По мере приближения к трону я всё отчётливее видела лицо отца. Впалые глаза и щёки, седые виски, глубокие морщины по всему лицу, болезненный цвет кожи, казалось, что он все эти годы не видел солнца.
Он смотрел на нас, словно на привидения, словно мы вернулись с самой преисподней.
Леонор, сидевшая слева от мужа, тоже была крайне удивлена и напугана и, скорее всего, больше переживала, что сейчас всё идёт не по плану.
Ваше Величество, поклонилась Жозефина, когда мы дошли до них.
Император никак не отреагировал. Его глаза бешено бегали от меня к дочери, и, казалось, Луи был единственным человеком, которого узнал отец.
Соскучился, Император Кристофер? язвительно сказала я, что замер? Я встала рядом с ним. Поданные ждут начало бала.
Не дождавшись его ответа, я повернулась на гостей и громко сказала:
И пусть начнётся бал!
Тут же заиграла музыка и начался вальс. Я стояла по правую руку трона отца, как и подобало наследнице. Жозефина стояла рядом со мной.
Катрин, дочка, подошла мама, это ты?
Да, Ваше Величество, сильно плакали по мне? холодно спросила я. Не прошло и полгода, а вы устраиваете пышный бал, как будто ничего не случилось.
С тобой, как и прежде, невозможно разговаривать! фыркнула она. Я думала, ты повзрослела, а ты всё та же взбалмошная девчонка! Леонор развернулась и отправилась разговаривать с другими гостями.
Мам, шепнула Жозефина, я хотела заговорить с бабушкой, познакомиться, но она даже не взглянула на меня.
В этом вся она, кивнула я, не бери в голову.
Сестра, к нам подбежал Эрик и поцеловал мою руку, я не верю, что ты жива!
Жива, кивнула я, уже примерил корону?
Не говори глупостей, я даже думал, что после того, как отец оставит трон, передать всю власть парламенту. Какой во мне смысл?
Это пока, потом вошёл бы во вкус.
Катрин, с укором посмотрел на меня брат. Ваше Высочество, он поцеловал руку Жо-жо, ваша мечта сбылась?
Да, Ваше Высочество, кивнула она.
Все августейшие особы подходили, выказывая почтение. Наигранно радовались нашему чудесному спасению и восторгались красотой и учтивостью Жозефины. Девушки-танцоры сливались в нежно-розовое безумие, разбавленное чёрными фраками юнош.
Ничего не изменилось за эти пятнадцать лет: те же стены с фресками и полы из мелкой мозаики. Оркестр на балконе и «сливки» общества, расхаживающие с бокалом шампанского.
Я приказала, чтобы вам подготовили комнаты, как будто между прочим сказала Леонор, подойдя в очередной раз к нам.
Спасибо, но нам на троих достаточно одной.
Это неприемлемо, чтобы взрослая дочь спала в одной постели с матерью.
Во-первых, мы любим своих детей и не селим их подальше от себя, а во-вторых, я не оставлю дочь без присмотра в этом осином улье.
Тебя не было пятнадцать с лишним лет, резко высказалась мама, а ты вместо того, чтобы проявить уважение, продолжаешь грубить! Ты вообще не поддаёшься воспитанию!
Мадам Леонор, усмехнулась я, мой характерваших рук дело.
Ни разу не приехала, не навестила родителей! Неблагодарная!
А вы? Ваше Высочество! Тоже не жаловали своим вниманием. Совсем неинтересно было посмотреть на внуков? Или как мы живём? А может, меня муж обижает, а я осталась совсем без защиты вне стен родительского дома
Хватит! Не желаю больше продолжать этот бессмысленный разговор, сказала Леонор и, развернувшись, отошла.
Хоть в чём-то мы сходимся.
Мам, шепнула Жо-жо, если не хочешь тут оставаться, то мы можем уехать после бала.
Нет, моя птичка, я обещала показать тебе за́мок.
Отец поглядывал на меня испуганным взглядом.
Это точно ты сделал, буркнула я себе под нос.
Я не сомкнула глаз, находясь в родительском доме. Мне постоянно мерещились шаги и шорохи. В мучительном ожидании утра ночь показалась бесконечной.
Жо-жо, шептала я, гладя её волосы, если хочешь посмотреть за́мок, то лучше встать пораньше, пока все спят.
Да, мам, встаю, поднималась она, потирая глаза.
Вы куда? Луи открыл правый глаз.
Мыи ты в то числеидём смотреть портреты древних императоров.
Без меня, пробурчал муж, натягивая на себя одеяло.
Пап, ты их уже видел? оживилась дочь.
Нет, птичка моя.
Ты же здесь был, недоумевала Жо-жо.
В то время мы с твоей мамой были не настолько дружны.
Почему? удивилась Жозефина, разве вы не были влюблены друг в друга, когда поженились?
Не совсем, пробурчал муж.
Как понять?
Луи!
Вы что раскричались? Он поднялся. Я говорю про то, что с каждым годом люблю твою маму всё сильнее и сильнее.
Тогда ты обязан пойти, тянула его за руку Жозефина.
Понял-понял! Две командирши на меня одного, бурчал себе под нос Луи. Хорошо, что у меня есть Доминик, мой сладкий мальчишка.
Да все уже заметили, что его ты любишь больше, чем меня, обиженно сказала дочь.
Поторопитесь, улыбалась я, здесь нельзя опаздывать на завтрак.
Пап, ты бы хоть для приличия сказал, что это не так, продолжала давить на отца Жо-жо.
Это не так, ответил Луи одеваясь.
Спасибо, процедила она в ответ. Мам, а это платье не слишком официальное для обычного завтрака? Жо-жо разглядывала в зеркале свой тёмно-синий наряд.
Нет, моя птичка, я помотала головой, заделывая ей волосы на затылке, ты наследница трона, и все должны восхищаться тобой, а не кидать скабрёзные замечания за спиной. Но чтоб тебе спокойней было, улыбнулась я, я тоже отвыкла от такой одежды, поправила тёмно-бордовое бархатное платье, которое туго стягивало мою талию, напоминая мне об осанке, и струилось широкой юбкой прямо к полу. От плеч спускалась накидка, вышитая золотом.
Мам, они потрясающие, дочь рассматривала старые фрески.
Я провела Луи и Жозефину в самую старую часть замка, где хранились самые древние картины, на которых были изображены правители прошлого. Статные портреты, высотой от пола до потолка. Рассматривать их можно только на расстоянии.
Осторожно, я остановила Жо-жо, когда она хотела прикоснуться к ним, очень нежная штука.
Мам, этому портрету тысяча лет? изумлялась дочь.
Да, кивнула я.
Ух ты, по мне даже мурашки пробежали.
Птичка моя, я понимаю, что ты можешь просидеть весь день тут, но я сегодня много всего хочу вам показать. И до завтрака хотела проверить, всё так же ли круты своды крыши, как прежде
Мы на самый верх заберёмся?
Да. А ещё сегодня планировала спуститься в город, показать библиотеку и познакомить с тётушкой Фазилет.
С той самой? Жо-жо открыла рот, пойдём сейчас?
Нет, у неё много работы, она будет ругаться. После ужина сходим.
Я еле открыла дверь, ведущую на крышу, видимо, кроме меня, никто не смазывал петли все пятнадцать лет.
Катрин, ты куда? испугался Луи, когда я смело зашагала по парапету.
Вам сюда нельзя, обернулась я, стойте у входа.
Остановившись посередине, я скрестила руки на груди и стала всматриваться в даль. Ветер обдувал моё лицо, и подол моей накидки плавно танцевал, повинуясь ему.
Я́бин не изменился: всё те же узкие мощёные улочки, ещё горящие фонари в полумраке утра, уже доносящийся запах свежей выпечки. На центральной площади, рядом с собором, стояла высокая ёлкасимвол Рождества и Нового года, новой жизни, которую все ждут и в которую верят.
Люди думают, что заходят в Новый год, как в новую пустую комнату, закрывая за собой дверь в прошлое. Но это не так: наше прошлое всегда следует за нами. Как бы ни хотелось забыть, отпустить, спрятать в самый дальний ящик, оно всё равно неотъемлемая часть нашей жизни и делает нас такими, какие мы есть в настоящем. Закалёнными и сильными или слабыми и сломленными. Или стойкими и отважными для окружающих, но с большой кровоточащей дырой в душе.
У подножья за́мка стоял заколдованный Я́бин. Волшебный, время было не властно над ним.
Мам, ты не боишься? ворвалась в мои мысли дочь.
Нет, усмехнулась я, идя обратно к ним, я часто тут бывала, играла на флейте. Говорят, что мою музыку слышали даже ближайшие дома.
Ух ты! Хотела бы я тут пожить
Нам пора, сказала я, не зная, что ответить дочке.