Вот бы он по-прежнему был рядом, а его пальцы переплетались с моими так, чтобы мое сердце билось сильнее. Но уже поздно, и Лори забеспокоится, если я не появлюсь. Я стряхиваю с себя затянувшиеся воспоминания о парке и поворачиваю дверную ручку.
Бросаю ключи на до сих пор не распакованную коробку у входа. Множество одинаковых коробок, поставленных друг на друга, расставлены по всей квартирев зависимости от того, какую комнату теоретически займет их содержимое. Теоретически, потому что содержимому еще нужно выбраться из коробок и снова начать выполнять свои функции в качестве светильников или предметов интерьера. Теоретически, потому что мама и Лори явно ждут, когда я все распакую, как-никак именно я одна дома целый день, но я опровергаю их предположение. Опровергаю то, что я единственная, чья жизнь «поставлена на паузу», кто пробирается сквозь липкую тяжесть летней жары по направлению к осени, когда школа затянет меня обратно в привычный круговорот жизни.
Я пинаю коробку, но тут мое настроение улучшается: мне в голову приходит мысль о том, что распаковка вещей даст мне возможность проводить больше времени со Стивеном. Я почти обернулась, чтобы удрать, и едва не задохнулась, понимая, что я ведь и вправду хотела удрать постучаться к Стивену и попросить у него помощи, чтобы извлечь из коробок белье, но окрик Лори останавливает мое головокружительное бегство.
Эй, незнакомец!
Резко обернувшись, я подавляю свой импульс и спешу в гостинуюи все лишь для того, чтобы обнаружить, что Лори сидит, свернувшись, как кот, на спинке дивана. Рядом с ниммальчик, которого я вижу впервые. Получается, окрик брата был обращен вовсе не ко мне. Как только я вхожу в комнату, мальчик поднимает головулицо у него открытое, улыбающееся, но, едва заметив меня, мальчик складывается, точно коробка оригами.
Гм привет.
Я пытаюсь улыбнуться незнакомцу, но он избегает моего взгляда.
Лори соскальзывает со своего насеста и устраивается рядом со скрытным мальчиком.
Шон, это моя сестра Он смотрит на меня, его рот искривляется в усмешке. И как мы теперь тебя называем?
Джо да чего там, зови меня просто Элизабет.
Я устала напоминать всем подряд, что хотела изменить свое имя в ту самую минуту, когда мы переехали: это были знаки того, что без переезда мы бы просто не выжили. Я могу быть Элизабет для простоты обращения, но клянусь, что на бумаге я всегда буду Джо.
Кривая усмешка Лори становится шире.
Шикарно. Значит, Шон, познакомься с Элизабет. По крайней мере, так ее зовут сегодня.
Негодяй, говорю я и плюхаюсь на стул.
Стул стоит рядом с тем местом, где сидит Шон, и ровно в ту секунду, когда моя задница шлепнулась на сиденье, он отпрянул, словно он черепаха, а диванпанцирь, куда он пытается спрятаться. Мальчик что-то бормочетвидимо, приветствие.
Я тоже рада познакомиться.
Мой тон резче, чем следовало бы, но меня бесит, что Шон ведет себя так, словно я вторглась в его пространство, хотя это он сидит на моем диване. Лори мечет в меня дротики свирепых взглядов.
Шон живет в 5С, поясняет брат. На два этажа выше, через одну квартиру от нас. Мы все время натыкаемся друг на друга, когда достаем почту из ящиков, вот я и подумал, что надо познакомиться с одним из соседей.
Лори улыбается одной из тех улыбок, что только он может себе позволить, и Шон слегка распрямляется.
Кстати, вы можете стать добрыми приятеля ми. Лори взял происходящее под свой контроль и теперь режиссирует спектакль с мастерством профессионала. Мы с Шоном заговорили, потому что он таскает с собой вот это.
Я только теперь замечаю, что Лори держит в руках комиксон машет им передо мной. Шелест страниц заставляет Шона поежиться, и теперь я отчасти проникаюсь к нему симпатией. Он выхватывает книгу из небрежных лап Лори.
«Сказания», замечаю я, пытаясь улыбнуться Шону. Хорошая серия. Vertigo печатает много всего интересного.
Он вроде бы улыбается в ответ и что-то бормочет, но в ту же секунду срывается с дивана и мчится к выходу. Лори следует за ним, и я слышу, как брат прощается, открывая и закрывая дверь.
Что это было? спрашиваю я, когда Лори вразвалочку входит в комнату и в полный рост вытягивается на диване.
Ты о чем? переспрашивает брат.
Почему он так внезапно ушел? уточняю я, а сама думаю: неужели я произвожу такое ужасное первое впечатление?
Он извинился и сказал, что ему нужно идти на обед, отвечает Лори. Разве ты не слышала?
Я не слышала ничего из сказанного Шоном и хотела бы знать, как это Лори удалось так быстро приноровиться к секретному языку полутонов, которым пользуется наш сосед сверху. Но Лори наделен даром завоевывать людей. Впрочем, это работает далеко не всегда.
Славный, правда? спрашивает Лори, разглядывая потолок.
Я замечаю, что он подмигивает, и внутри у меня все сжимается.
Не могу сказать, что Шон показался мне славным. Я вообще едва ли его запомнила. Вроде бы у него черные волосы, он худой, но не костлявый. Он слишком старался слиться с нашим диваном, чтобы я могла хорошенько оценить его внешность.
И он любит читать, произносит Лори. И за это ему дополнительные очки. Думаю, теперь я буду чаще ждать почтальона
Ладно тебе, Лори, перебиваю я. Ты ведь даже не знаешь, сам-то он
Я осекаюсь, но слишком поздно. Легкомысленный румянец сходит со щек брата. Он садится, перекидывая ноги через боковой валик дивана и глядя прямо на меня.
У меня перехватывает горло, но я с трудом проговариваю:
Я не хотела Извини.
Я не хочу, чтобы у меня выработался такой рефлекс запрещенного удара. Когда я позволяю страху одолеть меня, я начинаю себя ненавидеть. Я реагирую, как побитая собака: стоит ей увидеть швабру, как она вздрагивает и рычит.
Брат выжидает, и еще одну безмолвную минуту я сижу в луже собственной вины.
Извини, повторяю я снова.
Забудь.
Дверь в квартиру распахивается. Мы с Лори вскакиваем. В гостиную вваливается мама.
Я дома! И я принесла поесть!
Она показывает на пакеты с китайской едой на вынос. Кажется, она скупила целый ресторан.
Лори с радостными воплями бросается к маме. Мгновенно вытащив коробки с едой, мы устраиваем пикник на полу гостиной. Мама просит прощения за то, что вечно отсутствует, но, судя по тому, как она сияет, ей очень нравится новая работа. Лори болтает о школе, а когда он упоминает о Шоне, я лукаво ему подмигиваю. Он бросает на меня лучезарный взгляд, и я знаю, что прощена. Когда мама с братом спрашивают меня, как прошел мой день, я прошу прощения за то, что не распаковала вещи и упоминаю о том, что бродила по парку. О Стивене я не говорю. Кое-что из сказанного им в парке все еще мчится по моим венам, идеально двигаясь в одном ритме с моим сердцебиением.
«Я держу это при тебе».
Мне нужно, чтобы это было именно так. Я не готова к тому, чтобы подпустить сюда кого-то еще. Поэтому я молчу, пока Лори и мама обрисовывают свои жизненные планы. Мы не говорим о Миннесоте. Не говорим о папе. И где-то между пельменями цзяоцзы и свининой мушу мы на пару часов становимся семьей.
Уже за полночь, но я не могу заснутьзато теперь я знаю, что в Нью-Йорке мапо тофу куда острее, чем миннесотский вариант того же блюда. Хотя у меня урчит в животе, я вовсе не против того, чтобы в одиночестве бодрствовать у себя в комнате. Нам досталась тихая квартира, но я все-таки слышу звуки городаоживленного и деловогодоносящиеся снизу, с улицы. Я думала, что в Манхэттене одним из источников раздражения для меня как раз будет отсутствие тишины, но, как выяснилось, мне нравится постоянный гул человеческой деятельности. Он напоминает мне о часах, которые никогда не нужно заводить; их шестеренки всегда вращаются, всегда поддерживая движение жизни в надлежащем ритме.
Бессонница также не тревожит меня, потому что я думаю о Стивене. Я лежу на спине, уставившись в потолок над кроватью; тамкарта звездного неба, которую я взяла в чикагском планетарии во время семейных каникул, когда мне было десять лет. Но я не смотрю на звезды, как это обычно бывает, когда я пытаюсь уснуть. Я прокручиваю свой день в голове, оживляя в памяти парк, прохладное прикосновение Стивена, от которого по всему моему телу разливается тепло, тембр его голоса, ослабляющий мою тревогу из-за того, насколько незнакомым оказался для меня мой новый дом. Это лучший день из всех, что были в моей жизни. Я хочу быть там снова, и снова, и снова.