Разве его тело не здесь?
— Его здесь нет. И нигде нет! Потому что мы воскресаем не так, как говорят об этом христиане во славу Церкви, матери зла. Мы воскресаем через отрешение от тела. Освобождая свой дух! «Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей?» Есть только один способ...
Стон суеверного ужаса раздался позади Шефа, это пастушки услышали сакральные слова, произнесенные Ришье на исковерканном арабском, который они и сами едва понимали. Ришье сердито оглянулся, осознал, что слишком разговорился при непосвященных, осознал также, что в священном месте, которое вот-вот будет осквернено, слова мало что значат.
— Не входи в лоно женщины! Не изливай семя! Перестань платить дань ему, Отцу, пославшему своего Сына на смерть, Князю мира сего, Богу, который на самом деле дьявол! Умри, не оставив детей, заложников у Врага.
«Неудивительно, что Свандис не была изнасилована, — подумал Шеф, посмотрев на исказившееся лицо со злобно сверкающим взором. — Хотя все это не ответ. Он заглянул в пустой гроб».
— Теперь скажи-ка мне. Что мы должны отсюда вынести? Кроме самого Грааля?
Ришье кивнул, собираясь с мыслями.
— Все это золото, разумеется, — он показал рукой на поблескивающий повсюду желтый металл. — Но важнее, гораздо важнее спасти книги.
— Книги?
— Наш Священный завет. Истинные Евангелия, написанные людьми, которые самолично разговаривали с Сыном Божьим. Когда Сын Божий стал мудрее, избавился от заблуждений своей юности.
«Интереснейшие, должно быть, книжки, — подумал Шеф. — Если это не подделки».
— Сколько они весят? — спросил он.
— Несколько фунтов, не больше. А еще... Еще мы должны унести Грааль.
Шеф с некоторым сомнением взглянул на поднимающуюся из гроба лесенку, подошел, чтобы потрогать ее. Позади него приглушенно зашипели от испуга и негодования, что неверующий коснется святой реликвии. Но ведь для этого они сюда и пришли. Именно поэтому послали неверующего. И вдобавок, верующий или неверующий, но он прошел испытание в perfecti, Ришье сам сказал об этом.
Высотой не больше семи футов, определил Шеф. Он осторожно поднял лесенку. Дерево старое, сухое, древностью в восемь с лишним столетий, если еретики не врут. Однако оно было предварительно хорошо просушено и никогда не хранилось на открытом воздухе. В Йорке, в старинных римских казармах. Шефу показывали лестницы и хоры, которые, как его уверяли, были построены еще во времена древних римлян. Нельзя было считать Грааль подделкой просто на том основании, что дерево так хорошо сохранилось. Несомненно, принципы еретиков запрещали им украшать реликвию золотом и самоцветами, как это сделали христиане с бесчисленными кусочками подлинного Креста Господня. Во всяком случае, лесенка была легкой, можно нести одной рукой. Неудобно только поднимать по винтовой лестнице. А что касается колючего кустарника снаружи...
— Ладно, — сказал Шеф, извлекая Грааль из гроба. — Ришье, бери свои книги, сделай сверток, их понесешь ты. Вы, парни, берите золотые подсвечники, тарелки, все золотые вещи, заворачивайте их в тряпки, разделите между собой, чтобы удобно было нести.
— В тряпки? — откликнулся Свирелька.
— Эти господа в соседней комнате не станут возражать, если вы возьмете у них одежду. Особенно для такой цели, — сказал Шеф, стараясь развеять атмосферу благоговейного ужаса. — Будь они живы, они сами велели бы вам сделать это. Их духи поддержат вас.
Мальчики неохотно повернулись и занялись своим скорбным делом. С лесенкой в руках Шеф прошел через обитель смерти и, остановившись на ступеньках, прислушался. В тишину подземелья по-прежнему доносились крики сверху. Плохой признак.
* * *
Шум сопровождал их в нелегком подъеме по винто