Что значит, второй псевдоним? А первый какой?
Представляешь, Блантэто тоже не моя настоящая фамилия.
Серьезно? А я думал, ты просто имя сменила. Признайся, на самом деле тебя зовут Эмилия, а это бесполое Эмеран ты придумала, чтобы вводить в заблуждение работодателей.
Моё бесполое имя мне придумали родители, потому что очень хотели мальчика, а не девочку.
А как же на самом деле тебя зовут? Что за фамилия у твоих родителей?
Секрет.
Макки недовольно ухмыльнулся, собрал со стойки россыпь открыток и только пробурчал:
А, между прочим, обезьяна на дереве вышла так себе. Надо было снимать с длиннофокусным объективом
Да, двести миллиметров, так и снимала. Так что можешь завязывать с советами.
Вот не умеешь ты слушать критику, Блант.
Тыкритикан, Макки. К тому же ты фотокорреспондент, а не фотохудожник, чему ты меня собрался учить?
Патриотизму,пафосно заявил он.Ты же предала нашу аконийскую родину в тот день, когда купила тромскую камеру. Променяла чёрно-белую фотографию на цветную. Признайся, сколько денег ты отдаёшь врагу за фотобумагу, проявитель, фотоэмульсию и кассеты с плёнкой?
Ой, Берт, кончай уже с этой фотовойной. Если бы в Аконийском королевстве умели производить цветную плёнку, я бы тромскую камеру никогда не купила.
Но ты купила и теперь систематически отдаёшь деньги нашим заклятым соседям с востока.
Ну, всё, он меня точно разозлил.
Ты хоть знаешь, какие сейчас таможенные пошлины на тромские товары? Да я за плёнку с эмульсией переплачиваю вдвое, если не больше. В пользу аконийской казны, между прочим.
Ну, так не покупай и снова возьми в руки аконийскую камеру. Знаешь, все эти фотографии в цвете, это же какое-то излишество, баловство для богатеньких. И ты этому баловству только потакаешь. Да, знаю, за цветную фотографию платят раз в пять больше, чем за чёрно-белую. Но чёрно-белая фотография ведь намного выразительнее цветной.
Да неужели?
Да, Блант, да. И если ты не умеешь передавать образ, динамику и содержание через черно-белую фотографию, то цветная плёнка тебе не особо поможет.
Вообще-то, Макки, я снимаю в цвете не ради развлечения, и не только ради больших денег, а из-за приверженности идеалам технического прогресса, представляешь? Если тромцы освоили съёмку в цвете, я не буду сидеть на месте и делать вид, что цветной фотографии не существует. Если в нашем королевстве никто не хочет развивать свою технологию цветной печати, значит, я буду пользоваться чужой.
Да ладно тебе, Блант, чего ты так завелась? Хочешь покупать плёнку у тромцевпокупай. Я тебе что, мешаю? Просто обидно получается. Мы с Тромделагской империей столько веков воевали, столько территорий уже потеряли. Они нас хаконайцами обзывают, говорят, что наше Хаконайское королевство им на один зуб, а тут некоторые несознательные фотографы капитулируют без боя.
Да что ты говоришь? Не напомнишь, как мы с тромцами в последний раз повоевали? Лет пятнадцать назад, а?
Как-как?усмехнулся он.Феерично.
Вот именно. Всё началось с того, что наш премьер-министр потребовал у тромского императора вернуть королевству некогда проданные за долги Полуночные острова, а кончилось всё тем, что возле наших портов всплыли тромские подводные крейсеры и нацелили свои орудия прямо на многолюдные города. До стрельбы дело не дошло, потому что премьер-министр тут же отказался от всех территориальных претензий и запросил мирау Аконийского королевства тогда ведь не было своих подводных крейсеров, даже мастера промышленного шпионажа ничего о таком чуде техники не слышали. Поэтому та феерическая война продлилась аж восемь часов и закончилась нашей полной капитуляцией и отставкой премьер-министра.
А почему так вышло?спросила я Берта, не рассчитывая на ответ.Потому что у кого-то есть подводные крейсера, а кто-то даже не представляет, как их построить. Так и с цветными плёнками. Как только наше родное королевство встанет на путь технического прогресса и начнёт выпускать свои фотографические материалы, я снова возьму в руки аконийскую камеру, заряжу в неё аконийскую цветную плёнку и буду снимать. А пока я делаю свою работу так, как позволяют обстоятельства.
Оппортунистка ты, Блант,хитро сощурился Макки, прикуривая очередную сигарету.Так и до измены короне недалеко.
Всенепременно,буркнула я, покончив с коньяком.
Вот я и говорю, по скользкой дорожке идёшь, Блант. А вот я в своих взглядах на жизнь стоек. Через два дня отправляюсь на помощь королевской пропаганде грозить тромцам нашей растущей мощью.
Чем грозить?кажется, после очередного стакана виски Макки дошёл до той стадии опьянения, когда желаемое начинает казаться весьма реальным. Поэтому я предложила,Может, пора завязывать с выпивкой?
Какая ты скучная, Блант,пожурил он меня.Когда Леонар тебя клеил, ты такой занудой не казалась.
Какой ещё Леонар?
Журналист, с которым я приехал. Он ещё с билетиком к тебе лез. Хотел прямо на Камфуни начать серию разоблачительных репортажей об изнанке курортной жизни. Думал, ты из местных плясуний по чужим койкам, хотел в качестве эксперимента тебя снять, а ты его... небось, послала, да? Представляешь, как он расстроился. Кстати, где он?Макки безуспешно покрутил головой, но в зале приятеля не обнаружил.Наверно, ушёл с той губастенькой. Ну, что тут сказать? Леонар совсем не промах.
Так ты здесь вместе с ним по работе?
А ты что думала? Разумеется, по заданию редакции. Мы с Леонаром не хозяева жизни, чтобы шиковать на самом дорогом курорте вселенной. Мы тут проездом, послезавтра отбываем в Сарпаль делать репортаж для журнала "Голос Фонтелиса" об успехах колониальной политики Аконийского королевства в Чахучане.
С каких пор у королевства появились колонии? Камфуни и тот получен от Сарпаля в аренду на пятьдесят лет. Ты ничего не путаешь?
Яничего. А редактор после общения с министром транспорта запросил репортаж о том, как аконийские рабочие строят на южном континенте железную дорогу для чахучанских сарпальцев. Мол, мы ничем не хуже тромцев. Те когда-то построили свои дороги в Старом Сарпале в обмен на алмазы из местных копий, а мы сделаем то же самое, но на противоположном конце континента за право добывать чахучанское золото. Вот про это и будет репортаж. Нужно снять рабочих, дорогу, местных сарпальцев, их неказистую туземную жизнь, чтобы на этом фоне железная дорога смотрелась высшим благом и величайшей милостью от аконийского короля.
Понятно. Ну, удачи тебе на южном континенте.
И тебе счастливо прозябать в этом вертепе разврата.
На этом мы и распрощались. Я пошла в свой номер, а Макки остался в баре. Когда я покидала салон, то обернулась и увидела рядом с ним двух молоденьких хохотушек. Все трое смеялись и салютовали наполненными бокаламивеселье продолжалось. Надеюсь, журналист-ловелас проведёт этот вечер так же томно и бессмысленно.
Глава 2
С утра пораньше я облачилась в рабочие брюки кофейного цвета и коралловую рубашку, а после захватила широкополую шляпу от палящего солнца и покинула свой номер, чтобы спуститься на первый этаж отеля и закрыться в фотолаборатории. По правде говоря, фотолабораторией мне служит просторная кладовка, но это намного лучше ванной комнаты в номере, куда в любой момент может ворваться горничная с метёлкой и засветить все плёнки.
Закончив с проявкой и печатью вчерашних заказов, я отдала конверты с фотографиями и негативами администратору, а сама отправилась на выездную съемку. Всё тот же администратор сообщил, что меня ждут в порту на частной яхте "Вечерняя звезда".
Кто заказчик? Семья или яхтсмен с гостями?поинтересовалась я.
Неизвестно. Вчера приходил матрос из экипажа, оставил аванс за съемку. Сам владелец в отель не заселялся.
Ясно. Будет морская прогулка вокруг острова или высадка на пляж тоже планируется?
Неизвестно.
Как мило. Полнейшая секретность. Не иначе на Камфуни пожаловал мультимиллиардер. Такие заказчики обычно устраивают на своих яхтах грандиозные по размаху и распутству вечеринки. А потом платят мне двойную цену за негативы, чтобы их грязные шалости не всплыли в желтой прессе. Как, например, владелец сети парфюмерных магазинов, после того как устроил бал-маскарад совмещённый с турниром по преферансу на раздевание. Порой мне кажется, что организаторы таких вечеринок специально провоцируют гостей на дикие выходки, чтобы получить на них фотокомпромат. Я же после подобных шабашей получаю от заказчика двойную оплату за свою работу в обмен на гробовое молчание обо всём увиденном и услышанном. И с каждым разом я всё меньше удивляюсь глубине человеческих пороков.