И очень скоро обоих злодеев привели на площадку, где погиб славный Сын Зубра. Здесь до сих пор лежал опаленный камень с неба, и я объявил, что это новая реликвия для Священной пещеры. С размаху ударил небесным камнем сначала Серого Лисаи ничтожный охотник упал мертвым с разбитой головой. Хитрого Филина удар только оглушил, но это не имело значения. Тело Лиса и беспамятного Филина раскачали и сбросили с обрываи их быстро не стало видно в брызгах водопада, низвергавшегося с высоты.
Черная Кобылица с благодарностью посмотрела на меня. Глупая женщина, даже она догадалась, что я все понял. Надо будет уточнить, зачем она взяла одеяние у Зуба Оленя и чуть тем самым не погубила парня. Кажется, ее собственная одежда была еще мокрой, когда Черная Кобылица, выходя из леса, завязывала веревки. Постирала свои шкуры в одеянии Зуба Оленядо нашей хижины лень было идти переодеться. И решила воспользоваться моментом, пока с неба падают камни. Хотя ей я никогда не говорил, что не верю в Великого Духаона догадалась и не боялась второго солнца. Конечно же, она нарочно взяла дубину Серого Лисана всякий случай. Понимала, что я могу не поверить в смерть Сына Зубра от небесного камня. Но неужели она рассчитывала, что Зуб Оленя победит в состязании Хитрого Филина? Коварная глупая женщина, неужели она рассчитывала убить и ту скалу из мяса и костей?
В конце концов, очень жалко Сына Зубраславный был охотник. Но, получается, его смерть не была напрасной. Мы избавились от опасных врагов и раскола в племенитеперь оно забудет про тягу к людоедству, распаленную Серым Лисом. А вождем станет наш сын. Он знал, кто взял его одежду, но не выдал матьхотя в его возрасте своих уже не принято признавать Пора, пора изменить этот обычай. Небесный камень мне в помощь, надо только правильно растолковать по его расплавам послание Великого Духа
Сложное решение
Артур с опаской смотрел на жандармского корнета Смысловане начнет ли тот сгоряча лупцевать четверку ссыльных? Молодой офицер не производил впечатление уравновешенного человека, хотя руки пока не распускал. Рядовые жандармы, подметил Артур, в дороге тайком посмеивались над педантичным вечно хмурым корнетом и с удовольствием смаковали темную историю с дуэлью из-за какой-то крестьянкитак гвардеец оказался в жандармерии. Теперь они безмолвно злорадствовали, подмигивая другу.
Доктора бы задумчиво произнес Смыслов, глядя на безжизненное тело, застывшее на лавке у окна избы.
Вашбродь, на сто верст вокруг дохтуров нету, лениво откликнулся здоровяк ефрейтор Шилин, расправляя густые усы пшеничного цвета. Пока найдем, покойный сопреет. Преставился раб божий Максим Дубовскийзначит, на то господня воля. Таперича батюшка нужон, вашбродь.
Отставить пререкания! рявкнул корнет. Шилин, Мыльников, марш в деревню! Из-под земли достать медика! Петренко, Одинцовникого не подпускать к избе!
Секундочку, Михаил Нилыч! степенно обратился к Смыслову Лев Шульц, доставая бумажник и снисходительно поглядывая на щуплого жандармского офицера с высоты своего почти саженного роста. Соблаговолите выдать господину Шилину сии купюры-сдля организации похорон товарища Дубовского.
Корнет поколебался, но деньги принял и передал усатому ефрейтору. Артур ухмыльнулся шпильке меньшевика: скудных казенных кормовых и прогонных средств, выделенных на этапирование ссыльных, вечно не хватало. А тут еще непредвиденные расходы
Артур вздохнул и повернулся к покойному. На шее и на носу трупа темнели небольшие пятна, а корнет внимательно их разглядывал. Потом осмотрел ладони усопшего, тоже слегка испачканные золой.
Как будто душил себя задумчиво произнес жандарм. Как та унтер-офицерская вдова, что себя высекла. Неужели никто ничего не слышал?
Спали как убитые-с, вежливо пояснил Шульц. Устали, выпили немного-с.
Наслышан о вашей усталости, зло сказал корнет. Горланили тут: «Ко славе страстию дыша, в стране суровой и угрюмой», «Шилка и Нерчинск не страшны теперь, горная стража меня не поймала» Бежать не так просто, как в песне!
Михаил Нилыч, у товарища Дубовского не наблюдается признаков удушенияпосинения лица и странгуляционных борозд на шее, робко вступил в разговор Артур.
Не учите ученого, баронет! с презрением бросил жандарм. Воздуха вашему Дубовскому не хватало, он ворот пытался расстегнуть в беспамятстве. А вы, господа социалисты, дрыхли без задних ног!
Может, р-рвотой захлебнулся? слегка заикаясь, вставил свое слово Виктор Столбов, вытирая носовым платком розовую лысину.
Как же! насмешливо прохрипел с почетного места на печке старик Илья Ильич Лосев. Харчевались мы одним и тем же, а по части водочки Я за свою жизнь столько не выпил, сколько Максимка Дубовский. Да чтоб его своротило от пяти шкаликов на брата? Ни в жисть! Разве что хворь неведомая внезапно приключилась
С разрешения корнета Артур, надев перчатки, не без труда открыл рот покойного, запустил палец в глотку и доложил через минуту:
Чисто!
А вскоре жандармы привели древнего старика на деревянной ноге.
Бывший фершал, вашбродь! молодцевато доложил ефрейтор Шилин и с явным уважением в голосе пояснил: Ноги на крымской войне лишилсяпочитай, полвека назад. Говорят, пользует до сих пор деревенских.
Все с почтением посмотрели на еще бодрого ветерана и быстро раздели усопшего.
Чистый покойничек, ваше благородие! вскоре сообщил отставной фельдшер корнету. Ни ран, ни побоев, токмо махонькая царапина на персте указательном правой руки. Не иначе как внезапная сердечная смертьслучается такая, ваше благородие.
Едва деревенский лекарь вышел, ефрейтор ввел старуху с растрепанными волосами. Корнет не успел раскрыть рот, как бабка метнулась к покойному, глянула на четверку ссыльных и заголосила:
Порчу навели, христопродавцы! Один он был душою чист! А ты, казачий младший сын, первым Христа продал! Она указала на ухмылявшегося Лосева, спустившегося с печки. Ишь, расфрантился на старости лет, золотом обвесился! Перстень и серьга, поди, на полпудачисто цыган!
Вон! рявкнул корнет. Шилин, немедленно прекратить сей балаган!
Я думал, вашбродь, может, знахарка нам поможет, оправдывался ефрейтор, исполнив приказание.
Тут думаю я! отрезал офицер. Зовите деревенских, чтоб обмыли тело, гробовщика, батюшку. Дубовского сегодня же схоронить. Выезжаем завтра утром.
Смыслов сам проверил одежду покойного, вывернул все карманы. Нащупал что-то за подкладкой походного сюртука, тут же вспорол ткань и извлек лист бумаги. Артур стоял рядом и увидел несколько рядов цифр. Над ниминеумело нарисованный ключ, на котором было написано «К/Рыл-Д». Шульц вытянул шею, пытаясь лучше рассмотреть записку, но корнет положил находку в карман и молча вышел. С улицы тут же послышался крик с требованием прекратить перекурсудя по всему, жандармы никуда не торопились. Артур успел услышать, как они шептались между собой: дескать, корнет даже переночевать в доме не дает покойному, скорей хоронить, словно магометанина. А куда спешить?
Тяжело вздохнув, Артур отправился исполнять неприятную обязанность самого молодоговыносить ночную посуду. Поганое ведро стояло в кухонном закутке у печи, и там плавали сгоревшие обрывки. Артур удивился, заглянул в печь, немного покопался в золесначала ухватом, потом щепкой. Поиски оказались не напрасными: молодой ссыльный обнаружил еще несколько черных клочков сгоревшей бумагина вид таких же, как в ведре.
Его содержимое Артур вылил не в отхожее место, а за хлевом. Внимательно рассмотрел черные хлопья на траве и обнаружил, что один клочок, довольно прочный, до конца не догорел. Едва удерживаясь от приступа дурноты, Артур двумя палочками, словно пинцетом, поднял крошечный листок с обугленными краями и прочитал фрагмент: «ию дыш» Знакомое сочетание, и встречалось совсем недавно Но где? Вспомнить не получилось. Артур тщательно вытер находку об сухую траву, завернул в небольшой лист лопуха и спрятал в карман.
Едва вернулся в дом, корнет увел старика Лосева на допрос в другую избутам остановились жандармы. Покойного между тем положили в гроб, и старуха в черном платке читала псалмы.