А теперь, пожалуй, стоит
И вот тут перед ним оказался Драконне подошёл, не подбежал, заслоняя лестницу и не давая пройти, а просто возник перед ними мягко сказал:
Не стоит.
Но ведь нужно попытался возразить менестрель.
Не нужно, ещё мягче запретил Дракон.
Хотя бы ту комнату, что ты для меня отвёл, настоял юноша.
Мужчина нахмурился, но менестрель ничуть не смутился и добавил:
А не то разболеюсь от пыли.
На такой аргумент Дракон ничего возразить уже не смог. Люди, он знал, могли зачахнуть и от простого сквозняка, такие уж они были по природе, а Дракону вовсе не хотелось, чтобы менестрель «зачах» прежде времени.
Менестрель первым делом избавился от ковра. Свернул его и потащил на улицу, чтобы раскинуть по траве да прожарить на солнце, хотя это ковёр вряд ли спасло бы: моль в нём таких дыр понаделала, что это уже не ковёр был, а решето настоящее. Со всем остальным справиться оказалось проще: протереть от пыли зеркало, вымыть пол и убрать с кровати линялое покрывало (а быть может, и выпросить у Дракона новое). С зеркалом пришлось повозиться, поскольку пыли на него насело толщиной с палец. А вот покрывало выпрашивать не пришлось: под ним оказалось ещё одно, парчовое, и уж то было в отличном состоянии.
На этом уборку можно было считать завершённой. Юноша потянулся, похрустев плечами, и подул на руки, растирая ладони. В животе закружило голодом, жалостливо пискнуло.
Господин менестрель! позвал откуда-то снизу Дракон.
«Обедать будем!»отчего-то решил менестрель и поспешил вниз, похлопывая себя по бокам, шлейф пыли тянулся за ним следом.
Дракон ждал у кухни, но на столе в трапезной по-прежнему было шаром покати. Едой и не пахло, только мокрым деревом (ещё не просохло). Менестрель решил зайти издалека:
Славно поработали, правда, господин дракон? При таком порядке трапезничатьодно удовольствие.
Дракон покивал, но обедать предлагать не спешил.
Только прежде нужно ещё кое-что сделать, сказал он, как-то незаметно оттесняя менестреля к двери рядом с кухней.
Что? удивился юноша и тут обнаружил, что уже упёрся спиной в дверь.
Тебе и самому вымыться не мешало бы, предложил Дракон.
Мне? с долей страха воскликнул менестрель. Да это лишнее, господин дракон. Не иначе как в прошлый четверг я в реке искупался, поскользнулся когда и упал, довольно и этого.
Дракон тяжко вздохнул. С людьми всегда было так: мыться они почему-то не любили, считали, что окунуться в рекуи того достаточно, причём прямо в одежде. А потом ещё удивлялись, когда вспыхивала и выкашивала целые королевства чёрная смерть! Но Дракон в этих вопросах был принципиален и даже занудлив и приучил своих крестьян мыться хотя бы раз в неделю (правда, не одно столетие прошло, пока ему это удалось!). Оставался только менестрель.
Давай-ка начистоту, господин менестрель, сказал Дракон, кладя ладонь на дверь и распахивая её. Драконы (ты, верно, не знаешь?) очень чувствительны к запахам да и вообще к грязи. Так что, если намерен оставаться в моей башне, уж изволь меня слушаться.
Менестрель опасливо оглянулся, лихорадочно пытаясь сообразить, как бы ему избежать экзекуции (а мытьё в ледяной воде он расценивал именно так). Комнатушка оказалась купальней, в ней стояла бронзовая ванна, наполненная водой. Дымящейся водой.
Горячая?! поразился менестрель, кидаясь к ванне и недоверчиво опуская в неё палец.
Разумеется. Так что раздевайся и мойся. Мужчина разложил пучки травы на столе, предлагая менестрелю самому выбрать, чем воспользоваться.
Ещё и раздеваться? заканючил юноша, но Дракон был непреклонен, и пришлось раздеться.
Он был щуплый даже для человека, и Дракону подумалось, что менестрель действительно бедствовалодни рёбра торчали! На шее у него болтался медальон с поблескивающим сапфировым блеском камнем. Удивительно, что разбойники его не отобрали (это только если менестрель вообще говорил правду).
А это выкинуть, пробормотал Дракон, собирая одежду.
Менестрель, который уже собирался лезть в ванну, метнулся к нему и мёртвой хваткой вцепился в свёрток.
Не выкидывать, только не выкидывать! в ужасе воскликнул он. Я её потом выстираю, только не выкидывай, господин дракон!
«С чего бы такая привязанность? растерялся Дракон. Или в ней есть что-то ценное?»
Хорошо, хорошо, сдался он, не выкину. На верёвке развешаю, чтобы выветрилось.
Менестрель с явным облегчением вздохнул.
Дракон вышел в трапезную, разложил одежду на столе, пытаясь понять, отчего менестрель так всполошился. Платье менестреля, конечно, поизносилось за время странствований, но оно точно было не из простых: ткань добротная, прошитая золотыми шёлковыми нитями, отороченная прежде кружевами на рукавах и вороте (от кружев одни лохмотья остались, но и по остаткам видно, что ручной работы). Мужчина предположил, что менестрель прежде служил, скажем, в королевском дворце, пока за какую-нибудь провинность не был выдворен из королевства, потому и с запинкой о себе рассказывал. Должно быть, одежда дорога ему как память о былых временах, никаких других секретов не обнаружилось. Дракон покивал собственным мыслям и развешал одежду на верёвках, предварительно выбив из неё пыль.
А менестрель всё ещё раздумывал, стоит ли ему мыться или поплескать на себя водичкой да обмануть Дракона, сказав, что помылся: грязь, считалось, защищала от сглаза и порчи, да и вообще от колдунов, так что люди старались мыться как можно реже, дабы «не смыть своего счастья». С кем бы другим непременно сработало, но юноша не был уверен, что с Драконом удастся: у того был острый нюх. Да и вообще сердить лишний раз приютившего его благодетеля не хотелось. Кто знает, каков нрав у Дракона!
Менестрель поскрёб затылок, колеблясь, а потом ему пришло в голову, что с драконом точно не придётся волноваться о порче: какой в здравом уме колдун сунется в драконье логово? Эта мысль его приободрила, и он полез в воду.
Вода отдавала серой и неизвестно каким образом нагревалась, поскольку и здесь ни труб, ни печи не обнаружилось, но сидеть в ней было одно удовольствие! Менестрель окунулся с головой, вынырнул, довольно отфыркиваясь и понимая, что горячая вода махом вытравила из него промозглый дух предчувствия осени. Он воспользовался одним из пучков и хорошенько натёрся травой (ему попалась лаванда напополам с ромашкой), тело разгорячилось, кровь ещё быстрее побежала по венам, пришло приятное расслабление. Юноша выдохнул и запрокинул голову, разглядывая потолок, покрытый испариной от поднимающегося вверх пара и мелкими трещинками, выгравированными временем. Вода, потемневшая от отмывшейся с тела менестреля грязи, потихоньку остывала, и с потолка начало подкапывать. Менестрель зажмурился, потёр глаза тыльной стороной ладони и расплылся в довольной улыбке. Суеверия суевериями, но горячая водаэто что-то!
Менестрель сидел в ванне, пока вода совсем не остыла, тогда уже вылез, поглядывая на тёмную воду и удивляясь, что был таким грязным, и вытерся оставленным ему полотенцем, а поскольку одежду Дракон унёс, то завернулся в это самое полотенце и пошёл спрашивать, что ему делать до того времени, как одежда выветрится. Он зашлёпал босыми ногами по полу, оставляя мокрые следы и ёжась при каждом шаге: камни под ногами неприветливо щипали за пятки холодом.
Дракон ждал его у лестницы, поманил за собой, ничего не объясняя, и завёл на пятый пролёт, открывая дверь и приглашая юношу войти. Там оказалась гардеробная. Правда, одежда тут была разная, не только Дракону принадлежавшая: всяких размеров и времён, много было и доспехов. Гадать о том, откуда такие запасы, не приходилось: менестрель как-то сразу понял, что в прежние времена предки Дракона (а может, и он сам) исправно кушали (или хотя бы истребляли) людей, посягнувших на драконьи сокровища, а их пожитки прибирали до поры до времени. Но вслух юноша, конечно же, ничего не сказал.
Выбери себе что-нибудь подходящее, тут должно найтись тебе по кости, промолвил Дракон и предоставил менестреля самому себе.
Менестрелю привередничать было некогда: опять начал пробирать холод, прокатился по загривку мелкими мурашками, вгрызся в позвоночник и продрал до самых костей. Так что юноша забыл о предрассудках (насчёт того, что платья с мертвецов надеватьдурная примета, непременно что-нибудь худое приключится), выбрал себе одеждупо виду так не иначе как с принца какого-нибудь снято, уж больно роскошная, но это единственное, что подошло по размеру, и в неё облачился. Платье ему было не только по кости, но и к лицу: перванш выгодно оттенял и сапфировые глаза, и отмывшуюся от грязи и ставшую нежно-перламутрового оттенка кожу.