Значит, рабочие императора докопались до тайника.
Просто они не успели этого понять, огни в небе отвлекли их в самый последний момент.
Снизу подошел Ришье с зажженной свечой. Шеф протянул руку и погасил пламя своими мозолистыми пальцами кузнеца. Ришье начал было ворчать, но Шеф зажал ему рот ладонью, подтолкнул вперед и прошептал:
— Смотри. Видишь дыру? Видишь там кирку?
Вникнув в смысл увиденного, Ришье весь затрясся под рукой Шефа. Тот еще раз шепнул:
— Пошли вниз.
Несколько витков вниз по лестнице, и показались ребята с зажженными свечами, терпеливо ожидающие распоряжений.
— У нас очень мало времени, — произнес Шеф уже нормальным голосом.
— Веди нас, и побыстрее.
Ришье взял свечу, торопливо начал спускаться по нескончаемой лестнице, ввинчивающейся в самое сердце горы. Отсчитав две сотни ступенек, они остановились, и Шеф понял, что наконец-то стоит на ровном полу. Перед ним была крепкая сводчатая дверь из усиленного железными полосами дуба.
Ришье достал еще один ключ. Прежде чем вставить его, он повернулся назад к ребятам и что-то буркнул. Все они упали на колени, осенили себя странным зигзагообразным знаком своей секты.
— Это самое святое наше место, — пояснил Ришье. — Сюда не может входить никто, кроме реrfecti.
Шеф пожал плечами:
— Лучше побыстрее войти и вынести оттуда все что надо.
Ришье глянул на внушительную фигуру человека, в свое время с легкостью его разоружившего, и раздраженно мотнул головой:
— Входи, ибо так нужно. Но помни, что это святыня.
Свирелька и остальные, по-видимому, не нуждались в подобных напоминаниях. Они попятились назад, пропуская в дверь Ришье и Шефа. Оглядевшись при свете свечей, Шеф понял причину их робости.
Внутри было царство смерти. Доносившийся на лестницу трупный запах чувствовался здесь гораздо сильнее. Однако Шефу доводилось сталкиваться и с худшим, много худшим — на английских полях сражений. По-видимому, сухой воздух все-таки предотвращал разложение. Прямо перед ними за круглым столом находились двенадцать человек, двенадцать трупов; некоторые уткнулись лицом в ладони, некоторые попадали на пол. Ришье снова начертал в воздухе зигзагообразный знак, и Шеф по детской привычке начал чертить крест, но вовремя спохватился и превратил крест в молот. Тор, или Тунор, — между мной и злом.
— Они предпочли смерть плену и пыткам, — сказал Ришье. — Они вместе приняли яд.
— Значит, от нас зависит, чтобы смерть их не оказалась напрасной, — ответил Шеф.
Ришье кивнул, собрался с духом и прошел по комнате, огибая трупы, к двери в дальней стене. Открыл замок, распахнул дверь.
— Здесь алтарь Грааля, — сказал он.
В этой комнате Ришье неожиданно стал двигаться с хозяйской уверенностью, как человек, который знает каждый закоулок и хочет подчеркнуть свое знание перед гостями. Со свечой в руке он обошел небольшое круглое помещение, одну за Другой зажигая стоявшие у стен свечи в больших канделябрах. В золотых канделябрах, как сразу отметил Шеф. В упавшем от свечей свете стало видно еще больше золота на стенах и утвари этой часовенки, подобной христианской. Но на почетном месте здесь стоял не алтарь.
Это был гроб, каменный саркофаг, почти соприкасающийся с дальней стеной. А из него поднималась — невзрачная среди окружающей роскоши — самая обычная деревянная лесенка; в одну сторону у нее выступали три ступеньки, в другую две, края их были неровными, на бледной поверхности дерева кое-где еще оставалась кора.
— Это он, — сказал Ришье. — Грааль, на котором Господа нашего принесли с горы Calvary, с Голгофы. Восставшего из гроба, чтобы показать, что и нам будет дано воскресение.
— А мне показалось, Ансельм говорил, что Христос не воскресал. Что он умер, как обычный человек.