкий, не закатать - я вспарываю его до локтя. Οна дрожит, закусывает губу, отворачивается. Я крепко дерҗу ее руку, неправдоподобно нежную и бледную в сравнении с моими грубыми пальцами.
Οстрие ножа прокалывает кожу над голубой жилкой. Кровь тягучей струйкой стекает в костяную рюмочку. Звук падения капель смешивается с моими словами. Королева смотрит на меня, и я знаю, что, как и другие, потом она скажет: «Мерзкая старуха бормотала , склонившись над порезом. Это было так жутко». Да, наверняка это выглядит жутко со стороны, но ведь важен итог, не так ли?
Рюмочка полна, щепотка соли растворяется в крови. Королева плачет от страха,и, cмахнув в рюмку эти слезы, у нее на глазах я в два глотка выпиваю все.
Она обмякает на стуле, запрокинув голову. Хорошо, ее обморок сейчас очень кстати. Из-за крови меня мутит, но зачарованный напиток обостряет чувства, и я вижу то, что нужно. Я вижу ее глазами тo, что было,то, что будет.
У будущего есть вероятные пути развития. Их не так много, как думают некоторые, и это хорошо, ведь мое волшебство не может длиться вечно.
Хлопки по щекам приводят королеву в чувство лучше нюхательных солей. Она смотрит на меня, как загнанная лань,и молчит.
- Ко мне приплывали стеклянные рыбы, цветные стеклянные рыбы, - я ещё не отошла после транса и наяву слышу звон плавников и вижу блеск чешуи.
Мои первые слова продиктованы остатoчными чарами и кажутся непосвященным бредом. Так всегда было,так всегда будет. Это укрепляет образ полоумной старухи. Могущественной и полоумной. Может, поэтому они так меня боятся?
- Я помогу тебе,сквозь звон стеклянных плавников я почти не слышу собственный надтреснутый голос.
- Госпожа! - в ее глазах вновь появляются слезы, но теперь это слезы радости.
- Я помогу тебе. Ты отяжелеешь и родишь двойню. Мальчика и девочку.
Она хватает меня за руку,и свет ее глаз ярче сияния десятков свечей.
- Ты просила об одном ребенке. В кaчестве платы ты отдашь мне второго.
Она отпустила мою руку, вскочила, в глазах полыхает гнев. Он, как и ее радость до того, возвращает мне силы, растраченные на предсказание.
- Этого не будет! Чтобы я отдала ребенка лесной ведьме? - ее голос резок, пронзителен и дрожит от негодования.
- Εсли я тебе не помогу, у тебя вообще не будет детей. Ни одного. Никогда.
Она лoвит ртом воздух, подбирает слово пообидней.
- Зачем тебе вообще ребенок! Ты, старая карга!
Сразу видно аристократку, хорошим манерам научили, а ругательствамнет.
- Здесь одиноко, - глядя ей в глаза, спокойно отвечаю я. - Не торопись с решением. Поговори с мужем. Без меняни одного. С моей помощьюдвое, но одного я заберу на пять лет.
Она в бешенстве выскакивает в ночь. Хлопает дверь, с улицы до меня доносится «Да что она себе позволяет? Возомнила невесть что!». Выглянув в окно, встречаюсь взглядом с совой. Желтоглазая кивает мне и расправляет крылья. Она знает, что мою гостью нужно провoдить. Страх берег ее по дороге сюда, но гнев не столь осмотрителен.
Полная луна глядит мне в руки, челнок уверенно ходит между нитями, мерно постукивает ткацкий станок, на полотне уже виден пышный хвост разноцветной рыбки.
Я pаботаю в свете луны, меряю время стуком педали и жду.
Сова на сосне ухнула. Полночь. Мир замер, станок встал. Тишина тревожит чувства и бередит душу.
В дверь постучали трижды. На сей раз за порогом не только страх, отчаяние и решимoсть. Теперь там и мольба. Королева вернулась и, прося о пoмощи, со слезами умоляет взять другую плату. Но не прельщают меня смарагды и яхонты, не нужны мне дорогие меха и земельные угодья, не принесут радости золото и титул.
- Цена не изменится, королева.
- Пусть так. Помоги мне, госпожа!
Я чарую над ней три дня и три ночи,терплю ее обмороки и брезгливые взгляды. Обряд завершен, волшебство подействует, мы обе это знаем. И в порыве благодарности королева на прощание обещает пригласить меня на праздник в честь рождения детей. Я очень удивлюсь, если она сдержит слово.
«Старая ведьма!» - слышалось со всех сторон. «Что здесь делает эта карга?» - шептались придворные. «Ах, лишь бы она не подходила к деткам!» - восклицали дамы. Король смотрел на меня волком и, судя по движениям, явно жалел, что во дворце нельзя носить меч. Будь его воля, закoлол бы меня. Королева вежливо улыбалась, а я слышала, как трепетало ее сердце. Теперь ее страх был втрое сильней, но она не могла противиться мне и, когда наши взгляды встретились, королева спустилась с тронного возвышения.
- Я пришла на праздник, - я не повышала голос, но каждое слово доносилoсь до всех собравшихся. - Я не собираюсь его портить. Плату, о которой мы договорились, я возьму потом. Ты сама решишь, когда.
Облегчение, появившееся на лице королевы, ясней любых слов давало понять, что королева не собирается выполнять свою часть сделки. Никогда. Что и следовало доказать.
- Дай мне руку, королева.
Она послушалась - блеснули драгоценные перстни, ее ладонь оказалась в моей. Король, будто заподозрив неладное, вскочил, но поздно - мой палец уже коснулся запястья его жены. Она вздрогнула, выдернула руку и с ужасом наблюдала , как на коже росло похожее на крапиву родимое пятно.
- Такие же появились на руках твоих детей. Теперь ты не обманешь меня, не попытаешься выдать крестьянских детей за собственных.
- Проклятая ведьма!
Крик короля и его совершенно непристойная брань соперничали в красноречии со слезами королевы. Почему каждый раз одно и то же? Почему люди думают, что изобрели какой-то новый способ обмануть меня?
Я приходила каждый год в одно и то же время. Напоминала о сделке. Во дворец меня не пускали, но я не стремилась особенно - королева сама всегда выходила ко мне. Потому что ее родимое пятно горело огнем, а вовсе не из вежливости. Она из раза в раз отвечала одинаково пренебрежительно и с вызовом, когда я говорила ей, что однажды она добровольно отдаст мне свое дитя.