Есть справедливость, есть! Отработка на кухнесамое суровое наказание для знатных девочек. Я там пару раз бывалаэто действительно ужасно. Чистка картошки, мытьё горы посуды, ощипывание курицбррр. А вот для девочек из простых семей кухняэто родной дом. Их гораздо более страшит библиотека.
Тьера и Элера с готовностью складывают палки и подхватывают меня под руки. Спина, конечно, болит, но терпимо. Позвоночник не сломан, это факт. Близняшки стараются быть аккуратными и идти в ногу, хотя могли бы и уронить меня пару раз. Летта бы непременно воспользовалась ситуацией.
За четыре года обучения ко мне привыкли. Тем более, двоих отправили домой, двоих новых привезли. Одна из них как раз Леттамладше меня на год, а такое ощущение, что она сущий ребёнок. Мне даже ей мстить не хочетсялениво. Тем более, что ни говориположение у меня привилегированное. На половину уроков не хожу, занимаюсь индивидуально, да ещё бывает, что при отсутствии сестры Гортензии веду урок франкского. Ну как веду: книжки читаю вслух и вопросы задаю. Большую часть времени провожу в библиотеке, теперь переписывая славский "Придворный кодекс". Практикуюсь в языке, так сказать.
Будущего я жду с ужасом и волнением, нарастающим с каждым днём. Мне скоро восемнадцатьа это значит, что моя жизнь изменится просто кардинально. От отца уже пришло очередное письмоон просил собирать вещи. Я ловлю себя на мысли, что начинаю его ненавидеть. Как же так, зачем сразу замуж? Почему мне просто нельзя пожить хоть чуть-чуть так, как я хочу? Хотя бы два годая ж по галлийским меркам несовершеннолетняя! Хотя в Славии уже взрослая, да. И всё равноотец долго не женился! Так отчего же ко мне он так жесток? Неужели я гожусь только на то, чтобы стать красивой игрушкой при славском дворе и потом родить ребёнка государеву сыну? Никакой другой функции, увы, мне выполнять не позволят. Стать такой, как мамавот что меня пугало больше всего. Принцессы должны быть всегда сдержаны, приветливы и прелестны. Они не шляются по улицам с беспризорниками, не работаютвышивка и балы не в счёт, не дерутся и не ругаются. Но самое страшноепринцессы не бывают в одиночестве. Рядом с ними всегда кто-то есть: служанки, фрейлины, подружки. Все их действия предусмотрены церемониалом; они ничего не могут выбратьни платье, ни меню на ужин, ни супруга. Я не удивлюсь, если даже постельные утехи должны происходить по строгому сценарию, не меняющемуся сотню лет.
Адская жизнь.
А я хочу быть ловчим. Или журналистом. Или писателем. Совершенно точно в мои планы не входит становиться декоративным украшением славского двора.
Королевский дворецсамое ужасное место для жизни. Я там всю жизнь прожила, я знаю!
Мне, признаться, очень жалко Эстебана. Он хороший король, правда. Но как человек слишком строг к себе. Ончеловек, заковавший себя в панцирь. На каждый шаг у него есть сценарий, на каждую ситуациюправило. С женой у него всё сложно: онафранкская принцесса, воспитанная совсем в других традициях. При всей своей возвышенной красоте франкский двор известен развратом; там супружеская верность не принята, даже считается дурным тоном. Там дамские платья подчёркивают все прелести, нижнее белье не надевается из соображений практичностислишком часто его снимают. Попав в холодную не только по климатическим условиям Галлию, принцесса пришла в отчаяние. Эстебан на самом делемонах и моралист. От своей супруги он ждал верности и преданности больше, нежели любви. Всё это не могло закончиться хорошои не закончилось. Отец так никогда и не признался, действительно ли юную королеву застали с любовником, или это были лишь невинные объятья, но Эстебан не простил. Он сам до сих не позволял себе любовниц. Единственный случай был связан с моей кузиной Викториейон влюбился в неё по-настоящему, но даже в этом случае сам разорвал отношения, вынудив родителей кузины увезти её из Галлии. Как можно дальше. С глаз долой, из сердца вон.
Мать при очередном визите проговорилась, что Виктория вышла замуж в Славии как-то очень стремительно, и это убедило сплетников, что никакого романа у неё с королём не было. Но я-то, будучи прямым участником тех событий, точно знала: был роман. Главное, что матушка ни о чем не узнала. И мою роль во всем этом безобразии удалось скрыть, как ни удивительно. А иначе бы уехала я в монастырь на несколько месяцев раньше.
Славное было время!
Интересно, смогу ли я сбежать? Из монастыря, ясное дело, невозможногоры кругом, пешком далеко не уйду. А вот по дороге домой И, главное, куда бежать-то? Во Франкию или в Славию? Славия ближе, а во Франкии безопаснеетам отец меня долго не сможет найти. Может быть, даже год. Больше-то вряд ли. Кирьян Браенгодин из лучших Охотников Галлии, от него не спрятаться.
Ни в чем не уверенная, я всё же подготовила мужской костюм. Я брала его с собой, спрятав под двойным дном сундука. Он был почти впору, только рукава рубашки теперь едва прикрывают локти, да брюки облегают бёдра, а раньше были довольно свободные. А то, что короткив сапогах не заметно.
За мной прислали карету вечером: всё, как я и рассчитывала. Отец слишком занят, чтобы забрать меня лично, а мать не стала утруждаться. Её, наверное, можно понять: дорога нелёгкая, а в горах и вовсе труднопроходимая. Растрясёт все внутренности. Я и не ждала, что она приедет: за четыре последних года она приезжала ко мне ровно четыре разав день моего рождения. Тётя Милослава и то навещала меня чаще, а уж отец бывал в монастыре едва ли не раз в месяц. Один раз даже королева приехала, тётушка Эллисия. Мы с ней были друг к другу равнодушны, поддерживая вежливый нейтралитет. Но в день шестнадцатилетия она привезла мне подарки: во Франкии девушки в этом возрасте становятся совершеннолетними. На самом деле мне было очень приятно её внимание, особенно учитывая, что подарок она вручила весьма практичныйкрасивый кошель, в котором приятно звенели новенькие золотые монетки. Благодаря тётушке Элиссии у меня теперь имелся стартовый капитал. Мама, к слову, на все дни рождения дарила мне драгоценностине спорю, красивые и дорогие, но совершенно не практичные. Носить их в монастыре не положено, продать выгодно не выйдет. Отец и вовсе ничего не дарил, обещав придумать что-нибудь позже.
Карету сопровождали два охранника: дюжие молодцы, принявшиеся сразу строить глазки провожающим меня монахиням. Это люди материничего удивительного. Отцовские такого не позволяют. Я надела брюки и сапоги под длинную плотную юбку. Поверх рубашки натянула корсаж и пелерину до пояса. Выглядит, наверное, нелепо, особенно если учесть, что в Галлии какое никакое, а лето, но зато так легко скинуть лишнее!
Мой полупустой сундук закинули в багажный ящик, меня закинули в карету, и мы тронулись. Мне жаль прощаться с настоятельницей и сёстрами-наставницами. Они все прекрасные женщины, я горжусь знакомством с ними. Но монастырь я покидаю с лёгким сердцем: за четыре года он мне опостылел, как как овсяная каша на воде по утрам! Вроде бы съедобно, полезно, хорошо для кожи лица и фигуры, но я её ненавижу! Хочу омлета! Пышного, белого, ароматного, с кусочком помидора и зелёным горошком!
В животе громко заурчало, а рот даже от воображаемого омлета наполнился слюной. Я высунулась в окно и окликнула охранника:
Любезный, а на обед остановка будет?
А нужно? широко улыбнулся весьма привлекательный молодой человек в синей с золотом форме королевского гвардейца.
Вы знаете, что на завтрак в монастыре? полюбопытствовала я. Овсянка! Каждый день! Из года в год! Овсянка!
Ваша светлость, вы героиня! приподнял широкополую шляпу с пером гвардеец. Я бы помер, если бы меня каждый день пичкали кашей. Мы остановимся у первого же приличного трактира!
Я довольно откинулась на сиденье.
Трактир! Мясо! А если очень повезёти что-нибудь сладкое. Пудинг, к примеру, политый вареньем или ватрушка или даже имбирный пряник! А где-то на свете есть засахаренные орехи, яблоки с мёдом и корицей, настоящие пирожные с кофе и, о чудо, даже конфеты! А в Славии пекут блинчики Решено! Бегу в Славию, к блинчикам. Во Франкии всякую гадость едят: улиток, моллюсков и даже лягушек и змей. Я там с голоду загнусь.
Я позволила себе размечтаться. Кролик! Тушёный кролик! Горячий белый хлеб с хрустящей корочкой! Ореховый крем-суп! Нежная морская рыба в грибном соусе! Пирог с олениной! И колбаса, конечно же, колбаса! В монастыре кормили довольно обильно, но очень просто. Мясо или птицу давали лишь два дня в неделю. Рыбы вовсе не былооткуда ей в горах взяться? До реки далеко, да и кто ловить будет? Тем более, столько, чтобы накормить всех учениц и послушниц! Овощи, хлеб, салаты и супы, иногда орехи и фруктывот и весь рацион. Никаких изысков, вроде морских гадов или запечённых в сдобном тесте рябчиков никто никогда не предлагал.