Мортонвышел ко мне из-за стола отец. Я отвернулся и направился прочь подальше, пока они меня не рассмотрели, как следует и не поняли, почему кричала Реднайра. Мортон! грозно раздался голос в повисшей тишине, отталкиваясь от каменных стен большого зала дребезжанием.
Я вылетел из зала. Возвращаться к себе? Нет, только стены долбить кулаками и драть ногтями от злости, что душила меня и сжигала. Спустился вниз, стремительно прошёл переход, потом ещё один, оказался перед дверью, за которой слышался грохот. Рывком выдернул тяжёлый меч из железной перчатки доспехов, что стояли возле выхода больше для украшения, но меч, сколько помнил, всегда наточен остро.
Толкнув плечом створку, вырвался наружу. Прямо под ливень. Обрушившийся тяжёлый холод прокатился дрожью по спине. Передёрнул плечами, разминая их, обхватил оружие крепче и рубанул по первому попавшемуся кусту роз. Меня попросту перемкнуло. Затмило. Я рубил с яростным рыком, взмахивая мечом вновь и вновь, стебли и листья летели в стороны лохмотьями, холод металла туманно сверкал в полумраке беспрерывно. На меня лилась потоками тьма, липкая и вязкая, как смола. Хотелось обхватить тонкую шею Грез, сжать и заглянуть в глаза. В распахнутые, напуганные. Мне хотелось видеть в них страх, хотелось, чтобы она пожалела. И я сделаю так, чтобы она пожалела. Клянусь! Горианка. Ведьма. Такая же, как все. Лживая. Подлая. Изворотливая дрянь!
Подступил к дереву, со всей силы рубанул по стволу, потом ещё и ещё, обдирая кору, оставляя глубокие рубцы, ударял, не останавливаясь, до потемнения в глазах и отдающейся дробящей боли в лопатках и голове. Воздуха в лёгких стало не хватать, мышцы горели. Силы покидали меня. Ударив изо всех сил последний раз, со злым шипением отшвырнул прочь меч. Металл звонко грохнулся о каменные плиты, но звон тут же заглушил шум ливня. Тряхнул головой, пронизывая мокрые волосы пальцами, откидывая их с лица. Застыл, судорожно глотая воздух от острой колющей боли в груди. Вода застилала глаза и стекала ледяными струями за ворот. Медленно коснулся пальцами лба и скулы, очерчивая неровности и наросты. Опустил руку, сжимая пальцы в кулаки, напрягая вздрагивающие плечи. Меня потряхивало от слабости, растекшейся ядом по мышцам. Ноздри раздувались в гневе. Одежда вся промокла и липла к телу. Неимоверно тяжёлая, как и глубокое жадное дыхание, сдавливаемое клеткой рёбер.
Позади раздался шум. Я повернулся, выхватывая мутным взглядом мальчишечью фигуру, что показалась на порогеХавир поспешил с плащом ко мне.
Господин, крикнул прислужник почти с порога, его величество просит к себе. Кажется, королю Вальтору худо сделалось.
Суть сказанного Хавиром не сразу до меня дошла. Отцу нездоровится? Посмотрел на башню.
Где он? горло сдавил невольный страх.
У себя в покоях.
Возвращайся в комнату, бросил прислужнику и шагнул в сторону замка.
Оказавшись внутри, поднялся по лестнице, стирая со лба и глаз остатки дождя, прямиком направляясь в покои отца, хотя прежде нужно было сменить одежду. Но сейчас было не до этого.
Короля я нашёл на ложе, вокруг него слуги в присутствии королевы. Лиоцин сразу преградила мне путь. Но мачеха будто споткнулась, застыла, расширив глаза от ужаса, увидев моё вновь безобразное лицо.
Что случилось?
Как Вальтор? потребовал, видя, что отец без сознания.
Ему сделалось резко плохо, стальным голосом произнесла мачеха. Но я хотела у тебя спросить, Мортон, что случилось? Реднайра только плакала и ничего не сказала толком, испугаласьЛиоцин смолкла, бросая взгляд на слуг, и заговорила тише: Объясни мне, что ты сделал?
Лиоцин, как всегда, преувеличивала, пялилась на меня въедливо и строго, раздувая ноздри.
Ничего не случилось, кроме вот этого, чуть повернул голову уродливой стороной лица для полного обозрения. Лиоцин всё же отпрянула, судорожно сглатывая, побледнела. Айтари всего лишь не ожидала видеть меня таким, ответил ровно.
Мачеха посмотрела на лежащего мужа.
Вальтор сильно расстроился. Для него опасны такие всплески. Мог бы поосторожнее себя вести, сквозь ровный тон правительницы сквозило раздражение, но Лиоцин быстро перевела дух, прямо посмотрела на меня, будто вспомнив о чём-то. Я слышала, что ты нашёл какую-то ведьму, которая помогла тебе снять проклятие. И я не понимаю, что произошло, ты ведь всё было хорошо, почему оно вернулось? Ты можешь объяснить?
Я хмыкнулбыстро же слухи расползаются. Лиоцин прознала о Грез.
Грез Жар всплеснул в теле волной, но я быстро подавил его в себе. Обсуждать с мачехой горианку я не хотел. Да и не хотел, чтобы она вообще знала о ней, но сплетней не избежатьрано или поздно Лиоцин узнала бы.
Матиус и Геовин где сейчас? перевёл разговор в другое русло.
Они поднялись в отведённые им покои. Вечер испорчен, теперь утром придётся приносить свои извинения
Взяла злость. Теперь о проклятии слухи укрепятся, как бы я ни пытался их сдержать, и подорвут доверие многих высокородных господ, в том числе и совета. Хотя винить нужно самого себя. Не нужно было принимать это приглашение и приезжать, как бы отец ни настаивал.
Тебе нужно привести себя в должный вид, а потом приходить, прервала мои мысли Лиоцин, только сейчас окидывая меня придирчивым недовольным взглядом.
Сжал челюсти, собираясь ответить, но Вальтор пошевелился. Лиоцин тут же к нему поспешила, разом забыв обо мне. Король, придя в себя, приподнялся. Лиоцин, как заботливая жена, поправила подушки за его спиной. Он что-то ей сказаля не услышал, но лицо женщины стало мраморным. Лиоцин досадливо поджала губы и кивнула, отошла в сторону и направилась к двери, пройдя мимо меня с гордо поднятым подбородком, но всё же остановилась.
Только не докучай, ему нужен отдых, небрежно процедила сквозь зубы, так чтобы слышал только я, отвернулась и пошла дальше из покоев.
Подойди сюда, Мортон, позвал тут же отец.
Я приблизился, слуги боязливо косились в мою сторону, но мне не привыкать к тому. Вальтор жестом велел им покинуть комнату. Через минуту мы остались одни. Отец долго меня рассматривал из-под тяжёлых век, и горечь всё больше проявлялась в его чертах, взгляд потемнел, челюсти сжаты и губы вытянуты в твёрдую линию, так что складки возле носа и рта стали глубже. Он будто разом постарел, хотя ещё за столом от него веяло мощью и статью, словно проклятие и на него перестало давить. Я присел рядом на стул. Меня всё ещё потряхивало от вспышки гнева, и лопалась от боли голова.
Твоя горианка не до конца справиласьголос его звучал хрипло и слабо. «Моя горианка» скажет тоже. Ни черта она не моя, сбежала при первой возможности. Тряхнул волосами, выбрасывая её из головы. Я не знал, что ему ответить. Будешь её искать?
Да. Пока она единственная кто можетпромолчал.
Признаваться вслух, что только Грез смогла снять проклятие, не хотелось. Вальтор помолчал, устремляя задумчивый взгляд перед собой, нахмурился. Ему сейчас было тяжело, тяжелее, чем мне, жить и знать, что когда-то проклятие полностью заберёт его сыновей, заберёт всё. И всё чаще я думал, что не проклятие влияет на крепкий дух отца, а вечные переживания, разъедающее нутро медленно и мучительно, как действие самого страшного яда.
Не злись на неё, скорее всего, она неопытная и неон тяжело выдохнул, не такая сильная.
Плохая была затея устраивать эту встречу с Бертлотами, пропустил мимо его слова, отец не знает, какая Грез коварная. А мне не хотелось ему о ней говорить, вносить ещё больше смятение.
Это ничего бы не изменило. Они знали о проклятии и всё равно настояли прибыть. Просто никто не ожидал что так всё получиться.
Я усмехнулсяда уж. Не ожидал даже я.
Теперь ломают голову, как мне удалось скрыть проклятие, проговорил, ощущая, как напряжение начало уходить.
Ты понравился Реднайре и Геовин, вдруг проговорил отец.
Не понимаю, зачем им этот союз? Зачем так рисковать судьбой своей дочери?
Любой род высокого положения стремится сродниться с королевской кровью, сплестись корнями, а Матиус не глуп. И я тоже вижу в этом выгоду, самое главное, что в Реднайре корни вар
Варлогов, знаю-знаю, выдохнул, уже слыша в который раз о том.