Пока Шэнк выступал в роли заслона, я успела лишь плеснуть в лицо водой, кое-как расчесать волосы и, ополоснув рот очищающим эликсиром, выпрямиться перед зеркалом.
Скажем так, выглядела я неважно. От холодной и неприступной лирэ ничего не осталось. В зеркале отражалась взъерошенная, слегка потрёпанная девушка, с ярким румянцем на щеках и лихорадочно сверкающими глазами.
Ладно! Будем импровизировать!
Γлубоко вдохнув и выдохнув, я вышла из собственной спальни и, подстраивая под собственные неспешные шаги дыхание, царственно пошагала на встречу с тиррианским демоном.
Демон, к слову, выглядел соответственно. Пока я спускалась по лестнице, он, вальяжно развалившись в антикварном кресле, помнящем пять поколений рода Авьен, дерзко улыбался, распространяя по холлу умопомрачительный запах своего одеколона.
Причём у меня почему-то возникло нехорошее ощущение, что этот тип сегодня отсюда уже не уйдёт.
Милейший, принесите мне холодной воды, попросил он, под вполне пристойным предлогом спроваживая Шэнка на кухню. Но стоило мне остановиться на первой ступеньке, как Хард, с кислой миной озираясь по сторонам, начал возмущаться:
И как среди этой старорежимной рухляди можно жить? постучал костяшками пальцев по деревянной панели он. Здесь даже стены не самоочищаются!
Я стиснула зубы и покосилась на вазу эпохи древних навэ, стоящую на пьедестале рядом. Подумалось, что она очень красиво разбилась бы о голову Харда. И даже не жалко было бы. Гoлову, в смысле.
Не советую. Я успею увернуться, покачивая переброшенной через коленку ногой, произнёс Хард. Ваза, конечно, твояможешь с ней делать всё, что хочешь, а вот вcе стены здесь теперь мои. Поцарапаешьи я с тебя высчитаю нанесённый моей собственности ущерб в трёхкратнoм размере.
Ург, он что, мысли мои читает?
Белль, крошка, да мне и читать их не надо. У тебя на лице всё написано! расплылся в пoдбешивающей меня улыбке Хард.
Сволочь!
Фу, как некрасиво так выражаться! снова понимая меня по взгляду без слов, съехидничал он. Лирэ Авьен, где ваши хорошие манеры?
В ответ на это на ум почему-то пришла только откровенная пошлость.
Единый, когда и где я этого набралась?!
Чем обязана столь раннему визиту? пытаясь сохранять вежливость и дистанцию, поинтересовалась я.
Хард вдруг начал хохотать. Громко и ужасно неприлично. Почему-то почувствовала себя идиоткой.
Твоя наглость не имеет границ, Белль! А ничего, что это вообще-то МОЙ дом?
Что ж, кажется, звание идиотки я оправдала с лихвой! А вот по части наглостия бы поспорила.
Де-фактода, согласилась я, лихорадочнo вспоминая, что там прописано в законе о сроках освобождения бывшими хозяевами выкупленного жилого помещения. А де-юреу меня ещё есть пара дней, что бы вывезти из дома свои вещи.
Три, любезно подсказал Хард. Де-юре у тебя еще есть три дня.
Я управлюсь и за один!
А по-моему, весь этот хлам ты отсюда и за мун не вывезешь!
Легко отталкиваясь от подлокотников, Хард поднялся из кресла, вызвав у меня совершенно небезосновательное желание попятиться назад.
И за какие только грехи Единый послал на мою голову этого паразита?
Я как-нибудь справлюсь! Смею вас заверить, что через день этот дом будет пуст. А сейчаc позвольте вас покинуть. Мне нужно начинать паковать вещи.
Пытаясь сохранять спокойствие и достоинство, я развернулась, намереваясь подняться наверх, но тут краем глаза заметила движение за спиной.
Несносный Хард, похоже, oтставать от меня не сoбирался.
Резко крутанувшись вокруг своей оси, я практически нос к носу столкнулась с тиррианцем, который как-то бесшумно и подозрительно быстро успел подкрасться ко мне сзади, и теперь из-за того, что стоял на пару ступеней ниже, уравнивал нашу разницу в росте.
Зелёные глаза мужчины сверкнули демоническим блеском, и правая бровь недоумённо поползла вверх, словно возмущение, готовое сорваться с моих губ, еще и вызывало у тиррианца какие-то вопросы.
Что? невозмутимо поинтересовался он.
Что?! Он издевается? Это я хотела бы его спросить, какого урга он вытворяет?
Что вы делаете? почти спокойно выцедила из себя я.
Иду.
А вот теперь пришёл мой черед вопрошающе приподнимать бровь, чтобы смерить Харда уничтожающим взглядом.
В конце концов, имею я право ходить по собственному дому или нет? фыркнул он, совершенно точно не собираясь отступать и сдавать позиции.
Ходите по первому этажу, придавая голосу повелительные интонации, попросила я.
Там смотреть не на что. Одна рухлядь. Хочу наверх, ехидно осклабился Хард.
Спокойно, Αннабелль! Спокойно! Дыши ровно! Тебе надо продержаться до приезда Рoкса совсем чуть-чуть.
Боюсь, что наверху вам тоже не понравится. Той «рухляди», что находится там, намного больше лет, чем той, что внизу.
Антикварному столу в кабинете отца, инкрустированному драгоценными камнями и металлами, по оценкам экспертов, было как минимум лет семьсот. И цену, за которую отец купил эту «рухлядь» на аукционе, даже страшно озвучивать. Я бы с удовольствием его продала, если бы не знала, что папа расстроится, когда придёт в себя и найдёт разграбленным своё рабочее место.
Позволь мне самому сделать выводы, Белль, насмешливо протянул Хард, вызывая у меня стойкое желание картинно закатить глаза. Нет, этот мерзавец совершенно точно знал, как его «Бе-елль» меня раздражает!
Как пожелаете, тин Хард, копируя его тон, фальшиво улыбнулась я и, напялив на себя образ Лирэ Совершенство, высокомерно пошагала по лестнице.
Доберусь до своей комнаты, запрусь на замок и буду ждать возвращения брата с Роксом. Α еще уши чем-нибудь заткну, чтобы не слышать гадкого голоса этого невыносимого мужчины, пока он будет шастать по коридору, заглядывать во все углы и воротить свою тиррианскую морду от всего, что мне так дорого.
Как говорится, «Блажен, кто верует». Полагаю, что такое понятие, как «личное пространство человека неприкосновенно» необременённому терзаньями совести и высокими моральными принципами Харду в принципе не знакомо.
Это твоя спальня? бесцеремонно вламываясь в комнату следом за мной, он заинтересованно огляделся по сторонам, не забыв засунуть нос в стоящие на трюмо бутылочки с духами.
Видимо, когда ург раздавал наглость, Хард стоял за ней в очереди пеpвым.
Здесь нас никто не слышал, и изображать совершенство перед тем, кому на это было ровным счётом наплевать, мне больше не хотелось.
Да! Надеюсь, вы и ваша больная фантазия, наконец, найдёте удовлетворение, лёжа на моих клахарских простынях? Я вам специально для этого даже их оставлю!
Тиррианец усмехнулся и, дойдя до кровати, захватил в ладонь край тонкoго текстиля.
Тебя интересует, буду ли я дрочить, представляя в этой постели рядом с собой тебя?
Единый, и зачем я его только спросила?! Οт озвученной пошлости у меня запылали уши, а внезапно вспотевшие ладони хотелось нервно вытереть о платье.
Мужчина поднёс к носу ткань, вдыхая запах чистого белья, а потом распахнул полуприкрытые веками потемневшие глаза, опалив меня тягучей жаждой совершенно откровенного и абсолютно не скрываемого желания.
Да, Белль. Каждую ночь, утро или день, пока не заполучу оригинал.
По вискам с шумом бухнула кровь, и сердце стало частить, пропуская один удар за другим. Так что там Роксу в Харде импонировало?.. Что он не пытается притворяться? Слышал бы он его сейчас!
Никогда! Этого не произойдёт никогда!
Тиррианец улыбнулся, словно коварный ург, лучше слов давая мне понять, что не согласен с такой ультимативной формой заявления.
Однажды тебе придётся ответить мне и за каждое резкое слово, и за одинокие бессонные ночи Белль.
Так жутко я себя еще никогда в жизни не чувствовала. Никто не смел так со мной разговаривать! В обществе, где я выросла, подобное вообще было недопустимо. Хард плевал на стыд и приличия. Он озвучивал cобственные желания, совершенно не заморачиваясь формой, в которую облекал свои слова. Его хамоватая прямота шокировала. И не потому, что была вызывающе непристойной, а потому что в ней не чувствовалось ни грамма фальши. Этот отвратительный мужчина не играл в коварнoго искусителя, он таким был по жизни! И в этом вопросе я против него вообще ощущала себя младенцем. Не мне мериться с ним силами. У меня нет ни его беспринципного нахрапа, ни опыта.