Кто-то рядом со мной потрясал кулаком. Когда я оглянулась, глаза пропали из виду. Там был ребенок, и толпа кричала, жаждала ее крови.
Я в ярости растолкала последних людей своими локтями.
Спокойно! взревел Олэн со спины лошади.
Я не слушала его. Он все делал неправильно. Я прошла к носу первой лошади, опустила ладонь на него и дала ей понюхать мою руку, а потом сняла свою плащ и бросила на ее голову. Коню нужна была тишина и игнорировать бушующую толпу.
Другой попытался бросаться вперед, но я прыгнула, преградила путь, не дала ему оттащить коня с накинутым плащом дальше, чем на шаг. Он возвышался надо мной, его нос был таким большим, что моя ладонь выглядела как листик, но я поправила плащ, чтобы накрыть и его глаза, а потом запрыгнула на его спину.
На месте кучера худая женщина сжимала поводья, ее лицо исказила тревога, а рядом с ней мужчина с усами сжимал палку, словно мог так отогнать бушующую толпу. Их яркая одежда указывала, что они были Путниками.
Как мирная Хранительница знаний. Как моя бабушка.
Я сглотнула. Если Скандтон нападал на Путников, то все было хуже, чем я думала.
Как это понимать? закричала я со спины лошади.
Олэн был потрясен. Он не видел, как я забралась сюда? Но он никогда не был наблюдательным.
Слезь, Элли Хантер! крикнул кто-то из толпы. Это не дело любительницы фейри, как ты!
Любительница фейри? спросила я, склоняясь с оскалом. Так вы меня зовете? Я помешала фейри уничтожить эту деревню, прогнала их в круг и закрыла его за собой! И вы так зовете меня, которая потеряла зрение, чтобы уберечь вас?
Они не видели повязку на моих глазах? Путники видели. Они смотрели на меня с пониманием. А потом они посмотрели на клетку, которую я всегда привязывала к поясу, и их глаза расширились.
Я надеялась, что они не видели, кто был внутри.
Я не верю, что ты слепая! крикнула матушка Корнекоп, плюнула от пыла своих слов. Ты видела достаточно, чтобы забраться на лошадей!
А вы хорошо видели, что нападаете на Путников? осведомилась я. Вы не заметили яркую телегу или цветные шелковые шарфы? В Скандтоне никогда не угрожали Путникам! Мы всегда принимали их истории у наших костров, чудеса, которыми они торговали!
Временя изменились, тихо сказал Олэн, и толпа вокруг него согласно зашепталась. Сэр Экельмейер постановил, что всех Путников нужно задерживать.
Мой рот раскрылся.
Вы арестовываете этих людей?
Он отвел взгляд, лицо стало уродливо красным. Он был в своих сияющих доспехах, словно рыцарь из сказки, который прибыл спасти нас всех, а не был жутким разочарованием.
Почему? меня словно лишили дыхания, я словно падала в дыру.
Они распространяют магию! крикнула матушка Корнекоп, и матушка Пекарь согласно буркнула рядом с ней.
В телеге дети, возмутилась я, уперев свободную руку в бок. Ты арестуешь детей, Олэн Чантер?
Я повернулась и пронзила его взглядом, а он не смотрел мне в глаза. Но в его нагруднике были глаза. И они смотрели в мои глаза.
Все запутано, маленькая охотница, сказал Скуврель из отражения на грудной пластине. Я сглотнула и старалась не смотреть. Я сходила с ума! Я видела его всюду.
Ты сама еще ребенок, Элли, сказал Олэн. Что ты знаешь о законах и долге?
Мои щеки пылали, но не от стыда, как у него. Я была исполнена ярости.
Больше тебя, похоже, сэр Чантер. Я знаю, что нельзя наказывать невинных или мучить мирных людей в телегах, раскрашенных солнцем и радугой!
Они будут задержаны, их имущество изымут, тихо сказал Олэн. Толпа притихла. Я услышала, как кто-то выронил монету, и она покатилась по улице и ударилась об каменную стену. Это было слышно четко в тишине вокруг нас.
А что потом? я почти не могла видеть, меня трясло. Я хотела кого-нибудь ударить. Лучше всегоОлэна.
А потом он ощутит твой гнев, сказал Скуврель в нагруднике Олэна, его глаза сияли.
«Прошу, не сходи с ума сейчас, Элли. Держись».
А потом сэр Экельмейер вынесет вердикт, когда прибудет, сухо сказал Олэн.
И какой же? я посмотрела на Путников в телеге, на их безнадежные взгляды. У них не было даже сил отбиваться.
Они любят фейри, Элли, сказал Олэн, словно это он был на стороне разума. Они торгуют магией или с теми, кто ее делает. Им тут не место. Это не их земля, мыне их народ.
Я чувствую зависть? прошептал Скуврель. Я почти верила, что он был настоящим. Он сказал бы что-нибудь такое.
Что скажет Экельмейер? с нажимом спросила я, не желая поддаваться безумию.
В прошлый раз он приговорил взрослых к смерти.
А детей? спросила я, голос был тихим, но, казалось, разнесся эхом над молчащей толпой. Я ожидала, что на их лицах будет потрясение, как у меня, но мое дыхание застряло в горле, когда я посмотрела на них. Они молчали не от шока. На их лицах была мрачная решимость.
Он забрал их с собой, сказал Олэн.
Я склонилась и шлепнула его по макушке. Его шлем зазвенел от удара.
Олэн Чантер, ты позорище! я выпустила свою ярость в слова. Тебе должно быть стыдно! я повернулась к толпе, указала на них пальцем, чтобы подчеркнуть свои слова. Вам всем должно быть стыдно! Мыне такие!
Скуврель восторженно зашипел:
Приведи его ко мне, маленькая охотница, и я заплачу позором за позор. Мы сможем повеселиться, будем вместе учить его пресмыкаться.
«Сохраняй разум, Элли. Прошу».
Но они любят фейри! крикнул кто-то, и будто дамбу прорвало, вокруг послышались крики и шепот, толпа ожила.
Любители фейри! Как глупо звучало. Фейри были жестокими и опасными. Они могли сделкой лишить жизни, и они прибивали к дереву и воровали детей, но они хотя бы не притворялись при этом хорошими.
Вы хуже! закричала я в ответ. Они злые. Но вы выбираете зло, когда могли выбрать добро. Разве это не хуже? Разве вы не хуже?
Тебе нужно уйти, Элли, сказал Олэн, склонившись над лошадью и схватив меня за воротник. Пока мне не пришлось арестовать и тебя.
Ты безумнее своего отца, сказала я, выдерживая его яростный взгляд сквозь повязку, моя нижняя губа дрожала.
Он заставил меня начать подозрения насчет твоей симпатии к фейри, он толкнул меня так, что я упала с лошади в толпу. Или мне придется повесить тебя с ними, он повернулся к лошадям. Ха!
Он снял мой плащ с голов ломовых лошадей и шлепнул их по шеям, повел их к своему дому на площади города. Толпа пропустила его, сапоги пинали меня со всех сторон, пока они шли мимо. Я осталась комком грязи и боли, мой лук был сломан, стрелы рассыпались, и только клетка осталась целой, защищенной моим сжавшимся телом.
Я с болью поднялась с земли, сжимая пострадавший живот, и смотрела, как они шли в центр Скандтона. Раздались крики. Поднялся дым. Они подожгли яркую телегу.
Двор Смертных веселее, чем я думала, сказала фейри в моей клетке. Я думала, что вы все тупые, но смертные любят боль так же, как мы. Они пытают невинных так же легко. Думаю, они примут Леди Кубков, когда она придет во всем великолепии и сделает им предложение.
Я поежилась от ее слов, потому что она была права. О, она была права. И это разбивало мое сердце.
Может, не важно было, поймаю я сестру или нет. Может, Двор смертных заслуживал суда фейри. Может, я даже помогу им с этим.
Глава десятая
Матушка Чантер была неаккуратной хозяйкой, и я была благодарна за это, забрала зеркальце с камина и спрятала в плащ, а потом выскользнула наружу и убежала в лес.
Я нашла укромное место в роще ив и вытащила зеркальце, ладони дрожали.
Так любишь себя? сказала Лейтенант, сидя в клетке, жуя кусочек яблока, который я ей дала.
Тихо, прошипела я.
Я хотела доказать, что была безумна или нет? Я не знала, но сердце колотилось, как барабан, я подула на поверхность мутного серебряного зеркальца и вытерла рукавом.
Как только я подняла его, прикусив губу от напряжения, я увидела его лицо.
Зеркальце в моей руке, кто на свете всех милее? сказал он с ухмылкой.
Скуврель? прошептала я.
Молодец. Угадала с первой попытки! он подмигнул.
Я мрачно посмотрела на него и стала кричать шепотом:
Мне плевать, как ты делаешь это. Мне плевать, что это за магия. Мне плевать, сошла ли я с ума, но мне есть, что тебе сказать!