Да, да, ты! не унимался Блаженный и снова зачитал рифмой:
Целка в красном чепчике на льве!
Поскачет скоро резво на х!
Горожане снова зашлись в хохоте: им нравилось глумиться над очередной жертвой, которой из-за своего яркого убора стала горемычная Маргарита. Раскатистый хохот, непристойный свист и похабные остроты из толпы отзывались болью в ушах девушки, на ее глазах от обиды наворачивались слезы.
Я тебя с ветерком проскачу! отчетливо услышала она.
Лучше́е с моейным львом порезвися! раздался другой голос.
Блаженный продолжал «услаждать» публику своей грязной поэзией:
Лодэтский Дьявол в город наш придет,
Девчонку в красном чепчике он отъет!
И так и сяк ее он будет драть,
Везде руками станет залезать!
Маргарита подумала упасть и разбить себе голову, когда среди издевательского хохота раздался крик Нинно:
Смолкни, бродяга, а то я щас сам тудова подымусь и не тока язык тебе повырываю!
Ой, да кто ж енто тама? издевался Блаженный, которого никто не останавливал. Мне тебя отсюдова видать хорошо Куз-нец!
И бродяга снова запел грязными стихами:
Сам ее ты хочешь в целку драть,
Покудова не упадет кровать!
Он засмеялся вместе с толпой, а когда шум чуть стих, крикнул Нинно:
Корону заимей прежде! Без нее тебеникак! Но тебе связло: я подсоблю, кузнец! Я дам корону и заделаю тябя Кролём! Да! И раз я сгибну, то сгибни и ты! И тады, кролик мой, зачитал бродяга «продолжение»:
Будешь ночь и день ее ты драть,
Покудова не грохнется кровать!
Тысячи глоток теперь смеялись над Нинно. Синоли вжался в стену дома, а на перекошенного от ярости и густо покрасневшего от стыда Нинно показывали пальцем. Блаженный продолжал глумиться:
И сызновууу! скомандовал толпе бродяга. Наш кузнец не верит в сие счастие!
Будешь ночь и день ее ты драть,
Покудова не грохнется кровать!
Это похабное двустишье бродяга и толпа задорно повторили раз шесть, еще пуще смеясь, потому что Блаженный стал резко выбрасывать свои костяные бедра и делать другие неприличные движения. Повязка Блаженного чрезмерно натянулась спереди, словно поддернутая кинжалом, и при очередном движении бедрами она упала вниз, к удовольствию зрителей и новому взрыву хохота.
Тогда палачи бросились к бродяге, но он запетлял по эшафоту, высоко поднимая колени и подпрыгивая. Голый и похожий на сатирасо стянутыми за спиной руками и с гигантским, красноватым детородным органом, он подначивал Эцыля и Фолькера:
Не заловишь, не заловишь!
Беати улыбнулась и прошептала Маргарите:
Всё, никому до тебя уж нету интересу. Поглянь и ты
Беати, не сммейсь и гляннуть тудова! прогремел с земли взбешенный, срывающийся голос Нинно. Он не сводил взора с сестры, и та отвернулась от эшафота, но всё равно скашивала глаза и любопытствовала.
Как только Дьявол в город наш войдет, Эцыль умрет, и сын его умрет! ловко бегал между палачей бродяга.
В конце концов он их столкнул, вывернувшись сам, и оба палача нелепо грохнулись. Смеялись горожане, конями ржали все стражникидаже желто-красные алебардщики, что находились перед зрителями, повисли на своих больших копьях. Судебный глашатай и тот, когда палачи свалились, схватился за живот и тонко захихикал.
Пока палачи поднимались, Блаженный повернулся к зрителям во всей своей нагой «красе» и заявил:
Лодэтский Дьявол в город наш придет,
Градоначальника тогда он и пригнет!
В тот же миг его руки оказались свободными: свою дикую комедию с пошлым дрыганьем и вакхическим паясничеством бродяга затеял для того, чтобы освободиться. Он схватил сразу два конца уготованной ему веревки, разбежался, держась за нее, и спрыгнул позади эшафотавыпустив из рук веревку, он покатился кубарем по брусчатке, опережая спешивших к нему стражей. Толпа же лезла на подмостки музыкантов: то ли горожане хотели знать, что случилось, то ли думали помочь беглецу, но начался хаос. А бродяга быстро бежал к спасительному переулку у ратуши, и стражники в тяжелой защите не успевали за ним. Однако скрыться Блаженный никак не смог бы: желто-красный всадник уже настигал его. Слыша топот копыт своей неминуемой гибели, Блаженный развернулся и закричал во всю глоткутак, что его услышали и оборванцы на крышах, и стражники, и люди на площади:
Лодэтский Дьявол в город наш придет
И Альдриана ниже всех пригнет!
Бродяга сделал последнее движение бедрами вперед, теперь помогая себе руками. И взмыл, насаженный на короткий меч, и упал с окровавленной грудью позади копыт коня.
________________
Маргарита и Беати, украдкой подглядывая, видели его смерть. Только Блаженного убили, Беати взмолилась:
Нинно, сыми меня! Я уже не могууусь! В уборную мне надобно!
Прыгай на меня, ответил красный лицом Нинно, разводя руки. Я тебя словлю!
Бесстрашная Беати так и сделалабрат поймал ее в свои объятия и бережно опустил на землю. Затем Нинно посмотрел на Маргариту, но Синоли захотелось покрасоваться силой перед Беати. К тому же у него в душе взыграли братские чувства, и парень испытывал потребность защитить младшую сестру, сделать ей что-то приятное и утешить. Еще он ощущал необъяснимую ревность к Нинно, словно Маргарита резко стала ему, Синоли, очень нужна и он не хотел никому ее отдавать.
Прыгай, Грити, сказал сестре Синоли, так же расправляя руки и отгибаясь назад. Спрыгивай ко мне.
Ты уверенный, что меня словишь? несчастным голосом спросила его Маргарита. Знаешь, если я запачкаюсь сильнее, то точно помру с позору.
Давай лучше́е я, приблизился Нинно, но Синоли его оттолкнул.
Корону заимей прежде Грррити, зарычал Синоли, давай мухой шустри! Хватит тута торчать!
Маргарита зажмурилась и прыгнулаСиноли поймал ее, но он сжал объятия не так крепко, как следовало бы, и Маргарита скользнула вниз, а вот ее юбка замялась в руках у брата: девушка больно приземлилась на брусчатку, подвернув левую лодыжку и полностью явив миру ноги.
Тут же раздался одобрительный свист и голос:
Ножки у тебя, девочка, что надо!
Нинно подскочил к черноволосому молодому парню с пышными усами.
Убью, тихо сказал Нинно «усатому».
Тот выставил вперед ладони, призывая кузнеца успокоиться и говоря, что всё понял.
Поправившая юбку Маргарита плакала и всхлипывала. Синоли теперь крепко ее обнимал, поглаживая ей спину и голову в проклятом чепце. Те, кто были рядом с ними, думали и дальше поиздеваться над этой компанией, нахально растолкавшей всех в начале зрелища, но, наблюдая горькие слезы девушки, стали удовлетворенно отворачиваться.
Пошлите, умоляюще прошептала Беати. Я уж вовсе не могусь.
Эй, так ты взаправду кузнец? крикнул им вслед «усатый».
Нет! не оборачиваясь, ответил Нинно.
________________
Публичные уборные, конечно, оказались переполненными, и компании пришлось искать укромное местоони свернули в какой-то переулок, затем в подворотню и снова в переулок. Везде были люди, и все они смотрели на Маргариту, гадая: та ли она самая «девчонка в красном чепчике».
Беати почти бежала в поисках безлюдного местечка, и остальные едва поспевали за ней. Маргарита, страдавшая не меньше подруги, хромала последней. Ее лодыжка всё яростней болела, и девушка опять чуть не рыдала. Наконец они нашли пустынный, грязный тупик с бочками в глубине.
Ждите нас тута, приказала Беати брату и жениху. Стойте у началу улицы и никого не пускайте. И сами не глазейте!
За бочками нашлась подходящая ниша вполовину роста девушек, куда они углубились. Но только Маргарита и Беати закончили справлять нужду, как услышали ехидный детский голосок:
Пссали?
Неизвестно откуда взявшаяся рыжая голова девятилетнего пацана-бродяжки свисала сверху, у входа в нишу, и заглядывала внутрь.
Я щас тебе как дам в лоб! не растерялась Беати. Подглазёвывает он! Пошел вон отсюдова, срамник! Ща брата кликну!
Э, тишь ты Я-т чё? Я ничё Я почиваю тута порою, горьким голосом выдал пацан, а вы мне всё изгадили!
Девушки вышли. Ярко-рыжий мальчик, одетый в лохмотья, пополз как обезьянка по стене, с уступа на уступ между камнями. Он добрался до плоской крыши этого невысокого дома и оттуда спросил:
Ты, чё ль, та, в крашном чепчаку? А то нам твойного лицу ничуть не видывать было́.