То есть я могу прямо сейчас
Оглядываюсь и снова улыбаюсь.
Я могу!
Прямо!
Сейчас!
Встаю, делаю несколько шагов вперед, назад, обхожу вокруг единственного дерева посреди огромного поля скошенной мягкой травы и понимаю: ошейник не подает признаков жизни.
В голове сразу же начинают роиться тысячи разных мыслей. Одна, вторая, третья. Тысячи и тысячи вариантов развития событий, почему ошейник не ударяет током, даже когда я отхожу довольно далеко от дома и практически подхожу к морю.
И одна оформляется огромным рекламным транспарантом, как единственно верная: Стефан ОТКЛЮЧИЛ ошейник, и меня ничего не ограничивает в передвижениях по острову!
Черт, да это самая прекрасная новость за всю мою жизнь и за всю неделю моего здесь пребывания. По коже бегут мурашки от удивительного открытия. Я снова вижу краски жизни, снова ощущаю прекрасный йодистый запах соленого моря, меня радует ветер и солнце.
Перистые облачка на небе сложились в причудливый узор, чтобы сойтись на горизонте с бескрайними морскими просторами. И их легкость сейчас напоминает мое состояние. Я ощущаю безбрежностьединение с природой, потому что также свободна и легка.
Увязая босыми ногами в песке, добредаю до кромки воды и мочу ноги, улыбаясь как сумасшедшая. Умыв лицо соленой прохладой жду, что ветер высушит соль на коже, позже стянув ее, - еще одно доказательство того, что я не стала безмолвной куклой, а на самом деле жива - ЖИВА!
Украдкой оглядываюсь на дом и тут меня осеняет. Я даже готова себя ущипнуть: ну почему она не пришла мне в голову раньше?
Стряхнув налипший на ступни ног песок, стрелой мчусь к дому, огибаю его по дуге, не заходя внутрь. К слову, впервые вижу этот замок снаружи: Стефан привез меня сюда ночью и все, что я могла увидеть и понять тогда сложилось только в один причудливый узор света и стекла. Дом огромен, он весь состоит из полупрозрачных углов, и я начинаю сомневаться, что меня не заметят изнутрикто знает, где сейчас находится Стефан с тем, кто прилетел к нему на вертолете?
По привычке трогаю рукой ошейник, боясь, что он может подать признаки жизнивсе же я значительно далеко от своей комнаты. Все инстинкты просто вопят о том, что нужно вернуться обратно, не гневить Стефана, не провоцировать его на жестокость.
Но я не могу. Я жажду свободы. Во мне сейчас бьется только одно слово: ПО-БЕГ. ПО-БЕГ. Даже перед глазами начинают мелькать черные мушкипризнак сильнейшего напряжения. Не уверена, что все получится, но не попробовать нельзя.
Небольшой одноместный вертолет стоит посередине асфальтовой площадки, прямо в оранжевом светоотражающем круге. Дверца его призывно приоткрыта, демонстрируя темное нутро, как у рыбины на продуктовом рынке.
Оглядываюсь, затаив дыхание. Из дома слышны звуки голосов: Стефан спорит на повышенных тонах с каким-то мужчиной, видимо, пилотом.
Чуть пригибаюсь к земле, подражая спринтерам на марафоне, подбираю юбку платья, чтобы не мешала, и, что есть силы, бегу к железному монстру. Ветер свистит в ушах, волосы бьются позади о спину, но сейчас меня может остановить только пулянастолько серьезно я настроена сбежать. Особенно сейчас, когда вижу, что это возможно.
Все оцепенение последней недели, которое было похоже на один ужасный слезливый и страшный фильм, сошло с меня, как скорлупа со сваренного яйца. Словно свежий воздух, солнце, запах моря дали мне сил к противостоянию тирании Стефана.
Даже не пытаясь уследить за сбившимся дыханием, сердцем, что колошматится так, будто прямо сейчас пробьет грудную клетку, прячусь в три погибели за креслом, с другой стороны от двери. Места ужасно мало, но мне везет: в кресле валяется куртка, которую я набрасываю сверху, себе на спину.
Делаю это вовремя: звуки спора становятся громче, ближе. Незнакомый мужской баритон буквально кричит на Стефана, но ответов от него не слышно. Или он молчит, или говорит в своей излюбленной манере: сприщуром, понизив голос, чтобы сказанное обрело бОльший вес.
- Ты должен снять свою кандидатуру!снова говорит мужчина, усаживаясь в кресло пилота.Ты сам знаешь, что не предназначен для всего этого.
- А вот это уже позволь мне самому решать, - ухмыляется Стефан и я практически вижу, как после своих слов он картинно поправляет упавшие на лоб волосы.Предназначен или нет. Тем более, что это всего лишь дело времени.
Тут же повисает молчание. Гнетущее, раздражающее от того, что я не понимаю, что происходит. Но зажимаю рукой рот и нос, чтобы ни звуком, ни писком, ни малейшим колебанием воздуха не выдать свое местонахождение.
- Ты - мужчина в кресле пилота заметно озадачен. Слова Стефана выбили его из колеи, и дальнейшее звучит из его уст сипло и глухо.- Нашел?
11. Клэр
Вместо ответа Стефан захлопывает дверь вертолета. Маленькая кабинка сотрясается.
Пилот заводит двигатель, я слышу шум лопастей, ощущаю вибрацию, сначала легкую, потом все сильнее и сильнее, а потом хватаюсь за спинку кресла, потому что вертолёт резко кренится вбок, поднимаясь в воздух. Уши закладывает от неожиданной смены положения, но я не верю себе. Неужели я смогла сбежать? Выпутаться из этого сексуального плена? Мне хочется даже посмотреть вниз, чтобы в последний раз увидеть Стефана. Это странное и очень нелогичное желание после всего, что он сделал, но я ничего не могу поделать со своим сердцем.
Мы набираем высоту, и вдруг происходит то, чего я совсем не ожидаю: ошейник подает признаки жизни.
Сначала легкое покалывание участка на шее, потом сильнее и сильнее. Я хватаюсь за него, пытаюсь пропустить сквозь него пальцы, чтобы удержать удавку, что сжимается быстро и немилосердно, но безрезультатно.
Чччерррт.
- Это что еще такое? Ты кто?я практически не слышу этого голоса, не вижу ничего: от боли у меня мутнеет в глазах, воздуха не хватает.Блять, ты откуда тут?
Я хриплю и пытаюсь показать вниз, на остров. Это мне мало удается: в голове каша, руки и ноги ватные, меня трясет и подкидывает, в глазах мутнеетошейник сжимает горло стальной хваткой, даром что это кожа.
- Сук@ Стеф, - рычит мужчина, и я проваливаюсь в темноту. Но даже она не дает покоя страшными всполохами боли и горя. Кусаю губы, кажется, до кровичто-то течет по подбородку, шее, стекает к груди.
Ба-бах!
Мое тело подкидывают в воздух.
После непродолжительного полета в пустоте я чувствую чужие прикосновения, слышу какие-то крики, но ничего из этого меня не волнует. Ошейник перестал душить, теперь только чешется место ожога от тока, и я теряю сознание.
- Ты ответишь за это!орет Стефан, но я не знаю и не хочу знать к кому обращены эти слова. Очень надеюсь, что никогда не выйду из этой темноты.
12. Стефан
Я подхожу к своей вертолетной площадке и вижу того, кто решил почтить своим присутствием мой скромный личный остров.
Он снимает шлем, поправляет волосы и ухмыляется мне улыбкой, так похожей на мою.
- Не ждал?
Молчу и скриплю зубами.
- Не ждал, - смеется он. - А вот я решил навестить родного братца, узнать, как у него дела.
От всей души жалею, что не прихватил из гардеробной свой верный «глок», пистолет 45-го калибра.
Алан снимает летную кожаную куртку и кидает ее на сиденье вертолета. Оправляет мятную рубашку-поло и протягивает мне руки в псевдодружелюбном жесте.
- Что, даже в дом не пригласишь?ерничает он.А ведь я летел к тебе, можно сказать, с другого конца света. Знаешь, как было тяжко пересилить себя и сесть в вертолет? Знаааешь, что я говорю. Ты им пользуешься чаще, чем автомобилем.
Разворачиваюсь и иду в дом, даже не сделав ни единого жеста, не показав, что хочу придушить его прямо здесь. Иду, а сам думаю о том, смогу ли его пристрелить тут, быстро закопать под деревом и схоронить концы его присутствия здесь? Идея кажется заманчивой и прекрасной, но ровно до тех пор, пока Алан не подает признаков жизни прямо за моей спиной:
- Даже не думай так просто избавиться от меня: я предупредил куда лечу. Оставил точные координаты.
Хрустальная мечта о братоубийстве тут же лопается с легким звоном.
Я захожу в летнюю кухню, достаю себе из холодильника воду, наливаю, добавляю лед. Алану не предлагаю, хотя вижу, что тому жарко, у него даже чешуйки проступают на щеке возле уха. Как всякий обычный человек, от жары он начинает нервничать, и повышающаяся температура тела толкает его на конфликт.