Эсфирь избавилась от нее без сожаления. И когда она предстала перед зеркалами в обнаженном виде, гладкий плитчатый пол вдруг искривился, пошел волнами и заставил ее отскочитьпрямиком к сливной решетке.
Тут же вокруг Эсфири задернулись шторки, и с потолка хлынул освежающий ливень. Перед глазами материализовались полочки с мылом, шампунями, губками и прочими банными принадлежностями.
"Ага, сообразила она. Новая одежда на чистое тело. Никак иначе".
Шампунь ей попался с ароматом ванили и кокоса. Гель для душа до одури пах персиком. И из душа Эсфирь вышла вся благоухающая, завернутая в широкое белое полотенце. Предвкушающая что угодно, только не это:
"Клац!" и все лампочки в примерочной синхронно погасли.
Эй, что там у вас за шутки, господин Вершитель? крикнула Эсфирь своим фирменным оглушительным контральто, от которого дрогнул бы даже матёрый уголовник.
Вершитель если и дрогнул, вида не подал. Он не отозвался, зато свет вернули. И теперь полотенца на ней не было.
Она стояла на облаке, окутанная слоями легчайшего газа в закатных тонах. Шелкового газа, разумеется. А облако на поверку оказалось парой чрезвычайно удобных, мягких ботинок на шнуровке и плоской подошве.
Так она и вышла к столу, куда ее по анфиладам провелинет, не слугиколокольчики. Они висели через каждые несколько шагов и призывно тренькали: мол, правильно идёшь, не останавливайся.
Откуда-то из глубины избушки (то есть, дворца, конечно) доносилась музыка ветра, тихий перестук фарфоровых палочек на сквозняке.
Эсфирь дошла до места назначения и мгновенно поставила диагноз: Вершительтипичный транжира, прожигатель жизни и просто человек, не знающий меры.
Только вот человек ли?
Стол располагался в пустынном амфитеатре, на овальной арене, посыпанной морским песком. Песок скрипел под ногами. К небу возносились арки и ряды сидений, где вместо зрителей были экраны, сотни и тысячи одинаковых прямоугольных экранов, на каждом из которых шло своё кино.
А что касается стола, то он прямо-таки прогибался под тяжестью блюд.
Кажется, Вершитель руководствовался нехитрым принципом: "Живем в последний раз, так почему бы не?.."
Сегодня я дал тебе Шанс, заявил он с другого конца стола. Присаживайся, подкрепись перед практикой.
Практика без теории? изогнула бровь Эсфирь. А так можно?
Она приблизилась к этажерке с фруктами столь уверенно, словно не ее совсем недавно окатили водой и магическим способом переодели. Взяла яблоко, надкусила. Фи, червивое!
Еще как можно! усмехнулся Вершитель. В нашем распоряженииЕго Сиятельство Случай, Ларец Шансов и Ящик Разной Жути. С этими тремя ребятами любая теория летит в тартарары.
***
Ты хоть знаешь, что такое Шанс? Тебя вообще учили ларцы отпирать?
Эсфирь еще не отпустил восторг после платьев и амфитеатра, а ей в мёд уже подбросили ложку дёгтя. Вершитель не предупредил, что практику у нее будет вести некая Розалинда. Он просто нахально ухмыльнулся, на ходу превращаясь из седого красавчика в рыжее чучело. Свернул скатерть вместе с яствами заморскимии был таков.
Эсфирь стремительно набиралась опыта. Теперь она знала, что на свете существуют занятные персонажи. Именно их-то и забыли спросить, что делать и куда идти.
Розалинда определенно принадлежала к их разряду. Она носила толстые очки в роговой оправе, толстую косу мышиного цвета и сама, в общем-то, была особой довольно пышной комплекции.
Знала она решительно всё решительно обо всём. Не терпела, когда ей перечат. А новеньких во владениях Вершителя тихо ненавидела.
Когда Эсфирь наконец-то открыла ларец (с увертливым ключом на цепочке еще нужно было найти общий язык), он оказался битком набит плодами чьего-то безудержного, креативного рукоделия. Пряжа, перья Разглядеть толком не удалосьРозалинда захлопнула крышку.
Вершитель убрался с глаз долой, стол очистил, а экраны на зрительских рядах выключить не удосужился. Они мигали, внутри них постоянно кто-то двигался, и это выводило Эсфирь из себя. Не говоря уже о Розалинде, которой только дай языком почесать.
Ты думаешь, что? сварливо вещала она. Справедливость такая лёгкая наука? Раздача Шансов штука сложная. Тут поди еще пойми, кто достоин, а кого обделить. На всех ведь, как ни крути, не хватит. Раздавать удачу, как конфеты на Новый год, не выйдет. Намотай это себе на ус, деточка.
Эсфирь всегда была такой правильной и вежливой. Что на нее только нашло? Она точно не помнила, что именно наговорила этой очкастой мымре. Кажется, что-то про усы. Про то, как нелепо они смотрятся у Розалинды над верхней губой, и что конкретно у нее, то есть у Эсфири, усов отродясь не бывало.
Ах да, и еще кое-что, спохватилась она. Сами вы деточка.
Розалинда налилась злостью и побагровела до корней волос. Похоже, только что ей наступили на больную мозоль.
Я пожалуюсь Вершителю! взвизгнула она, всколыхнувшись всем своим тучным телом.
Ой, да пожалуйста, сказала Эсфирь.
И не успела она пренебрежительно фыркнуть, как под нею разверзлась земля.
И ухнула Эсфирь во тьму.
Падение к центру земли сопровождалось профессиональным хором "завывателей". Тьму разбавляли никуда не годные спецэффекты. Искры, вспышки, голограммы. Честное слово, могли бы что и пооригинальней придумать.
Падая, Эсфирь сложила на груди руки, ноги скрестила и приготовилась насладиться тем, что имеет. То есть полётом в неизвестность. Но ей назло полёт прекратился. И начался второй акт бездарной пьесы под названием "На дне".
Вершитель предстал перед непокорной в вихре палых осенних листьев, снега и пыли. Длинные седые пряди развеваются, ноги расставлены на ширине плеч, взгляд мечет молнии, черный плащ с красной подкладкой полощется на ветру, как флаг.
В самом деле, ну что за дешевые театральные фокусы?!
За грубость ты будешь наказана, без предисловий заявил этот мрачный тип. Тебе придется отбывать наказание на границе между миром живых и миром тех, кто жив лишь наполовину. Главноене переступать черту, разделяющую миры.
Он простер руку в приглашающем жесте куда-то в искрящуюся тьму, и Эсфирь разглядела забор из колючей проволоки.
Ха! уже не так уверенно сказала она. И что тут сложного?
На обветренном лице Вершителя дрогнули губы, в уголках рта обозначилась тень усмешки.
Поверь на слово, тебе будет очень трудно удержаться и не перейти за грань.
Впрочем, обмолвился он, удаляясь, кое в чем ты права. Это действительно не самая суровая кара. Помнится, одного эльфа, который нарушил закон и украл у феи кольцо, я заставил возглавить некую организацию ОУЧ. Вот там да, там действительно нужны крепкие нервы. Бедняга. Интересно, как он справляется
Глава 9. Это провал, Пелагея
Пелагея упала на что-то мягкое и рычащее. Диван прогрессивный, мотором оборудованный? Как бы ни так.
При ближайшем рассмотрении мягкое оказалось шерстью сизого окраса. А рычащее Зверюга, на которую Пелагея сверзилась со снежной карусели, могла бы запросто откусить ей голову.
Дикарка, козлина ты рогатая, а ну замри! Дикарка, пасть закрой! раздался бодрый окрик.
Пелагея решила, что обращаются к ней, и подивилась бестактности.
Она лежала верхом на теплом и мягком, размышляя, что бы такого колкого ответить. Но вот мимо просвистела плеть и крепко обмоталась вокруг пастипричем пасти явно не человеческого происхождения.
На Пелагею, ошарашенно моргая, смотрела коза. Увеличенная эдак впятеро против обыкновенной домашней. Снабженная мощными винтообразными рогамиоружием массового поражения. И вдобавок способная рычать.
Сизая, рогатая, рычащая коза-переросток величиной со слона. Да уж. Кажется, кто-то перестарался с селекцией.
Упёртое парнокопытное, судя по всему, собиралось попробовать, какова Пелагея на вкус. Но в гастрономические планы этой ненасытной твари очень своевременно вмешалась чья-то плеть.
Спускайтесь! жизнерадостно прокричали снизу. Дикарка обычно добрая и травоядная. Деревьями питается.
То-то я гляжу, у вас в округе ни одного дерева, сострила Пелагея. И, цепляясь за шерсть, с горем пополам слезла на утоптанный снег.
Напротив стоял плотно сбитый улыбчивый юноша в тулупе. Он щурился, натягивая плеть, и отчитывал козу так, будто та всё понимала.