Трогать без причины я запрещала. Хотя на самом деле прислуга и так без лишней нужды этого не делала, разве что сам Лапка захотел обтереться об человека. А вот шлепнуть полотенцем и тем более всерьез ударить эту рыжую пушистую шкуру было почти невозможно. Когда хотел, Лапка мог и улизнуть, едва ли не просочившись в дверь, а мог и впиться обидчику в лицо когтями. Для невысокого и круглого кота он умел прыгать очень высоко. Так что хватило буквально нескольких инцидентов, чтобы о коте знали все в округе.
Нет,мотнула я головой и громче прикрикнула.А ну, прочь с кровати, кому сказала!
Мя!
Кот мгновенно почувствовал, что я не шучу. Он взвился на все четыре лапа, деловито выгнул спину, покрутился на месте, уминая покрывало, а потом замер принюхиваясь. Затишье прошло за два счетаи вот Лапка уже скребет по покрывалу, пытаясь зарыть подушку Гейса. Мол, пахнет дурно. Мол, зачем нам лишние мужчины, а, хозяйка?
Хватит!я звонко хлопнула в ладони, и кот послушно замер, потянулся ко мне, вынюхивая что-то понятное только ему.
Вот удивительно, как он вас слушается, ваша светлость!в очередной раз впечатлилась экономка.
Мы с Лапкой знакомы слишком давно,хмыкнула я, наблюдая, как кот медленно спрыгнул в кровати и направился ко мне.Пусть приготовят еще таз с водой, нужно отмыть этого путешественника.
Как скажете, ваша светлость,поклонилась экономка и вышла из комнаты, чтобы отдать распоряжения.
Иди сюда, разбойник,позвала я уже мягче, присела и вытянула вперед руку. Кот очень быстро оказался рядом, на секунду замер, а потом с силой потерся мордой о мою ладоньсначала одной стороной, потом другой. Потом он и вовсе уткнулся лбом в мою руку. Я с улыбкой стала почесывать его за ушами, потом по грязной спине и серым от пыли бокам.
И где только этого прохвоста носило? Впрочем, он не исчезал надолго и таким чумазым давно уже не приходил. Чаще всего нужно было только помыть ему лапы.
В этот раз от мытья целиком не отвертишься,со вздохом сказала я коту, проводя по грязной шерсти.
Манеер Лапка мгновенно вывернулся и отступил в сторону. Ну еще бы! Мыться он не любил.
Сам виноват,хмыкнула я и потянула кота за лапу. Тот недовольно заворчал, задрыгал пойманной конечностью, но потом сдался и вовсе завалился на бок. Мол, не поднимешь же. Я же грязный.
Но за крысу спасибо,поблагодарила я, а довольный моей благодарностью кот в ответ вильнул коротким брусочком хвоста и распластался по полу еще сильнее. Таким уж он уродилсяс пышной шерстью, которая так любила сбиваться в колтуны, с сильными лапами, мощными челюстями и коротким обрубочком хвоста. И я бы не променяла его ни на какое другое домашнее животное.
Но присмотревшись к его шерсти, я с грустью сообщила коту.
Лапка, тебя скоро снова придется красить.
Хвост замер, на меня уставились два круглых глаза, взгляд кота был очень недовольным.
Ты же не хочешь, чтобы тебя у меня забрали?
Кот тяжело вздохнул, прикрыл глаза и отвернулся. Нет, ему тоже другая хозяйка была не нужна.
Глава двенадцатая
Утро навалилось на меня тяжестью. Ночь без мужа оказалась сложным испытанием. Вечер прошел в заботах, опять же, отмыть Лапку было делом нелегким, хотя кот вел себя прилично и лишь изредка порывался сбежать из таза. Но потом, засыпая в одиночку на кровати, я чувствовала себя странно.
Я привыкла к Гейсу. Всего три года, а я привыкла к нему так сильнопросыпаться с ним, видеть его, разговаривать... И мне ни на секунду не казалось, что я потеряла себя или растворилась в муже. Просто к хорошему привыкаешь. Он становится естественным, как дышать.
И теперь, когда Гейс не просто уехал по делам, а попал в больницу, засыпать, не зная, как он и что с ним, было тяжело. Сон долго не шел ко мне, а потом опустился каменной плитой и придавил к кровати.
Просыпалась я так же тяжело. Влажные от слез глаза не хотелось открывать. К тому же снилась какая-то муть, обрывки из давно забытого прошлого, о котором я не разрешала себе даже на секунду задумываться, и картины с места аварии. Это естественно, когда сталкиваешься с новыми потрясениями, мучиться от давно забытых старых. Я кое-как раскрыла слипшиеся глаза: оказалось, что ночью я переползла на половину Гейса, скомкала одеяло и обняла его руками и ногами.
Осталось всего полдняи я смогу посетить мужа. Утренние часы заняты процедурами, и мне в Госпитале делать будет нечего. Да и работу никто не отменял. Вчера я бросила свою школу впопыхах: не отменила занятия, не проверила расписание и не отдала распоряжений секретарю и заместителю по учебе.
Надо вставать. Все равно никуда от мыслей и беспокойства не деться.
Правда, оторвать голову от подушки вдруг было слишком тяжело, словно мне на голову положили все заботы этого мира. Но вдруг «заботы» зашевелились, и перед моими глазами свесился рыжий хвост. Я протянула руку и нащупала кота, который облюбовал подушку Гейса и мою голову.
Ла-а-апка,простонала я, отползая в сторону из-под кота. Он казался легким, только когда на руках держишь. И то после пяти минут хотелось опустить шерстистый ком на пол.
Лапка не особо обратил внимание, что голова, на которую он сел, исчезла. Только приоткрыл глаз, убеждаясь, что я никуда не делать.
Охраняешь?я поскребла кота по подбородку.
Лапка чихнул и широко зевнул. Так и хотелось сунуть палец в раззявленную пасть. Кот бы меня вряд ли укусил, но шевелиться мне было лень. Разве что подтянуть к себе кота и сжать сильно-сильно, возможно, чуть пострадать, уткнувшись ему в толстую шкуру на холке.
Спасибо, что вернулся,прошептала я и отпустила Лапку на свободу. Тот, конечно, принялся отряхиваться и вылизываться: еще бы, хозяйка всю красоту растрепала. Но потом вопросительно позвал:
Ма-ма-а-а-у!вытягиваясь мордой вверх, заглядывая мне в лицо.
Все хорошо, я справлюсь,пообещала я ему и встала с кровати. У меня было немало дел.
Уже в зелфоре на пути к школе благородных мефрау я перебирала воспоминания и так или иначе натыкалась на фразу королевского стража о наорцах. Пять лет как перемирие, но пяти лет мало, чтобы забылось десятилетие военного положения на границе, убийства и траур по королевской семье. Зачем их вообще пригласили?..
За размышлениями я и не заметила, как зелфор остановился у школы. Джерри открыл мне дверь и почтительно склонился. Я выпорхнула наружу, расправляя складки платья и придерживая широкую плоскую сумку с бумагами локтем. Сегодня я была больше похожа на герцогиню. Легкая газовая вуаль скрывала покрасневшие за ночь глаза. На лице не должно было быть ни грамма растерянности или горя. Я слегка улыбалась, так, держала уголки губ приподнятыми, и эта непроницаемая маска отлично сбивала с толка тех, кто жадно пытался увидеть мой страх, растерянность или горе.
Сегодня мне предстояли рабочие встречи с родителями учениц, и я была уверена, что на меня посыплются слова сожаления и потоки жалостливого восхищения, приправленные жадным интересом. Люди же любят приобщиться к чужой беде. Впрочем, для меня самый ужасный момент был уже в прошлом. Гейс выздоравливал, расследование шло, пусть и без меня. Возможная опасность не давала мне покоя, но стоило ли лезть туда, где меня не ждали? Все-таки у меня было теперь что терять и о ком и о чем заботиться.
Ваша светлость, с возвращением,склонился на пороге моего кабинета манеер Барент. Он буквально на секунду заглянул в секретарскую и уже с бумагами направился к моему столу. А я, пока секретарь готовился к отчету, подошла к зеркалу и сняла шляпку с вуалью. Опухлость почти сошла, хотя легкий розовый оттенок на веках еще присутствовал.
Гейс все равно заметит. А если и не заметит, то почувствует. Он всегда понимал, когда я расстроена и, Небесная дева упаси, плакала где-то в одиночестве. По мнению моего мужа, его жена рыдать должна только в его объятьях, утирая покрасневший нос о его рубашку, а после по-домашнему сопеть ему на ухо.
Что сказать, Гейс порой открывался для меня с новой стороны, и некоторые вещи, которые казались ему романтичными, фактически такими не были. Но это мне тоже нравилось в нем.
Кто у нас сегодня первый на очереди?я упала в жесткое директорское кресло и попыталась сосредоточиться на бумагах.