Так и случилось. Я промоталась по городу почти весь день. С утра мне нужно было посетить мою новую «родственницу». Алекс все-таки изобрел мне легенду, по которой я была единственной внучкой полусумасшедшей старухи, живущей на южной окраине города, в старом покосившемся доме. Когда-то у старухи был сын. Была невестка и внучка. И этому образцовому семейству приспичило отдохнуть за границей. Не смотря на причитания и увещевания престарелой матери и бабушки. Которая чуть ли не поперек порога ложилась, чтобы их не пустить в поездку. Не помогло. Поехали. И обратно уже не вернулись.
С тех пор прошел не один год. Оставшаяся одна, престарелая женщина по-видимому повредилась рассудком. И каждый день исправно ожидала возвращения внучки. Почему-то только ее. Ума не приложу, как Алекс узнал об этой истории. Но бабкину внучку даже звали как меня. Аня.
Первой встречи с бабкой я боялась до дрожи. Мало того, что бабуся не в себе. Так еще и совершаю откровенный подлог. Алекс же уверял, что по документам все чисто. И я действительно не Шумко Анна Ивановна, а Верзен Анна Аркадьевна. Но полоумным паспорт не документ. И я вся тряслась, как осиновый лист.
Прошло все на удивление гладко. Правда или нет, но бабка Аделаида меня приняла сразу. С порога. Как только я отворила входную дверь. Сморщенная, как старая картофелина, с старым засаленным платком на голове и в длинной, до пола, темной юбке, старуха мгновенно замерла у стола, повернув голову на звук. В доме было темновато, не смотря на белый день. Грязные стекла пропускали мало света. Казалось, в сумрачном помещении накурено. В нос бил отвратительный застоявшийся запах прогорклого сала. Запах немытого тела, давно не убиравшегося толком помещения и засаленных, слежавшихся тряпок. Бабка и я несколько секунд внимательно друг друга изучали. Она пристально и жадно, а я с ужасом. А потом бабка неуверенной шаркающей походкой двинулась ко мне:
Аня Анечка!..
От ужаса я не смогла не то, что пискнуть, я не могла даже вздохнуть. К счастью, ненормальная бабуся не стала бросаться мне на шею. Остановилась в паре шагов от меня, и, продолжая бормотать на разные лады мое имя, утирала бегущие из глаз слезы.
Вот так и познакомились. Оказалось, что бабушке Аде, а мне было велено обращаться к ней именно так, давно снились вещие сны, предрекавшие возвращение ее внучки. И она терпеливо ждала знаменательный день. А теперь уж можно и на покой. Это были ее собственные слова. От которых меня неизменно передергивало.
И вот теперь я два-три раза в неделю моталась на другой конец города, чтобы отвезти «бабушке» свежие продукты, лекарства и помочь по дому. К счастью, после того, как халупа была отмыта, это не отнимало много времени.
Посидев немного с бабушкой Адой, я отправилась на очередную лекцию по экономике. Эта наука мне почти не давалась. Алекс уже давно махнул на меня рукой. В конце концов, бухгалтером мне не быть. Но я из чистого упрямства все еще пыталась разобраться хотя бы в азах. Последним пунктом в моем списке был на сегодня экзамен по делопроизводству.
Закончился экзамен почти в четыре часа. На улице уже смеркалось. Еще немного и стемнеет. К вечеру существенно похолодало. Снег, перетоптанный тысячами ног до почти жидкого состояния, прихватило ледком. Противным таким. Когда ставишь ногу, и не знаешь, что под ней: лед, вода или твердая земля. Сапоги на плоской устойчивой подошве не стали для меня спасением. Я, как и все, оскальзывалась на подмерзшей снежной каше, ругала сквозь зубы нерадивых коммунальщиков.
До ближайшей остановки топать почти два квартала. Я с надеждой огляделась по сторонам. Такси бы сейчас. Но похоже об этом сейчас приходилось только мечтать. Впереди, прямо передо мной, в очередной раз распахнулись двери какого-то офисного центра, выпустив на тротуар крупного мужчину в темном укороченном пальто нараспашку. Мужчина черным котом прошмыгнул передо мной, на бегу вытягивая руку с автомобильным брелоком и пиликая сигнализацией. Я даже слегка отшатнулась. Показалось, что еще миллиметр, и мне оттопчут ноги. Не смертельно, но обидно. Фыркнув на бешенного представителя сильного пола, я почти уже отвернулась. Но краем глаза уловила странное движение. Не успела я осмыслить увиденное, как услышала характерный для падения звук и короткое, но емкое ругательство. Повернулась. И ошеломленно застыла. Виденный мною минутой ранее мужчина лежал на тротуаре спиной ко мне. На боку, и неловко подвернув под себя руку.
Отвратительная черта нашего времениесли упадешь на улице, то к тебе вряд ли придут на помощь. А если и подойдут, то скорее, чтобы обобрать. На мгновение мое сердце сжалось. Выругавшись раз, мужчина барахтался молча, шипя сквозь зубы от боли. Подняться, опираясь только на одну руку, у него не получалось. Вторая же рука плетью висела вдоль тела. Хорошо, если сильный ушиб. Я решительно направилась в его сторону.
Подождите, я вам сейчас помогу.
Меня смерили злым взглядом темно-карих глаз. Барахтанья возобновились с новой силой. Но по закону подлости мужчине не удавалось найти достаточную точку опоры на отшлифованном ногами льду. Я огляделась. Мужик габаритный. Если захочет, и я рядом с ним на тротуар прилягу. Но вот если встать под деревом Я без раздумий, под удивленным взглядом жгучих глаз, переступила через бордюр и встала на газоне. Земля, в отличии от снежной каши на тротуаре, еще не до конца промерзла. И я ощутила, как проваливается в незатвердевшую грязь подошва сапог. Наклонилась к мужчине:
Давайте руку!
Для большей устойчивости я вцепилась другой рукой в начинавшееся тут же дорожное ограждение. Мужчина недоверчиво на меня посмотрел. Потом на забор и мою руку. А потом все же протянул свою руку. Я поспешила вцепиться в его ладонь.
Представляю, как же глупо мы с ним выглядели на одной из центральных улиц города. Ни дать, ни взять, Бабка, Дедка и Репка. Но больше, кроме меня, никто не изъявил желания помочь ему подняться на ноги. Мужское полупальто оказалось безнадежно испачкано. Я потянулась в сумку за салфетками. Но меня остановили властным движением руки:
Оставь. Это не поможет. Его теперь только на помойку. Если химчистка не справится.Мужчина шевельнул правой рукой и поморщился: Удачно я. И как теперь за руль?
Вопрос вроде и риторический, но я непроизвольно пожала плечами:
Позвоните кому-то из родных или знакомых. Пусть вас заберут.
Я была совершенно точно уверена, что мужика вижу впервые. И тем не менее, неприятное чувство узнавания мешало, как камешек в модельной туфле. Я украдкой изучала сердитый хищный профиль, украшенный серебристой сединой на висках. А мужчина пытался левой рукой достать телефон из правого кармана. Хватило его ровно на тридцать секунд. А потом, сцедив сквозь зубы очередное ругательство, он скомандовал мне:
Достань мне телефон!
Я только брови приподняла. Он обалдел? Спустя пару ударов сердца мужчина добавил раздраженно:
Пожалуйста!
Я осторожно обошла его и запустила руку в карман полупальто. Не успел потертый смартфон увидеть белый свет, как поступила новая команда:
Блокировка шесть-девять-девять-шесть. Найди в телефонной книге Тараса.
Я молча посмотрела на неблагодарного нахала. Вот так и помогай после этого людям! Мужик скривился и добавил:
Пожалуйста! Найди, пожалуйста.
Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Я молча нашла требуемый контакт. И уже по своей инициативе нажала на вызов, пихнув трубку в ладонь невоспитанному хаму и намереваясь после этого повернуться и уйти. Не успела. Разговор был до боли коротким:
Тарас, забери меня. Я не могу сесть за руль.
Секундная пауза на ответ невидимого собеседника. И мужчина, скрипя зубами, разорвал соединение. И едва не швырнул трубку под ноги. Темно-карие глаза впились в меня. Я тут же пожалела обо всем. И о том, что помогла ему встать. И о том, что не сбежала сразу после того, как передала ему смартфон.
Ты водить машину умеешь?
Я молча смотрела в ответ. Все равно я ему ничем не обязана. Мужика от моего молчания слегка перекосило. Видно, не привык, чтобы ему перечили.