Не каждый день бываешь в идеальном мире, нарочито безразлично ответил писатель, и потом, при наших скоростях мы ещё успеем.
Разумеется, успеем, проворчал Муз. Вот только зачем посещать по пути сумасшедший дом? Смотрите, как бы, утешая их, не оказались вместе с ними в шестой палате!
Они вовсе не сумасшедшие, возразила подоспевшая Муза. Прежде, чем очернять Приют, ковбой, объяснил бы своему автору, кто в нём обитает.
Они уже спустились с вала, и, поскольку грек никак не среагировал на предложение девушки, Козорезов резко остановился и сел прямо на песок, запахнув полы халата над коленями под поясом.
Девочки и мальчики, слушайте, подражая голосу ведущего «Пионерской зорьки» из прошлого его папы, заявил он, мне надоели ваши закулисные склоки. Не надо меня делить. Меня хватит и на любовь, и на творчество. Это, во-первых
Э-э, о чём это ты? вырванный из мира собственных мыслей, растерялся грек.
Ты дурак, Козорезов! без обиняков констатировала Муза.
Теперь Валера и впрямь себя таковым ощутил. А следом пришло остальное отнюдь не сладкое понимание. Он начинал растворяться в этом мире. Он терял волюсамое главное, что отличает автора, от его персонажа. И он внезапно понял, и ничуть не сомневался в своей догадке о том, кто обитает в Городе Затерянных Душ.
Я иду туда, объявил он. Вы со мной?
Девушка не колебалась и минуты.
Я с тобой.
Чуть дольше возился грек, продолжая ворчать что-то про неполные сюжеты и слепых гениев. Однако, в конце концов, снова обругав непотребными словами само мироздание и всех богов по очереди, что заняло у него изрядно времени, Муз присоединился к паломникам.
Хорошо, заявил он, я пойду. Но только ради того, чтобы спасти моего автора от чар слепого. И снова говорю, что мне эта затея совсем не нравится.
Все трое более не пререкаясь, отправились к горизонту, не доходя которого над песками высились миражи пальм и башен. И даже Валера не обернулся, и не увидел, с какой тревогой в глазах смотрел ему вслед последний осколок его пропавшего сюжета.
Все трое остановились перед призрачными воротами. На вид те выглядели вполне прочными, хотя и парили в проёме башни подобно туману. Рядом сидел привратникседой старик с длинной бородой, одетый в сильно поношенную хламиду и со смешной остроконечной шляпой на голове.
Гендальф? удивился Валера.
Что? приложив руку ракушкой к уху, переспросил старик.
Козорезов, перестань нас позорить, прошипел Муз. Если ты не заметил, пропадают пока только нереализованные сюжеты. Если встретим по пути сюжеты фэнтази, ты таких гендальфов в остроконечных шляпах сотни увидишь.
Как и старух с помелами, кивнула Муза. И мальчиков с волшебными палочками, и девочек с контрабасами.
Вы к кому? вновь подал голос глухой.
К слепому, заявила девушка.
Удивительно, но, как оказалось, на этот раз старик расслышал хорошо. Трижды постучав костлявым кулаком в створки призрачных ворот, от чего те немедленно распахнулись, он указал пальцем куда-то вдаль.
Вам туда.
Оба Валериных спутника благодарно кивнули, хотя сам он ничего не увидел в указанном дедом направлении.
Пошли, подтолкнула его Муза. Сам же хотел. Теперь уже поздно разворачиватьсяворота закрылись.
Козорезов обернулся. Ворота и впрямь оказались закрыты. Помимо двух огромных засовов размером с железнодорожную шпалу, на створках пламенел затейливый узор наложенного колдуном заклятия.
Грек неожиданно повеселел.
А не так всё и плохо, бодро произнёс он, побывать в этом мире и не поручкаться с Великим слепцомэто, как побывать в московском метро и не погладить нос собаки на «Площади Революции».
Валера заметил, как девушка бросила на его партнёра взгляд полный подозрительности. Это продолжалось не более одного мгновения. Но и грек, заметив его, казалось, несколько смутился.
Неловкую ситуацию разрешил, возникший, словно из-под земли загорелый до бронзоты невысокий мужчина, одетый в козлиную, судя по запаху, шкуру.
Разрешите представиться, улыбаясь во весь рот, полный жемчужного блеска зубов, скороговоркой произнёс он, Одиссей! Для друзей и туристов просто Одя! Уши и, так сказать, глаза нашего мэра!
Заметив удивление в глазах Валеры, он поспешил объясниться:
Вы бесконечно правы! Большей частью в этом мире живут ещё не получившие своего автора сюжеты. Яодно из исключений. Великому Слепому нужен был помощник. А так, как женщин он на дух не переносит, пришлось остаться мне. А теперь из-за этого Пожирателя работы столько, что не приведи Зевс! Скрываем недоеденные им сюжеты, ну и вот таких писателей, Одиссей подмигнул Валере.
Не надо спешить, проворчал Козорезов, я тут не задержусь.
Как знать, ухмыльнулся Муз. Если станешь так тянуть время, то реально можешь заменить Одю на посылках у Гомера.
Как-то незаметно за разговором перед путниками возник дворец, выполненный в стиле Афинского Храма. У дверей скучали за игрой в кости штук десять голых стражей. Из одежды на них были только сандалии и долгогривые шлемы.
Беда с этими писателями, снова озорно подмигнув Валере, заявил Одиссей, пальцы они что ли жалеют лишний раз по клавишам побарабанить? Полгорода голышом ходит!
Совершенно не стесняясь пришельцев, пара бойцов лениво встала, подошли к дверям и толкнули их внутрь. Из недр дворца дыхнуло прохладой и благовониями. Обе музы жадно втягивали эти ароматыони оказались в своём прошлом.
А вот для обоняния Козорезова эти вонючие курительные смеси были, сравни запаху компостной кучи в огороде на даче родителей. Если так реально пахло в античности, то он бы ни за какие коврижки не согласился бы там жить.
Трон с сидящим на нём старцем возник словно ниоткуда. Сидеть на мраморе даже жарким летом, тем более во мраке дворца, прямой путь к геморрою. От этого великий пиит оказался от пяток по шею укутанным в не выбеленную шерстяную материю. Шерсть «кусалась», от чего он постоянно ёрзал.
Слепец лишь успел открыть рот, как под сводами прозвучал бас:
Мест в городе нет!
Старик пошамкал беззубым ртом, и хотел снова что-то сказать.
Совсем нет! прогрохотал тот же бас.
Слегка хохотнув и шлёпнув Валеру по плечу, оживился Одиссей.
Они не по программе эмиграции, Ясон, выкрикнул он, туристы!
Слепец, похоже, ничего из разговора так и не понял. Из-за его спины вышел широкоплечий атлет, опять в одном шлеме.
Так бы сразу и говорили, неожиданно фальцетом произнёс он. Стал бы я деда вывозить и трубу заплёвывать.
Он нежно поднял старика на руки и пересадил в кресло-каталку, которое очень удачно оказалось рядом.
Нечего тут рассматривать, неожиданно проворчал Гомер, отчаянно шепелявя. А живому писателю тут и вовсе не место.
Валера вырвался из рук, неожиданно схватившего его Муза, и шагнул навстречу Великому Слепому. В нём неожиданно вспыхнула стараяещё со школьной скамьинелюбовь к авторитетам. Ещё тогда, на зло своей учительнице по литературе, он отказывался понять, отчего считается, что Пушкин писал лучше Баратынского, а длиннющие предложения Льва Толстого гениальны, тогда как его самого за тоже самое критикуют.
Я ищу свой сюжет! громко объявил он. И коль уж вы тут навеки застряли призраком, может подскажите: не забредал ли он к вам?
Призраком эхом отозвался старец. И ты меня сменишь, когда Пожиратель покончит со мной. Добавил он. А за свой сюжет не бойсяон его не тронет.
Вспомнив окопавшегося неподалёку главного героя, Валера уныло покачал головой. Верить давно выжившему из ума деду причин не было.
Уже тронул, выдавил он из себя.
Рядом совершенно откровенно поперхнулся Муз. Девушка некультурно толкнула писателя в плечо, а затем начала стучать греку по спине.
Ты рехнулся? возмутилась она. Он же твоя муза! Он бы уже знал.
А ты богат, скрипуче рассмеялся старик, целых две музы. Правда, у меня, в своё время, было сразу три!
Отмахнувшись плечом от девушки, и убедившись в том, что Муз прокашлялся, Валера вновь вернулся к интересному старче. Всё-таки любопытно, как приобретаются сразу три музы. Хотя, слепец в молодости явно был красивым мужчиной. Как он, кстати, ослеп?