В любом случае пора собирать вещи. Потому как совсем не шутила Ниналини, угрожая жестокой расправой.
Перед сном вспоминала Айями всё, что рассказывали о своей стране Имар и Веч, и теперь перспективы не казались такими пугающими, нежели раньше. Вспомнила Айями и категоричность, с коей когда-то отрицала всякую возможность отъезда за Полиамские горы. А сейчас ворочается без сна и обдумывает, как облечь в словесную форму свое нежелание переезда в Алахэллу.
На следующий день Веч без долгих предисловий полюбопытствовал:
- Зачем ходила в ваш храм? Посмотреть на мертвяков?
Знать, донесли ему тем же вечером, куда отлучалась мехрем из дому и как долго пробыла в святилище.
- Да, - не стала отрицать очевидное.
- Опознала кого-нибудь? - спросил Веч с интересом.
Айями покачала головой отрицательно.
- Кого ищешь-то? Муж вроде бы погиб, или ты не уверена? - осведомился таким тоном, каким бы выяснял, сколько ложек меда Айями кладет в чай.
- Брата ищу, - ответила она и почти не покривила душой.
- Ты говорила, он давно в Даганнии.
- Я не знаю. Возможно, он в твоей стране, а, возможно, убит в войну и похоронен безымянным. - А, возможно жив и, как Айрамир, прячется зверем по норам, пытаясь уцелеть. - Как погибли трое амидарейцев?
- Их расстреляли. В упор. В назидание, - ответил Веч. - Вот видишь, ваши мужчины истребляют товарищей, не жалея. О какой солидарности ты говорила мне? С жаром доказывала, что вы стоите горой друг за друга. Ваши мужчины рвут глотки ближнему, думаешь, они пожалеют женщин и детей?
С еле уловимой насмешкой сказал, с превосходством и пренебрежением победителя.
Промолчала Айями, и не потому что не нашла ответных аргументов. Она думала о том, сколько же разобщенных и запутавшихся людей осталось в стране, брошенной на произвол судьбы. И у каждого своя правда, своя ненависть и своя боль.
______________________________________________________
Пери (даг. миф.) - прекрасная сказочная девушка, оберегающая от бесов и злых духов, покровительница стихий.
Хикаяси - божество в амидарейской религии. Изображается в виде четырёхрукой женщины. Считается собирательницей и хозяйкой человеческих душ.
Bohor*, бохор - драка, потасовка. Жарг. - мочилка, буча, схлёст
Sahsh, сахш (даг.) - крепкий алкогольный напиток на основе сброженного солода.
Бейрихен* - Новый год в Даганнии, отмечается с началом весны.
Нибелим* - фосфоресцирующая горная порода. При особой обработке дает яркий свет в течение нескольких десятков лет в зависимости от естественного освещения. Чем темнее, тем сильнее разгорается нибелим.
Северный дед* - в амидарейской мифологии аналог Деда Мороза, жестокий и злой старик с бородой до пят. Требует к себе уважения, в противном случае насылает стужу и замораживает насмешника. В древности, в трескучие морозы, задабривая Северного деда, приносили в жертву девственниц, привязывая раздетыми к дереву.
Мехрем (даг.) - содержанка, проститутка
Данакаш* (даг.) - игра в карты в большой компании в несколько колод.
Хику (на даганском - тхика) - состояние полного блаженства, нирвана. В действительности - коматозное состояние, при котором прекращаются обменные процессы в организме, замедляется работа сердца, умирают клетки мозга. В итоге - смертельный исход. Хику достигается как самовнушением, так и с помощью наркотических и психотропных средств.
48
Все-таки в их отношениях восстановилось хрупкое равновесие.
Веч и не требовал большего. Знал, что и постели мехрем не отрешится от своих тревог. И того достаточно, что отзывчива и нежна, хоть и печальна. Он верил, что в Доугэнне все изменится, и мехрем быстро привыкнет к новой жизни, уверившись в защищенности и надежности.
- Носишься с ней как с цыпленком, а она пользуется. Истрепала тебе все нервы и еще в два раза больше истреплет. Поставь перед фактом, и она вмиг соберет чемоданы, - поучал Крам, развалившись на стуле, ногами на столе.
Друг прав, так и следует поступить. Сказать, что машина уходит в амодарскую столицу завтра, и мехрем не пикнет, и беспрекословно упакует сумки.
- Потакаешь ей, а она и рада кровушку пить, - капал на мозги Крам. - Эдак распояшется и сядет на шею. Будет вить веревки.
Веч попивал вино и молчал. Наверное, потому что понимал страхи своей мехрем. Нелегко распрощаться с местами, где она родилась и выросла, непросто отпустить прошлое и отправиться в пугающую неизвестность. Он-то скоро возвратится на родину, а мехрем отправится в чужую неприветливую страну. Хотя неприветливой она покажется тому, кто упирается руками и ногами, не желая впускать в свое сердце благословенный край земной. Если мехрем не будет упрямиться и с охотой изучит традиции и обычаи его отчизны, проникнется богатой и древней историей, то вскоре Доугэнна станет её второй родиной.
Так что, по большом счету, Вечу следовало бы плевать на страхи мехрем. И колебания ее, и душевные метания выводили из равновесия день ото дня.
- Хочешь отправить её в свой церкал*? - поинтересовался Крам.
- Куда же еще?
- Там же нет амодарской диаспоры, - удивился друг. - Я думал, переправишь её в Кхаран* или в Беншамир*.
Ага, как же, в Беншамир, прямиком в лапы к родственничку. Ни за какие коврижки. К родственничку не подкопаешься, тот все условия соблюл и не дает повода для вызова на бохор*, но Веч нюхом чуял - надо быть настороже.
- Значит, организуем свою диаспору, - сказал беззаботно, а Крам хмыкнул.
Непростое это дело - строительство амодарского поселка. Требуется согласие старейшин клана, согласие Совета командоров, нужны финансы и материалы, необходимо увязать инфраструктуру церкала и поселка вплоть до мелочей. Словом, трудная затея, требующая немалого энтузиазма и активной поддержки всех семей. Клан Имара молод и скачет наравне с прогрессом, главы семей сделали ставку на рабочую силу в лице амодаров, на их знания и умения. А в церкале Веча царят консервативные устои, старейшин нелегко сдвинуть с места, и даже война мало что поменяла в их мировоззрении.
- К матери увезу, ее церкал подал заявку в Совет на строительство поселка.
Крам скептически поднял бровь. Ну да, пока заявку одобрят, пока начнется стройка, дри* успеет дважды отелиться.
- Чую, досюда заработаешь мозолей со своими амодарками, - заключил Крам, проведя по горлу. Под амодарками Веча подразумевались мехрем и её дочь с матерью. Весь амодарский табор.
Теперь Веч поменялся местами с мехрем: вымотавшись по службе, отрубался после кроватных утех, а она устраивалась рядом. Прикорнет на плече, но не дремлет, а думает, думает, поглаживая литые мышцы и изучая дорожки вен. Каждый шрам не на раз и не на два обведет пальчиками, обласкает мозолистую ладонь невесомыми касаниями. От такой нежности поневоле разморит киселем. И барс на спине выпускает когти, потягиваясь, прогибаясь в хребтине.
Давно распланировал Веч: сперва он сделает крюк из южного гарнизона в амодарскую столицу, а оттуда в числе последних доугэнцев отправится на родину. Оставались считанные дни до возвращения в Доугэнну, но нетерпение начало съедать Веча задолго до часа икс. Воспоминания терзали память, мечты будоражили кровь, сновидения волновали сердце.
- Представляешь, приснилась сегодня краля моя первая. Век о ней не вспоминал, а тут надо же, прокралась в сон, да так явственно. Рукою тронь - коснешься, - поделился он с Крамом.
- Сколь же их было, твоих краль? - поддел тот. - Пальцев не хватит, чтобы сосчитать.
Задумался Веч. Уж если загибать пальцы, то, пожалуй, за всю жизнь лишь дважды его цепляли женщины - намертво репьем прикрепившись, что не выдрать из сердца и из памяти. И уж если выдирать, как пришлось единожды, то глубоко, с мясом, чтобы без метастаз.
- Ну-ка, ну-ка, поделись, не слыхал я историю про первую и настоящую, - оживился Крам. - Что, действительно, не по сговору, а по сердцу была?
Была, но тут и рассказывать нечего. Давно выболело и зажило, оттого и поведалось скупо и немногословно. Да, завелась у Веча краля. Зазноба из отцовского клана, из другой семьи. И поощряла, и не против была, встречаясь тайно, и круглый дурак он оказался, потому что поверил. Сосватали любимую в соседний церкал, и Веч предложил ей бежать вместе. Вдвоем они свернут горы, думалось тогда, и выстроят мир заново. В ночь перед бегством предала любимая, испугалась гнева семьи и рассказала родителю. Тайного ухажера предали наказанию. Показательно. Порол отец, пороли дядья, пороли старшие братья, каждый взялся за кнут и на совесть прошелся кожаными плетеными хвостами по распаханной спине соблазнителя, чтобы показать оскорбленному отцу девушки - достаточно ли тот удовлетворен наказанием? Веч, едва оклемавшись, как с цепи сорвался, разных глупостей натворил, на родню окрысился, а потом и вовсе ушел из церкала, подался к вольным наемникам.