Всю ночь я не мог уснуть от радости. «Как просто объяснить теорему Ферма», подумал я под утро.
Но радость моя оказалась преждевременной. День не заладился с самого утра. Сначала нас залили соседи сверху. Сидя в затопленной общей кухне, я понял, откуда у землян пошёл миф о всемирном потопеих залили соседи сверху. Вода сделала своё делокраска на стенах стала колупаться и обсыпаться, полы вздулись и стали похожими на болотисто-холмистую местность. Кроме того, полностью сгорела электропроводка.
Тётя Маша почему-то этому обрадовалась куда больше, чем огорчилась, глядя на испорченные стены и полы. Я не понимал её восторгов.
Ура! шёпотом сказала она. Наконец-то нам заменят проводку, ведь уже пять лет как обещали.
Я не понимал, чему тут радоваться, но на всякий случай промолчал. Неужели обязательно ждать, когда проводка сгорит дотла, чтобы её заменить?
Но на этом неприятности не закончились. Оставив тётю Машу разбираться с подмоченной репутацией и сгоревшими проводами, побежал в институт, ещё раз сообщить Егорычеву, что я таки решил проблему. Он встретил моё новое толкование теоремы Ферма довольно холодно.
Он меня прекрасно понял и сказал:
Действительно, число «два» не совсем «простое» число. Но, тем не менее, оно делится только на самое себя и на единицу и, следовательно, является «простым». Это ведь и дураку ясно.
Я подумал, что Дуракэто математик с очень большим авторитетом, и спросил:
Вы не подскажете, где мне найти этого Дурака?
Егорычев рассмеялся и ответил:
Твои выводы правильные, только они не имеют отношения к теореме Ферма. Надо привести доказательство не в виде образного сравнения, а написать его при помощи формул
А где Дурака найти? повторил я свой вопрос.
В зеркале, усмехнулся Егорычев.
Я посмотрел в зеркало, висящее на стене, и увидел не дурака, а самого себя. И тогда я понял, что дуракэто нарицательное имя для всех, кто доказывает теоремы без помощи формул.
Формулавсему голова! сказал Егорычев, выпроваживая меня из кабинета.
Вторая неудача не обескуражила меня. Я воспользовался советом Егорычева и стал писать формулы, переделав теорему Ферма на свой лад. Разность между двумя числами в степени n (из которых одно меньше другого на единицу) не может быть целым числом в той же степени n, если показатель простой степени больше единицы.
Я прекрасно понимал, что моя формулаэто не совсем теорема Ферма, это был её частный случай. На этом примере я собирался изучить анатомию этой теоремы, а уж потом снова вернуться к её общему виду, так, как записано в книгах.
Теперь я на верном пути. Вот ведь как странно выходит, главное, не доказать теорему внутри себя, а доказать её так, чтобы и другие поняли, а для этого нужны только формулы.
Я сидел в своей комнате и красивыми рядами формул исписывал листок за листком. В моём правом полушарии прочно сверлила мысль: сам того ещё не понимая до конца, я искал свой «Гордиев узел теоремы Ферма» простой ключ к решению всей задачи.
7. Квартирная археология или закон «пальца»
Раздались три коротких звонка.
Я открыл наружную дверь и увидел Олега Кулика. С тех пор, как он оставил меня у входа в городскую библиотеку, прошла целая неделя.
В чём дело? Два раза прихожу сюда, а меня не пускают, спросил Олег сердито. Твоя соседка один раз открыла дверь, но как узнала, что я к тебе, захлопнула перед самым носом. Прихожу во второй раз, жму на звонок, никто больше не подходит к двери и не отвечает на мои звонки.
Звонок не работал, ответил я, пропуская гостя к себе в комнату. Соседи сверху затопили нашу кухню. Сгорела вся проводка. У нас сначала был потоп, потом два дня делали ремонт
Понятно! недовольно проворчал Олег, принюхиваясь. Горелым и краской до сих пор воняет. Как твои успехи?
Вчера я ездил к дяде Васе, и он опять свёл меня с доцентом Егорычевым, ответил я.
И что доцент? спросил Кулик, снимая ботинки.
А! Я махнул рукой. Одно расстройство только!
Опять теорема Ферма не катит? сочувственно спросил Олег.
Она самая, долгоиграющая! ответил я.
Олег надел мои тапочки и прошёл ко мне в комнату. Небрежно спросил:
И что в этот раз говорит наша профессура?
Сегодня доцент Егорычев во второй раз отклонил моё доказательство теоремы Ферма. Я, как ему показалось, нашёл решение только для частного случая, когда из двух чисел Х и (Х-1) первое больше второго на единицу, но ведь разность между ними может быть какой угодно
Ну, ничего страшного в этом нет, сказал Олег, участливо. Наши люди три с половиной века не могут доказать эту теорему. А ты это сделал практически за два дня. Жаль, конечно, что доказал её всего для двух цифр.
Гость бегло осмотрел мою квартиру. Зачем-то отколупнул кусочек извести, невесть каким образом оказавшийся на обоях. Попробовал пол на прочностьподпрыгнул несколько раз. Потом осмотрел стены более внимательно. Постучал пальцем по обоям.
Ого, какой толстенный слой, отметил удивлённо. По таким обоям можно историю изучать.
Это как? спросил я.
Олег улыбнулся, и стал рассказывать:
Недавно мы с приятелем делали ремонт в одной квартире. Сначала надо было снять старые обои. Мы работали, как археологиснимали слой за слоем. Под слоем обоев всегда клеят газеты. А там была вся подписка на «Литературную газету». Сразу стало ясномногие годы здесь жил один человек. И не забулдыга какой-то. Литературу любил.
Ох, и долго же мы работали. Каждый слой перечитывали, интересно было. Первый слой был за восьмидесятый год. И заголовки такие характерные: «Человек трудагерой нашего времени», «Единство пути, многообразие поиска», «Прежде всего надо любить свою Советскую Родину». А кроме «Литературки» ещё и какая-то газета с математическим уклоном. Да ещё шахматная какая-то. Увлекающийся человек был хозяин квартиры. А математическая газетка на полях исписана всякими формулами, ну, прям как ты, математик там жил.
Роем дальше. Сняли второй слой, а под ним опять газеты. И опять «Литературка». Семидесятый год. А интересы-то у людей как изменились! То больше о трудовых буднях тревожились, а тут глянь, заголовки какие: «Решительно требуем прекратить американскую агрессию!», «Мы разделяем твоё горе, Камбоджа!», «Смятение и гнев Америки». И снова газета для математиков с исписанными полями, и снова шахматные этюды, тоже, кстати, на полях всё карандашом исписано.
Следующий слой, аккурат десять лет назад отмотали, как на машине времени. Шестидесятый год. «Леонид Ильич Брежнев. Биография», «В решениях сессииволя народа», «К чему позорить звёздный флаг?» И опять математика и шахматы, и снова всё исписано да изрисовано формулами и шахматными ходами.
А почему «Литературная газета» разделяет горе Камбоджи? спросил я. Камбоджаэто писатель?
Олег рассмеялся:
Нет. Это страна такая. Здесь политика замешана.
Странно, сказал я. А американская агрессия на кого была, на литературу?
Нет, здесь тоже политика. Агрессия американцев была направлена на Камбоджу.
Очень странно, заметил я. А Брежнев был поэт?
Олег сложился пополам от хохота.
Нет, сквозь смех выдавил он. Это советский генсек, политик.
Не понимаю. А причём здесь литература?
Олег перестал смеяться и серьёзно сказал:
Да, брат, это идеология. Ей было подвластно всё: и литература, и спорт, и в первую очередьполитика!
Назвали бы «Политическая газета».
Да у нас есть и политические газеты, ответил Олег. В них пишут про писателя Солженицына и прочих диссидентов.
Его ответ меня обескуражил.
Странные вы, земляне, сказал я. Всё у вас вверх ногами.
Я бы сказал: через задницу, усмехнулся Олег.
А это как?
Иногда, слушая его ответы, я чувствовал себя умственно отсталым. Все его слова понимаю, а смысла в них не вижу.
Ну это непереводимая игра слов!
А почему у вас ремонты квартир проводят раз в десять лет?
Олег с некоторым удивлением посмотрел на меня:
Не обязательно. Кто-то и раз в год делает, если средства позволяют.