Как такое вообще возможно? задумался Динь.
Тут талант нужен. Я уставилась на домовенка. Он снова закружился в танце. Ты когда-нибудь слышал о том, чтобы старейшины жили в нашем мире?
Динь остановился и взглянул на меня.
Нет.
А о том, чтобы старейшина вдруг решил обнаружить себя?
Домовенок покачал головой.
Никаких предположений.
Ты ведь не стал бы меня обманывать?
Нет, ухмыльнулся Динь. У тебя же премиальный аккаунт на «Амазоне».
Я фыркнула.
Приятно знать, чем именно можно заслужить твою преданность. Я отошла от стола и направилась к рюкзаку. Кстати, пока ты дрых, тебе тут посылки пришли. Я положила их на табуретку у двери.
А! Динь взмыл в воздух. Так чего же ты молчала? Он устремился было в гостиную, но остановился рядом со мной. Но с тобой точно все в порядке? Ты не умрешь во сне? Ведь обо мне же никто не знает, а значит, и искать не будет, а все зефиринки из «Талисманчиков» я уже съел.
Я негромко рассмеялась и покачала головой. О Дине не знала ни одна живая душа, даже Вэл. Каждый раз, когда ко мне кто-то приходил, брауни прятался.
Все в порядке. Побаливает немножко, но на этот случай мне дали таблетки. Так что я приму душ и, пожалуй, лягу поспать.
Сейчас же только четыре часа.
Когда я пришла, ты дрых без задних ног, так что кто бы говорил. Я выудила из переднего кармана рюкзака пузырек, вытряхнула из него одну таблетку и запила шипучкой из холодильника.
Смотри не привыкни. Мне как-то не хочется оказаться под одной крышей с наркоманкой, потому что потом ты перейдешь на более сильные стимуляторы и кончишь тем, что подсядешь на соль для ванн и обглодаешь мне лицо. С этими словами брауни вылетел из комнаты.
Динь Динь странный.
Пока я брела в спальню, мимо меня пролетел Динь в обнимку с куклой-троллем какой-то психоделической расцветки. Динь их коллекционировал, и, положа руку на сердце, мне совершенно не хотелось знать, что он с ними делает.
Оказавшись наконец в спальне, я поставила шипучку на тумбочку и включила ночник. И если в комнате у меня обычно темно, то обстановка была самая что ни на есть яркая: наволочки цвета фуксии, темно-фиолетовое одеяло из шенили, в изножье кроватирозово-голубая скамеечка в «огурцах». Даже два комода и тумбочка были голубые.
Раз уж мне, в отличие от Вэл, не идут яркие цвета в одежде, я старалась окружать себя ими в интерьере.
Я разделась, бросив вещи кучкой у дверей в ванную, вход в которую был из спальни. Слава богу, ванн у меня две, потому что во второй, в которую можно было попасть из коридора, Динь любил плескаться, как в бассейне. Моя же была роскошной и скромной: мне нравилась старинная ванна на львиных лапах и карниз для шторы.
Я включила воду погорячее, насколько могла вытерпеть, проверила, не сползла ли повязка, прикрывавшая швы, и встала под струю, от которой шел пар. Едва вода коснулась кожи, я издала вопль блаженства. Как будто не мылась несколько дней.
Вода окрасилась в густо-розовый цвет, потом стекла: я смыла засохшую кровь. Дважды вымыла голову и, стоя под душем, медленно припоминала все, что случилось прошлой ночью.
Я шлепнула себя по щекам, но в душе моей росла горечь, и в горле стоял ком. Крепко зажмурилась, так что заболели глаза, я старалась не расплакаться.
Я не плакала с той ночи, когда убили моих приемных родителей, с той самой ночи, когда убили Шона. Тогда я пролила столько слез, что, наверно, на всю жизнь хватило бы. А этот выстрел будто бы вскрыл тупым ножом мои старые раны. Уж не знаю, почему так, разве что как напоминание о том, что человек смертен. Но я снова видела, точно наяву, мертвые глаза Холли и Эдриана, так ясно, словно стояла над их телами. И как покрывается мертвенной бледностью лицо Шона
Я коснулась символа свободы, вытатуированного у левого бедра, повернулась к струе воды спиной и заставила себя дышать ровно и глубоко, пока ком в горле не исчез и не поблекли образы той черной ночи.
Когда я вылезла из душа и вытерлась, боль в животе почти утихла, но тревога, сопровождавшая воспоминания о том, что случилось в ту ночь, никуда не делась и лишь окрепла. Меня терзало дурное предчувствие. Я вышла в прохладную спальню. По городу шастает старейшина и черт знает что творит, а я спать улягусь?
Еще не было и шести, но кровать так и манила к себе. Я покосилась на комод и оглядела ножи, аккуратно выложенные рядком. Они мало чем отличались от железных прутьев. У ножа лезвие тоньше, а благодаря рукоятке он удобнее лежит в руке.
Вцепившись в края полотенца, я раздраженно вздохнула. Я прекрасно понимала, чего мне хочется, но Дэвид задаст мне взбучку: он ведь до среды снял меня с дежурств.
Однако он не говорил, что я должна сидеть дома.
Я расплылась в улыбке и пошла к шкафу. Формально я работать не буду. Я просто выйду прогуляться вечерком, а если мне встретится эльф или даже старейшина, мало ли, что ж, я не виновата.
С этой мыслью я надела чистые джинсы и свободную футболку, которую Динь заказал для меня несколько месяцев назад. Футболка была черная, с пьяной феечкой. О чем Динь только думал, когда искал ее в Сети и покупал за мои деньги.
В ботинок я сунула нож и сверху прикрыла джинсами. Волосы собрала в пучок и заколола толстой невидимкой. Потом пошла на кухню, вынула из рюкзака учебники, чтобы не таскать с собой лишнее. Диня нигде не было видно.
Я подошла к закрытой двери спальни и постучала.
Динь!
Я занят! тут же крикнул он в ответ.
Я вспомнила куклу-тролля, которую Динь тащил к себе в комнату, и поспешно отогнала этот образ.
Я ухожу, слышишь?
Спустя мгновение дверь приоткрылась, Динь высунул голову в щель и спросил, прищурив светло-голубые глаза:
Ты же не собираешься работать?
Я покачала головой.
Просто хочу прогуляться. Что, в общем-то, отчасти было правдой. Я ненадолго.
Брауни поджал губки.
Я тебе не верю. Наверняка ты что-то задумала. Я же вижу!
Хочешь, я тебе пончиков куплю?
Динь широко распахнул глаза, и лицо его озарил детский восторг.
Правда? Купишь? Целую коробку? Все мне? И не надо делиться с тобой?
Я закатила глаза.
Да.
Из «Кафе Дю Монд»?
Да, вздохнула я.
Тогда вали отсюда и неси скорее пончики! Динь захлопнул дверь.
Всегда пожалуйста, пробурчала я и покачала головой.
Экономя силы, я доехала до Канал-стрит на трамвае и вышла на остановке под пальмой, надеясь, что не наткнусь на Дэвида. Никто, как он, так не умел заставить тебя почувствовать себя нашкодившим подростком. Я перешла через дорогу и направилась к Ройал-стрит. Небо затянули тучи, и в воздухе стояла сырость. Скорей бы уже похолодало.
Шагая к Французскому кварталу, я вспомнила про Зеленоглазого. Там ли он сейчас? И кто он такой? Как там, Дэвид говорил, его зовут?
И почему я вообще о нем думаю?
Хотя бьюсь об заклад: стоит Вэл его увидеть, как она тут же на него глаз положит (а дай ей волюи кое-что еще).
Для вечера четверга в Квартале было оживленно, но время шло, а эльфы все не показывались. Похоже, зря я это затеяла, но, с другой стороны, это ведь хорошо, верно?
Но как-то странно.
Наверно, виновата окутавшая город темнота, но мне казалось, что вокруг сгущается атмосфера, которую нельзя назвать безмятежной. Причем уже недели две, как я это заметила. И не только я, но и другие члены Ордена. Не далее как пару дней назад Вэл обмолвилась, что у нее такое ощущение, будто на город надвигается страшная буря. Я понятия не имела, чем на самом деле было вызвано это чувство, но не могла не думать о том, что оно как-то связано с эльфом, с которым я столкнулась вчера ночью.
Я бродила туда-сюда по Бурбон-стрит, где обычно тусовались эльфы. Раньше за это время я бы уже встретила минимум троих. Странно это все. И тревога только нарастала, холодила мои вены, точно ледяной дождь, который я так ненавидела на севере.
Тут я вспомнила про бар, на выходе из которого вчера заметила эльфа, направилась туда и едва не врезалась в старика.
Ой, извините! пробормотала я, обошла его, хотя он, по-моему, даже не заметил, что я чуть не сбила его с ног.
Завидев бар, я замедлила шаг. Снаружи он ничем не отличался от прочих баров на Бурбон-стритстремноватый, с обшарпанной мебелью, кишмя кишевший народом в разной степени опьянения. Обычно я в такие места стараюсь не заглядывать: терпения не хватает. Но сейчас глубоко вдохнула и зашла в открытую дверь.