Эй, лапуль! Заверни к нам!
Ты откуда такая?!
Всех парней здешних я знала, сыновья, да уже и внуки моих знакомых. Два парня Девяткиных, Осипов Дениска и шушера с пригорода.
Я завернула к деревянным двухэтажным баракам, и, пройдя в подъезд, где пахло сыростью, позвонила в квартиру номер два на первом этаже. Надпись на стене подъезда говорила о некой Арине и её интимных похождениях.
Дверь железная открылась и на пороге нарисовалась поплывшая тётка пятидесяти лет, волосы цвета баклажана собраны в нелепый пучок, якобы должно смотреться нежной небрежностью, но с оплывшей прыщавой физиономией смотрелось, как последняя стадия запущенности. Ладно, я тоже в свои шестьдесят два не блистала, но хоть не молодилась, как все поголовно в Дупле. Бабка да бабка, что с больной взять.
Те каво? скривилась Лена Олекевич.
Здравствуйте. Мне сказали, что у вас комнату можно снять на время, чистая импровизация.
Кто сказал?
Мужчина на улице.
Чё не местная? она рассмотрела меня с ног до головы.
Гадалка, потомственная колдунья. Проездом, выдумала я. А у Ленки глазёнки засветились.
Я в это не верю, руки сложила на груди.
Конечно, не верит она! С утра, как сумасшедшая несётся гороскоп по радио слушать, сонник купила и приметами живет. Мерзкая мелкая бабёнка, это она под моего мужа подружку Олю подложила.
Что было, что будет, чем душа успокоится, надо было карты купить. Не смотрите на мой возраст, моя бабуля шестьдесят два года умерла, весь талант мне оставила.
Ленка засмеялась, фыркая, и пустила меня в свою квартиру.
В полутемной прихожей, где на вешалке висели три пальто на три сезона и гнили валенки на полке для обуви, хозяйка квартиры стала ждать от меня чудес.
А я с огромным преимуществом, словно шапку невидимку имею, всё обо всех знаю, а они и не подозревают этого. Мне бы переночевать и желательно бесплатно.
Где твои карты? неверующая Ленка презрительно меня осматривала. Паспорт давай. А то гадалка! Может воровка?
Недалека от истины. Я извлекла из сумки новый паспорт. Спалюсь! Приоткрыла первую страницу, а там
Светлана Сергеевна Соколова. Тебе только восемнадцать исполнилось, прочитала Ленка.
Я в шоке смотрела на свой документ. Это имя и фамилия из моей прошлой жизни. Хуже того, мое фото, когда мне на самом деле было восемнадцать, и если я помню, то снята копия со свадебной фотографии, где мы с Лёшей Соколовым расписываемся в загсе далёкого северного города. Это значит, Морок знает, кто я и кем была.
Ладно, говори, не выдержала Ленка.
Я взяла её ладонь к себе. Сейчас если расскажу, что все знают, не поверит. Но был у них с мужем секрет. Тот гад мне разболтал по пьяни. Ленка уж три года как вдова, благоверный замёрз в сугробе. Думаю, она и не вспоминает, что натворила.
Про ребёнка твоего, которого ты убила, вслух произнести? исподлобья на неё глянула.
Женщина ахнула, закрыв рот ладонью, и выпучила на меня глаза. Сучка. Некоторые, как я всю жизнь о детях мечтают, а тут уже рожденного удушила. Муженёк решил, что на несчастный случай свалить можно. И прокатило. Лучше б в детский дом отдала, хоть какое-то право на жизнь.
Будет так, что новый дом тебя ждет. Не казенный.
Это я точно знала, их бараки под снос, а народ расселять будут. Ленка поостыла, взяла себя в руки.
А душа успокоится, мужчиной высоким, сильным и с достатком, ну, тут к гадалке не ходи, известно, что женщине надо.
Проходи, улыбнулась она и повела меня в маленькую комнатку с заправленной кроватью. Бельё чистое, на двери замок навесной, вручила мне замок и ключ, денег с тебя не возьму.
В комнате неприятно пахло. На окне была тюль, кроме этого всё стекло укрывали ветки с листвой старого куста, что посадили прямо под окном мы с Ленкой и её мужем пятнадцать лет назад. Когда-то дружили, несмотря на то, что она намного младше, муж её был мой ровесник.
Села я на кровать и уставилась в свой паспорт. Раз Морок знает, кто я, значит, имел на меня конкретный план. Отыскал, омолодил, документы скорей всего заранее сделаны были.
Как же неприятно, холодок по телу.
Стук в дверь.
Светочка, девочка, слащавый голос Ленки. Покушать не хочешь?
Я вышла молча из комнаты, прошла на кухню. За столом, укрытым затёртой клеёнкой сидела заведующая коммунальным хозяйством города, Юдкина Екатерина. Эта гадина мой бизнес много лет назад удавила, когда работала в полиции. Три мои киоска разорила и малолеток наняла, чтобы сожгли. После этого я всю оставшуюся жизнь на почте проработала вплоть до пенсии.
Припёрлась к гадалке. Ленка мне картошки варёной, маринованных огурчиков и хлеба мягкого предложила, а Катька в стопку коньяка подлила.
Не пью.
Уже восемнадцать, можно, лукаво шептала Ленка.
Нет! Говори, женщина из казенного дома, строго отозвалась я, дела очень таинственное лицо. Глядела Катьке в глаза. Эта шкура образованная среднее-специальное и в администрации города сидит. Тут аккуратно надо работать. Лишняя, ты лишняя на работе и в городе.
Хочешь сказать, что уехать надо?
Давно бы уже свалила. От тебя людям одни неприятности.
Женщины изумились моим словам, замерли пораженные. Вытаращили зенки, лица вытянули.
Ждет мамочка, доченьку.
Катька заплакала. Знаю я, что давно хотела к матери на юг уехать, все за работу держалась. Скатертью дорожка, воровка по хлеще, чем я в молодости. Деньги на кап. ремонт выделены, а у Кати только крыши подлатаны. Зато сыночек в университете учится в центре, ни в чём себе не отказывает.
Ужинала я до часу ночи. Одна за другой приходили ко мне женщины Дупла. Кого не знала, говорила чепуху обобщенную, а кого знала, тому не поздоровилось. За вечер заработала кучу денег. Вот так бизнес! Выгодно в уши вдувать.
Устала я издеваться и ликовать, уже собралась спать пойти, как на кухне появилась любовница, а теперь законная жена моего мужа Ольга. Помещение, где ярко горела лампочка в разбитом плафоне, наполнилось запахом удушливых духов.
Две зазнобушки сели напротив меня, и Оля нервно пощелкивала маникюром по белому листу, я догадывалась, что это фото.
Нам приворожить, как по секрету шептала Ленка, поддерживая подругу. Чтобы на всю жизнь.
Я смело взяла фото и посмотрела на него. На нём в форме красовался молодой офицер полиции. Шах и мат, Стопкин. Старый козёл на восемнадцать лет старше Ольги, раздул губищи на молодую. Небось, идиот, уже квартиру на неё переписал. А она вон, что творит.
Нет, я обратно перевернула фото. На тебе проклятье утопленницы. Старая женщина, которой плохо ты сделала, не даст тебе быть счастливой.
Хотя на самом деле, старая женщина уже вдоволь над вами посмеялась и уже устала. Шли бы вы все!
Ленка с Ольгой, как в клубе «Что? Где? Когда?» начали спешно обсуждать, что за утопленница, где утонула, и когда Оля ей насолила.
Стопкина! Галька Стопкина! Вот почему не вернулась, утопла, заныла от испуга Лена, и, не дождавшись от перепуганной Ольги слов, повернулась ко мне, что теперь делать?
Вещи её соберите в коробку. Не одежду, именно личные вещи.
Ты выкинула? Лена дёргала подругу за плечо.
Ещё нет.
Собери!
И мне принеси, устало сказала я и отправилась спать.
Вырубилась в глубокий сон почти сразу. И даже не заметила, как наступило утро. Из-за куста в комнате навсегда будет сумрачно.
Светочка, Светочка, уже стучала ко мне в комнату Ленка.
Я спала в нижнем белье, так и вышла вся помятая и растрепанная к ней. Та с утра вся накрашенная, укладку сделала, сняла свою старую помятую одежду и красовалась в летнем, светлом платье. Не иначе жениха ждет.
Вот коробочка, с вещами утопленницы.
Я молча забрала обычную коробку из-под обуви. Маловато вещей то моих осталось. Закрыла перед Ленкиным носом дверь.
В коробке не оказалось моего золота: цепочка, кольцо и серьги, ещё Лёша дарил. Среди фотографий, что не тронули ни одной струны в сердце, покоилась маленькая фарфоровая статуэтка. Женщина, обнимающая ребёнка. Символ моего бесплодия. Я нервно закрыла коробку. У меня нет прошлого, у меня только будущее.
Привела себя в порядок, натянула мини, заправила кровать. С коробкой и сумкой вышла в кухню, где кроме Ленки, Ольги и двух соседок сидела в инвалидном кресле Клавдия Ивановна, бывшая учительница начальных классов. Она была на пару лет старше меня, но так получилось, что отказали ноги. Теперь сидела вся такая сухонькая, жалкая и с надеждой смотрела мне в глаза, и становилось дурно от этого взгляда полного надежды.