Тебе не в чем себя винить! заявляет Джанин. Ты ничего плохого не сделала.
Да, я знаю. Наверное, не моя вина, что он меня не интересует.
Кэти внезапно шикает на нее, но с какой-то жестокой усмешкой.
Тише, Майя. Господи, вон он. Еще услышит.
Ой! спохватывается Майя, прижимая ладонь ко рту. Я не знала.
Но Джанин подталкивает ее локтем.
Да ладно. Может, он поймет намек.
Я оглядываюсь и замечаю проходящего мимо Джуда. Я едва успеваю рассмотреть выражение его лица, а он уже поворачивается, чтобы вернуться к нашему месту на пляже. Трудно сказать, слышал он их разговор или нет. А тень, пробежавшая по его лицуот смущения она или от боли Или просто отброшена заходящим солнцем.
На самом деле, это не имеет значения. Просто подло с их стороныговорить такие вещи. Весь этот разговор пропитан жестокостью. Пустой и ненужный, предназначенный лишь для того, чтобы посмеяться над Джудом и потешить раздутое эго Майи Ливингстон.
И надо же ей было выбрать для своих насмешек не кого-нибудь, а Джуда. Терпеливого, вдумчивого, всеми любимого Джуда. У которого и врагов-то нет. Который может вступить в любой разговор, сесть за любой столик в школьной столовой, прийти на любую вечеринку.
И да, может, он и играет по выходным в «Подземелья и драконы», читает книги с драконами на обложках. И да, он по-детски волновался, собираясь прошлым летом на первую в своей жизни средневековую ярмарку. Он даже надел тунику и, на мой взгляд, выглядел в ней прямо-таки по-рыцарски. Но мне страшно подумать, что сказали бы Майя или ее подруги, если бы увидели те фотографии.
Я впиваюсь убийственным взглядом в макушку Майи. Как она посмела так обидеть его?
Мой кулак сжимается.
Теперь я это чувствую. Едва уловимый толчок внизу живота. Как при кувырке под водой, но чуть более мягкий.
Но все равно ничего не происходит.
Я жду. И жду.
Солнце садится, окрашивая небо в сиренево-розовые тона. Мигают и мерцают первые звезды. Скалы освещены оранжевыми отблесками костра.
Майя садится и тянется за длинным свитером, лежащим рядом с полотенцем. Я смотрю, как она продевает руки в рукава. Мне горько и даже немного досадно. Я злюсь на нее. На себя. На мироздание.
Я вздыхаю и покидаю безопасное убежище. Хватит глупостей. Я не получила никакой магической силы для восстановления вселенской справедливости. Для наказания нечестивых и недостойных.
Пора двигаться дальше.
Джуд и Ари сидят на одеялах. Ари играет на гитаре, и несколько человек даже остановились, чтобы послушать, а некоторые сидят рядом на песке. Но Джуд, в угрюмой позе, смотрит на океан. Мне не нужно видеть его лицо, я и так знаю, о чем он думает. Должно быть, он все-таки услышал слова Майи.
Это снова выводит меня из себя.
Я уже подхожу к ним, когда слышу вздох ужаса и изумления.
Нет! Нет, нет, нет. Ты же не всерьез.
Я медленно оборачиваюсь. Майя, на четвереньках, отчаянно роется в песке.
Что случилось? спрашивает Кэти, отступая назад, когда Майя поднимает край полотенца. В чем дело?
Моя сережка, говорит Майя. Я потеряла сережку! Перестань пялиться и помоги мне искать!
Ее подруги все еще выглядят немного озадаченными, но не возражают. И вот уже все трое копаются в песке. Время от времени Майя отвлекается, ощупывая ухо, похлопывая по свитеру и поправляя волосы. Вскоре становится понятно, что поиски напрасны.
На моих губах появляется улыбка, и мне кажется, я что-то понимаю.
Мгновенная карма.
Возможно, она и должна быть мгновенной. Как немедленное возмездие за проступок. С Квинтом ничего не случилось, потому что наша ссора произошла несколько часов назад.
Но Майя совершила подлость только что.
Она прекращает поиски, и ее лицо искажено страданием, граничащим со слезами, но я не чувствую ни малейшего сожаления. Ее сережка, наверняка, изысканная и дорогая. Я вижу ее пару, свисающую с другого уха. Это каплевидная серьга с крупным камнем, похожим на бриллиант. Возможно, серьги принадлежат ее маме, и та ужасно разозлится, узнав, что одна сережка потерялась. А может, это какая-то памятная вещь в честь одного из многочисленных достижений Майискажем, звания «Лучший ученик недели» или донора «Я сдал кровь!» или чего-то в этом роде. Но для меня это не имеет значения. Она обидела моего брата и заслуживает наказания.
Повернувшись, я возвращаюсь к своим друзьям. Моя походка становится легкой и пружинистой. Пальцы рук покалывает, как будто неведомая космическая сила бурлит в моих венах.
Я настолько поглощена собой, что почти не замечаю, что волейбольный мяч летит мне навстречу. Инстинкт берет верх, и я, вскрикнув, пригибаюсь.
Какая-то фигура появляется в поле зрения, отбивает мяч, отправляя его обратно к сетке.
Я поднимаю взгляд, хлопая ресницами, все еще прикрывая голову руками.
Губы Квинта сжаты, в глазах пляшут искорки. По всему видно, что он изо всех сил старается не смеяться надо мной.
А ты думала, это акула?
Я роняю руки. Пытаюсь сохранить лицо лучшим из известных мне способовявным презрением.
Просто задумалась. Я бросаю на него сердитый взгляд. Твой мяч застал меня врасплох.
Он коротко усмехается.
Нам нужен еще один игрок. Но вряд ли тебя это заинтересует.
Меня разбирает смех. Если и есть вид спорта, к которому у меня есть склонность, то мне еще только предстоит выяснить, какой именно. Определенно ничего из того, чем нас заставляют заниматься на уроках физкультуры.
Нисколько не интересует. Но спасибо за это.
За то, что спас тебя? произносит он достаточно громко, чтобы все услышали. Ему явно весело. Не могла бы ты повторить, но на этот раз громче? Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к уху.
Я стараюсь смотреть еще презрительнее.
Ну, давай, подзадоривает он. Мне кажется, именно эти слова ты ищешь: «Спасибо, что спас мне жизнь, Квинт. Тылучший!»
Я фыркаю. Тут меня осеняет идея, и я, усмехаясь, шагаю к нему. Наверное, его немного пугает выражение моего лица, потому что он отшатывается. Веселье в его глазах сменяется недоверием.
Я скажу спасибо после того, как ты согласишься переделать со мной проект по биологии.
Он стонет.
Позади него девчонка из одиннадцатого класса кричит:
Квинт, давай! Ты ведь еще играешь, да?
Да, да. Он раздраженно отмахивается. Я бросаю взгляд на девушку. Она смотрит на меня, обиженно надув губы.
Не волнуйся. Я мысленно успокаиваю ее. Он весь твой.
Квинт пятится назад, к сетке. И тычет в меня пальцем.
Ответ по-прежнему отрицательный, говорит он. Но я ценю твою настойчивость. Он поворачивается и трусцой возвращается на волейбольную площадку.
Я резко выдыхаю. Попытаться стоило.
Эй, Пруденс, раздается голос.
Я не сразу понимаю, что это Эзра Кент. Он стоит по другую сторону волейбольной сетки, ожидая продолжения игры. Встретив мой взгляд, он кивает мне за спину.
А кто эта красотка с гитарой?
Я недоуменно моргаю и оглядываюсь, на мгновение забывая, что делаю и куда шла. И тут я вижу Ариона сидит по-турецки на нашем одеяле, с гитарой на коленях, но не играет. Болтает с ребятами из нашей школысреди них одна девчонка из джазового оркестра и пара выпускников, с которыми я никогда не общалась. Джуд тоже там, но держится немного в стороне, все еще дуется. Его босые ноги зарыты в песок.
Я оборачиваюсь и угрожающе смотрю на Эзру.
Кое-кто, но не из твоей лиги.
Он с преувеличенным энтузиазмом потирает руки.
Мне нравятся сложные задачи.
Я приторно улыбаюсь.
А ей нравится порядочность, так что не трать время.
Он хмыкает.
О, черт. Я буду все лето по тебе скучать.
Ну, здесь мы различаемся, бормочу я, закатывая глаза. Я уже собираюсь уйти, но меня осеняет идея.
Я отбрасываю сомнения, оборачиваясь как раз в тот момент, когда Квинт собирается подавать.
Эй, Квинт!
Он замирает и смотрит на меня. Я подхожу ближе, чтобы не кричать на весь пляж, и его огромная бровь взлетает вверх, словно одно мое присутствие вызывает подозрения.
Знаешь, Джуд неплохо играет в волейбол. Если вам еще нужен игрок.
Может, я и привираю. А может, и нет. Мы в разных группах по физкультуре с шестого класса, так что, честно говоря, я понятия не имею, насколько Джуд хорош в волейболе.
Квинт смотрит мимо меня, ища глазами моего брата.