Девочки, мой мужик! восхищённо выдаёт Лера, потирая руки. Сегодня же на фуршете.
Жирно не будет, удивляет меня Катя, которой Ванечка понравился не меньше. Мне позарез такой нужен.
Я рот руками закрыла, не ожидала от неё.
Я за честную конкуренцию, выступает Соня, и Наташа её поддерживает.
Всё, нет подруг, Лерка на всех зыркает глазищами, она знает, как получить мужика а я нет.
Слушаю их гнилые разговоры, становится невыносимо душно. Плохо мне от ревности. Хочется закричать, что Ваня мой, но не могу, потому что не уверена в этом.
Криська, а то что? вдруг спрашивает меня Лера. Что думаешь о нашем мастере?
Вот, что значит высшее образование. Пришёл и сразу мастер, с трудом скрываю раздражение.
Девчонки смеются надо мной и продолжают спор, кому мой сожитель достанется.
Взяв коробку в руки, я выхожу из мастерской и направляюсь в кабинет мастера. Там стоит у письменного стола Егор что-то объясняет нахмуренному Ивану. Его не постеснялась и, размахнувшись, кинула коробку с обувью в Соколова.
И не надо мне!!! на грани слёз, закричала в растерянное лицо Ивана Ивановича.
Петрова! Ты охринела! возмущается Егор, собирая обувь в коробку. Ты что делаешь?
Мой мастер! Что хочу, то и делаю, расстроено выдаю я и, развернувшись, убегаю в мастерскую.
Ни у кого нет рабочего настроения. Егор собирает золото, и мы дружно идём в столовку обедать. Все уходят, а я заворачиваю в сторону раздевалки с ужасом представляя, как одеваю рваные кроссовки, возвращаюсь в комнату, а Ваня собирает свои вещи и уходит к Лере или к Кате. На глаза накатывают слёзы. Вот так девочки разрушают своё счастье. Я даже не хочу здоровой конкуренции. Ну, не могу я так! Да и зачем нужен такой мужчина, за которого бороться надо? Пусть, как тряпка на драчку собачкам достаётся. Пусть, как скотину от одной к другой толкают
В раздевалке сидит Иван с обувной коробкой в руках.
И что это было? очень строго спрашивает он таким голосом, что я, оторопело, вытягиваюсь по струнке и сильно краснею, потупив глаза. Малыш, давай, колись, что произошло?
Все мои смелые мысли улетучиваются в мгновение, мне очень стыдно за содеянное, за несдержанней порыв гнева и ревности. А он опять улыбается по-доброму, и становится ещё хуже, я раскаиваюсь.
Надо рассказать, а то идти мне некуда, я уже привык к твоему чайнику и диван понравился.
А я? оно само спросилось, и я краснею ещё сильнее, чувствуя, что ушки просто сгорают в ярком пламени.
Ты в первую очередь. Так что случилось?
Я бы не ответила, но он подходит ближе. Очень близко так, что я чувствую его запах. Запах его лосьона для бритья, его личного бархатистого аромата.
Кто, что сказал? Быстренько мне рассказала, последнее сказано таким командным голосом, что я сдаюсь
Девчонки спорят, кому ты достанешься. С кем ты спать будешь, мямлю я, принимая коробку, которую он пихает мне в руки.
А с кем я сплю? Отвечай!
Со мной, ною я.
И все девчонки в обломе, я с тобой живу. Надо пойти, отметить уход вашего Саныча. Его руки ложатся мне на плечи, и я вздрагиваю. Это дань уважения.
Я домой, голос мой совсем тихий.
Может, подождёшь, я быстро?
Не спеши, я пешком пойду, в глаза я ему не смотрю.
Хорошо, чувствую, как он меня целует в волосы.
Он уходит, а я ещё долго стою, задыхаясь от личного счастья. Отдохнув от происшествия, переобуваюсь и направляюсь на выход.
Всё так по-весеннему прекрасно от запаха, до луж, на которых растаял лёд. Мои потрясающие новые ботиночки на шпильке, и свет дневной всем даёт их разглядеть, не вечером я возвращаюсь. Мне хорошо на душе, потому что нет недосказанности с Иваном, он успокоил меня и в каком-то роде подбодрил.
На меня смотрят молодые люди, со мной пытаются познакомиться, а я иду с загадочной улыбкой, в лёгкой влюблённости, и радуюсь, что есть они: весна, любовь, Иван и новая обувь.
Он догоняет меня почти у самого здания, где располагаются комнаты общежития. С ним уже кто-то здоровается из парней на площадке, успел познакомиться. В руках у него пакет с продуктами.
Фух, еле смылся.
Ваныч! доносится с площадки. В баскетбол?
Сейчас, продукты закину! кричит Ванечка, и я встаю на цыпочки, становлюсь ещё выше, целую его красивые губы. Глаза его от моего мимолётного поцелуя начинают сверкать и становятся, как безлунная ночь совершенно чёрными. Посмотришь, как мы играем? Он опускает глаза, рассматривая меня с ног до головы и хмурится, и злится. Ты что, опять падала?
Я всегда падаю, Ванечка, безразлично отвечаю я и опять его целую.Первый подвиг засчитан.
День второй. Второй подвиг Ивана
В комнате не холодно, я проснулась, потому что сплю по привычке в пижаме, а рядом лежит парень, как печка и греет всё вокруг. Мне стало жарко.
Всем известно, что в два часа ночи лучше не о чём не думать, если просыпаешься. Но я не могу! Что же за обувь такая, что все на неё уставились? Рукой достаю до подоконника, нащупываю свой телефон. В интернете набираю название фирмы, и мои глаза растут, растут от удивления.
Что за балет в два часа ночи? недовольно ворчит Иван.
Ваня, растеряно хнычу я. Ты столько денег в долг взял?
Показываю ему экран своего телефона с суммой на мои полуботинки. Иван кривится, и телефон быстро из моих рук отправляется обратно на подоконник. Иван укладывает меня рядом с собой, и закутав в одеяло, обнимает сзади, как любимую мягкую игрушку. Правильность происходящего накрывает, как тёплое одеяло, как его жаркие объятия греет. Я никогда и ни с кем так не спала, и страшно потерять это, потому что в этот момент не хочу иного, только так. Мне хорошо. Я привыкла к этой комнате, к этому дивану, и пахнет пастельное бельё моим телом, и мужчина вписывается во всё это, как приятный упущенный элемент, который нельзя теперь удалить, а то будет
Больно.
Где?
Будет больно, если ты уйдёшь, бросишь или обидишь.
Не-е, не брошу, сонно шепчет он и двигает бёдрами.
Лежу, чувствую попой его возбуждённый член. Перед глазами наша первая встреча. Орган там был меньше, чем сейчас. Протягиваю руку под одеялом, забираюсь аккуратно под резинку его трусов и трогаю.
Ой, какой хорошенький, на ощупь кожа невероятно мягкая, хотя сам половой член, как стальной стержень.
Вверх-вниз поводи, доставь мне удовольствие, тихо смеётся Иван.
Я смело поворачиваюсь к нему и обхватываю член руками, сама смотрю в довольное лицо соседа. Ему приятно, дыхание его изменяется, в глазах блеск возбуждённый. Он накреняется и целует меня в губы. Его запах усиливается, от прикосновения его нежных губ почему-то начинают дрожать руки. Я, как лист осенний, кружусь и падаю, но надо удержаться, крепче хватаюсь за член. Становится невыносимо жарко, внизу живота появляется странная тяжесть, словно наливается ручей у препятствия и надо дать ему спокойно бежать дальше, разрушить преграду. Невыносимое томленье.
Чужой язык ласкает мой рот, мужчина тяжело дышит. Он не делает резких движений, он очень нежен и руки его чуть касаясь, проходят под штаны пижамы и трусики. Я сжимаю ноги. Иван отрывается от поцелуя и смотрит мне в глаза:
Меня трогаешь? И я буду трогать, так справедливо.
Не совсем, но я стараюсь расслабиться. Позволяю ему скользнуть под трусики, по волосикам, он не пускает пальцы глубоко, он ласкает между складочек.
Кончала? он похож в этот момент на хищника, который спрашивает у жертвы, как её съесть.
Никогда, стоном отвечаю я.
Тогда надо постараться. Без тебя мне не справиться.
Мои руки уже ничего не трогают, я наполняюсь ручьём, которому нужен выход. Пуговки на пижме расстёгнуты, и рот, что только что сладко до марева целовал мои губы, припадает к соскам на груди, и я изгибаюсь и ахаю от неведомого странного и позорного чувства. Я хочу остановиться, но тело ноет в желании, стонет без моего участия. Оно хочет его, мужчину.
Давай же, постарайся, шипит мой первый любовник, так хочется, так мечтается, чтобы он ещё и единственным остался, и желательно до конца дней, как в сказке.
Жарко, горит всё, плачу я, накатывают слёзы, умираю от невыносимого пламени, что разгорелось между ног.