В капсулах, пройти к которым можно было лишь по шатким железным мостикам, зрели чудовищного вида химеры, автоматоны двойственной природы. Человек и машина, живое и неживое, соединенные в равных пропорциях.
Обычная Женщина поразилась до икоты, но мысли о том, что такие эксперименты по меньшей мере негуманны, решила придержать при себе и в слова не оформлять.
Они втроем шли по дребезжащему мосту, их шаги гулко отражались от стен дирижабля, а внизу чернели жуткие пропасти, где наверняка варились в резервуарах части будущих монстров. Воображение у Обычной Женщины работало на износ. Она в красках представляла себе безобразные сцены, которые могли бы сочетаться с чавканьем, хлюпаньем и скрежетом там, на дне. Хваталась за холодные перила мостикови леденела сердцем.
Ее спутник оказался куда менее впечатлительным. Похоже, его пленил голос Джеты Га. А может, перспектива разжиться энергией из космического пузыря, который поглощает всё, что попадает в поле его гравитации.
А может, и то, и другое.
Экспериментальный образец, черная дыра, расположенная за десятки тысяч световых лет отсюда, отображалась впереди, на сверхчувствительном экране высотой в два человеческих роста.
Мы за ней наблюдаем, коротко сообщила Джета. Исследования идут полным ходом. Хотите подключиться? Стать частью команды
Нет! выкрикнула Обычная Женщина. Он не станет! Мы возвращаемся.
Да кто ты такая, чтобы решать за него? вскинулась на нее глава станции. Ты, ничтожное земное создание, куда тебе тягаться с вечными эльфами? Лучше испарись, не лишай его счастья.
Судя по всему, не Джета наблюдала за черной дырой. Черная дыра молча и зловеще наблюдала с экрана за Джетой.
Стоило ей распалиться, выпустить злость из-под контроля, как активизировалась и бездна на экране.
Космическая воронка улавливала речь избирательно.
"Испарись", услышала она.
"Лишай счастья", вняла приказу она.
И первое, и второе в понимании черной дыры были вещами вполне совместимыми. И она начала испаряться. От нее сквозь экран прорвались облака копоти. А прорвавшись, обратились уродливыми аспидными головастиками. Пиявками, чьи челюсти напоминали акульи и были снабжены исключительно острыми белыми клыками.
Джета обмерла, но быстро сориентировалась, вооружилась лучевой пушкой и прикончила пиявок. Почти всех. Одна из них извернулась и впилась клыками в затылок Обычной Женщины.
Поскольку Женщина была обычной, она ничего не увидела и не почувствовала. От кого так яростно отстреливается Джета Га? Почему Ли Тэ Ри замер, как изваяние, с глазами, потемневшими от страха?
Она спускалась с дирижабля в "мыльном пузыре" и недоумевала. Расспросить эльфа у нее не хватало духуон был бледен и испуган. И смотрел на нее с таким состраданием, что она чуть было сама себя жалеть не начала. Справлялся о самочувствии. Интересовался, не болит ли где.
Обычная Женщина отмахивалась и говорила, что с ней всё в порядке.
На следующий день у нее заболела душа.
Будучи в прекрасной физической форме, возлюбленная Ли Тэ Ри отказывалась даже встать с кровати. Она не хотела есть. Ее донимала смертельная тоска. И если раньше она радовалась буквально каждой мелочи, то теперь ее не радовало совсем ничего.
Она худела не по дням, а по часам. Вокруг нее разрасталась серость. Неосязаемаязато весьма ощутимая. Отталкивающая.
Ли Тэ Ри сходил с ума от бессилия.
А потом Обычной Женщины просто не стало. Она растаяла, как снег. И когда Ли Тэ Ри утром вошел в ее комнату, на кровати, под одеялом, лежала лишь ночная сорочка. Еще хранившая ее тепло.
Проклятые черные дыры.
Проклятая Джета с ее идиотскими амбициями!
Она еще заплатит ему по счетам.
Это вы, эльфы, живете вечно. А она все равно бы умерла. Лет эдак через пятьдесят, опрометчиво заявила она, когда Ли Тэ Ри встретился с ней на равнине. Злой, мстительный, до безобразия красивый в гневе. Останься со мной в АРГХ. Я Джета Гадочь самого космоса, сестра бесконечности.
Инопланетянка?
Фу, как грубо! Шовинист? Я, между прочим, ее защитить пыталась. Кто виноват, что ты ее не уберег?
Возразить эльфу было нечего. Но и от сотрудничества он отказался.
Извлекать энергию из черных дыр? Безумный, опасный проект. Надо бы еще подумать, как сравнять станцию АРГХ с землей.
Лично у Ли Тэ Ри энергии на это не было.
Друзья перестали его узнавать. Он осунулся, отощал и ходил, как потерянный. А в один прекрасный день подсел на азартные игры.
Он проводил за играми сутки напролет, делал ставки, бился об заклад. Его преследовали сокрушительные победы, он получил прозвище "Везунчик" и был записан в книгу рекордов.
Только спустя несколько лет удача решила продемонстрировать ему лопатки: он проспорил. Теперь ему надо было украсть у какой-нибудь феи ее драгоценность. Рисковое дело, но куда ему отступать? Он был отчаянным эльфом, отчаянным от кончиков пальцев до самых глубоких каньонов души.
Так, собственно, и случилось, что Ли Тэ Ри стащил у феи перстень памяти, лишив ее возможности вернуться домой. Чем серьезно провинился перед Вершителем.
***
Почему эта наглая дверь встала на пути? В планы Эсфири совершенно не входило впечатываться в нее лицом и рвать сари. Но тем не менее, впечаталась, порвала. Неприлично выругаласьи, держась за лоб, где намечался приличный синяк, столкнулась с хозяином дома.
Точнее, избушки. Очень дряхлой избушки, которую кое-как приткнули в сердце непроходимого леса.
Вы кто-о-о? простонала Эсфирь, глядя на нескладного да нет же, на весьма даже представительного мужчину с огненно-рыжей да нет же, седой шевелюрой, которую он, судя по длине, никогда в своей жизни не стриг.
Мужчина менялся на глазах. Посмотришь на него правым глазомрыжий, нескладный. Посмотришь левымпредставительный и седой. Но в его зрачках всегда прячется по воронке размером с целую вечность, обознаться не выйдет.
Я, выдал этот диковинный экземпляр, Вершитель. А вы кто, дамочка? А-а-а! понимающе протянул он. Мироздание прислало мне помощницу! Ну, входи, располагайся. Добро пожаловать в "УПС".
Эсфирь ни за какие коврижки не вошла бы в избу, которая дышит на ладан и на вывеске у которой значится нечто вроде "УПС", если бы ее учтиво не взяли под локоток и не провели в прихожую.
А как эта аббревиатура
Управление Потусторонними Силами, охотно расшифровал хозяин допотопного сооружения, снова перетекая из рыжего образа в седой. Как я понимаю, ты связана с нашей феей.
Ничего вы не понимаете, проворчала Эсфирь.
И возвела глаза к потолкумедленно, осторожно, чтобы не спугнуть волшебство момента. На белом ровном потолке, чересчур уж высоком для ветхой лачуги, красовалась лепнинапухлые ангелочки в цветах или что-то наподобие того. Там же сияли люстры из хрусталя.
Потом взгляд Эсфири переместился чуть ниже и идентифицировал позолоту. В избушке (хотя теперь ее стоило бы называть дворцом) золотили всё, что можно и нельзя: дверные ручки, плинтуса, ажурные лестничные перила, карнизы, столовые приборы и даже зубочистки.
Бархата и шелков здесь тоже имелось в избытке.
Вершитель? переспросила Эсфирь, не спеша поднимать челюсть. А кто это?
Если вкратце, то я вершу людские судьбы, отозвался хозяин. Ни злой, ни добрый. Вежливый. Безразличный. И ты будешь мне помогать. Но для начала переоденься.
Эсфирь с глупейшим выражением лица оглядела свое саригрязное, рваное, совершенно не подходящее к помпезной роскоши дворца. Кивнулаи была немедленно представлена Шкафу.
"Шкаф, это Эсфирь. Эсфирь, это Шкаф". Именно так, с большой буквы.
Кто бы мог подумать, что всегда такая сдержанная и аскетичная, она потеряет голову от платьев?
У Шкафа был характер. По параметрам приближаясь к обеденному залу, он исполнял роль примерочной, стилиста и художника-модельера одновременно.
И когда Эсфирь ввели в эту примерочную и оставили там одну, у нее натуральным образом перехватило дыхание. Зеркала. Лампы. Снова зеркала. Ряды вешалок с нарядами из зеленого крепа, серебряной синели, тафты, муслина, шелкового газа. Поистине царственный размах.
"Если Вершитель вершит людские судьбы посредством красивой одежды, то я, пожалуй, соглашусь ему помогать", подумала она, спешно стягивая с себя рваную тунику.